ՄԱՆՎԵԼ ՍԱՐԳՍՅԱՆ

Происходящие в международной политике качественные перемены обозначили одно серьезное обстоятельство: наиболее рьяные сторонники силовых методов решения проблем все больше начали говорить о международном праве. В частности, примечательно поведение традиционно приверженных военному шантажу стран, таких как Азербайджан, Турция, Иран и др. Первым выводом из сказанного может быть вывод о том, что в мире коренным образом меняется баланс сил и эффективность силовых решений. Если любитель силы «качает права», это может означать лишь одно – уверенность во «всесилие силы» убавилась.

Ярким примером сказанного стал нервный срыв премьера Турции Реджепа Эрдогана, 18 мая с.г., решившего преподать урок влиятельным державам в виде восклицания: «Нам следует признать реалии сегодняшнего дня: мы будем формировать право верховенства или же верховенство права? Это очень важно. Если мы существуем в этом мире для того, чтобы формировать право верховенства, то нам должно быть стыдно за себя, но если мы живем для того, чтобы было верховенство права, то значит, мы оправдываем свое существование. Мы не должны забывать, что это право необходимо всем нам».

Высказанные по поводу намерения членов Безопасности ООН принять новые санкции против Ирана, эти слова премьера Турции, несомненно, имели под собой более вескую обеспокоенность. Пытающаяся действовать в настоящее время с позиций «собственного могущества» Турция, все больше наталкивается на стену отторжения своих претензий со стороны всего мира. Последняя надежда Турции – Россия – все больше склонна решать свои проблемы в содружестве со странами Запада, отказываясь от технологии шантажа по отношению, к последним. В результате предложенной ей со стороны США стратегии «перезагрузки» Россия получила невиданную свободу действий во всем своем окружении и во всех сферах ее стратегических интересов. В результате таких изменений ценность ее традиционных «друзей по борьбе с Западом» резко упала.

Попытки стран Ближнего Востока координировать свои усилия с целью увеличения своего веса в мировой политике создали новые проблемы для них же. Устоять консолидированным требованиям ведущих держав мира становится все труднее. В таких условиях не выглядит странным, что в политическом лексиконе восточных стран все больше появляется слов, имеющих цель оспаривать правомочность тех или иных международных актов. Видимо, появляется надежда на превращение международного права в политический механизм реализации своих претензий. Ключевой формулой этой политики стал тезис «о незаконности» международных решений.

Подобная политика, конечно же, проявляет большую порочность по той причине, что на фоне нарастания призывов к всеобщему соблюдению международного права, собственные права интерпретируются без оглядки на международное право. Иран и Турция, по инерции, пытаются подобной политикой отстаивать свое право на региональный гегемонизм. На деле – они стимулируют все большее количество проблем для самих себя в той же международно-правовой плоскости. Справедливости ради, надо отметить, что произвольное отношение к политико-правовым актам обращается головной болью для всех в мире. Видимо, пришло время всеобщего пересмотра своего отношения к нормам международного права. Хотя, желание «играться» этими нормами все еще превалирует.

Ярким примером является складывающаяся ситуация вокруг Косово, где Сербия попросила Международный суд вынести постановление о том, что по нормам международного права провозглашение независимости Косово является незаконным. Очень быстро за эту ситуацию зацепился Азербайджан. Пригласив к себе президента Сербии, президент Азербайджана заявил, что «Мы полностью поддерживаем территориальную целостность Сербии. Мы считаем абсолютно недопустимым изменение границ страны без ее согласия, и провозглашение в одностороннем порядке независимости Косово является незаконным шагом. К сожалению, некоторые страны признали ее. Однако я уверен, что нормы и принципы международного права должны соблюдать все страны. Мы вступили в эти организации, чтобы стать членом международного сообщества, иметь возможность защищать нормы и принципы данных организаций, наши суверенные права».

У кого раньше привился вкус к международному праву – Турции или Азербайджана – в данном случае, не так важно. Важнее то, что в этих действиях Азербайджана отчетливо проявилось желание отождествить проблему Косово с проблемой Нагорного Карабаха. Возможно, Алиев глубоко уверен, что международное право полностью находится на стороне Азербайджана, и все его претензии прочно защищены. Но то обстоятельство, что он, все же, больше надеется на шантаж войной, выдает его опасения в том, что когда-то всерьез могут появиться и претензии к законности международного признания самого Азербайджана в 1991 году. В последнем случае, описанные политические тенденции могут еще более осложнить международные дела. Одно лишь то обстоятельство, что главный союзник Азербайджана – Турция – признает независимость Косово, еще не вполне осознано. Все запутываются в политике и праве.

Времена действительно меняются. Международное право все больше проявляет бессилие перед результатами его игнорирования в период признания новых государств Восточной Европы и постсоветского пространства в 1991 году. Еще большее бессилие начинают проявлять сами произвольно образовавшиеся и произвольно признанные государства. Ни силой, ни международными нормами невозможно урегулировать возникшие в результате их игнорирования политические проблемы.

Обращаясь к ситуации на Южном Кавказе, можно проиллюстрировать сделанные выше утверждения на примере конфликтной ситуации вокруг Нагорного Карабаха, а также, бывших грузинских провинций. Вряд ли есть более яркий пример возникшего бессилия вокруг проблемы, сформированной в результате произвольного признания субъектов постсоветского пространства в 1991 году. Факт в том, что мировые центры сил проигнорировали создавшуюся после развала СССР новую реальность и, руководствуясь чисто политическими подходами, избирательно признали одних и не признали других. Об этом мне приходилось говорить в одной из статей, но есть смысл глубже взглянуть на всю деструктивную суть политики тех дней через призму поднятой в данной статье проблематики.

После того, как бывшие советские республики 21 декабря 1991 г. В Алма-Ате приняли решение о создании Содружества Независимых Государств, страны-члены Европейского сообщества 23 декабря 1991 года заявили, что «принимают к сведению, что международные права и обязательства бывшего СССР, включая права и обязательства по Уставу ООН, будут продолжать осуществляться Россией», а что касается других республик, то они готовы признать и их, «как только получат гарантии от этих республик о готовности выполнить требования, содержащиеся в «Критериях признания новых государств в Восточной Европе и на территории «Советского Союза», принятых министрами иностранных дел «двенадцати» 16 декабря 1991 г.

Критерии ЕС были приняты на заседании Совета ЕС на уровне министров иностранных дел 16 декабря 1991г. в Брюсселе. Был определен общий подход «двенадцати» к вопросу официального признания новых государств на территории Советского Союза и в Восточной Европе. Министры выразили свою готовность признать, при условии соблюдения общепринятых международных стандартов и, исходя из конкретной политической ситуации, те новые государства, которые приняли на себя соответствующие международные обязательства. В частности, критерием признания было наличие обязательства «разрешать по соглашению, в том числе предусматривая в случае необходимости обращение в арбитраж, все вопросы, касающиеся правопреемства государства и региональных споров». Одновременно министры подчеркнули, что не будут признаваться государства, возникающие в результате агрессии.

Нет необходимости специально аргументировать, что ни один их указанных выше критериев не был применен в период признания Азербайджана. Главным образом, были игнорированы аспекты, касающиеся правопреемства государства и региональных споров. Излишне говорить уже о том, что до момента признания независимости Азербайджана, с его стороны проявила себя агрессия в форме депортации армянского населения Нагорного Карабаха, являющегося таким же правопреемником СССР. Здесь и была заложена база нынешней конфликтной ситуации. Аналогичный подход был проявлен и к другим образованиям на постсоветском пространстве.

Страны Европейского Союза без особого комплекса, спустя всего пять лет после спровоцированной ими же кровавой войны, в принятой Европарламентом 11 марта 1999 года очередной резолюции запоздало признали равноправие действий Азербайджана и Нагорного Карабаха, «принимая во внимание тот факт, что Нагорно-Карабахская автономная область провозгласила свою независимость после аналогичного провозглашения независимости бывшими советскими социалистическими республиками после распада СССР в 1991 году». В этой резолюции они призвали урегулировать конфликтную ситуацию на основе подхода, «учитывающего текущее политическое развитие в регионе», то есть, по сути дела, с четом сложившихся реалий.

Спустя десять лет, в принятой 20 мая 2010 года Европарламентом очередной резолюции, европейские страны снова решили провести ревизию прав конфликтующих сторон. На этот раз, предлагая стратегию по обеспечению стабильности и урегулирования конфликтов в регионе Южного Кавказа, было предложено «отказаться от всех действий, которые направлены на сохранение установленного силой и не соответствующего международным законам статус-кво». При этом, недвусмысленно, содержится призыв «к выводу армянских войск с оккупированных территорий Азербайджана». Правда, о правах Нагорного Карабаха тоже не забыто. Призывая воздержаться от «искажения истории», на этом этапе европейские парламентарии видят следующее решение: «Нагорному Карабаху может быть дан определенный промежуточный статус до уточнения окончательного статуса».

Кто должен дать этой статус, и на основе каких соображений – ничего не говорится. Почему он должен быть промежуточным, а не просто признанием независимости (как в случае с другой стороной конфликта – Азербайджаном) – тоже непонятно. Точнее, понятно: международное право, как и в 1991 году, опять оттеснено на обочину процесса принятия решений. Сохраняется убежденность, что с правом еще можно поиграть во имя энергетических интересов в регионе. Так было и с грузинскими проблемами, где прозрение пришло с запозданием, когда европейский мир встретился с иной интерпретацией международного права (кстати, очень похожей на интерпретацию указанной резолюции Европарламента 1999 года). Лишь недавно такое прозрение было озвучено открыто.

Вот пример: «... Запад во главе с британским премьером Джоном Мейджором допустил роковую ошибку. Столкнувшись с последствиями развала Югославии, на Западе посчитали предпочтительнее игнорировать права народов Абхазии и Южной Осетии на самоопределение и поддержать право Грузии на территориальную целостность, приняв ее в МВФ, Всемирный банк и ООН. ... Окрыленная поддержкой Запада, Грузия уже через две недели совершила нападение на Абхазию, развязав четырнадцатимесячную войну... Президент Медведев со своей стороны в срочном порядке исправил ошибку российского руководства, признававшего территориальную целостность Грузии в пределах советских границ. Такое решение в России в свое время было принято из-за опасения спровоцировать территориальный передел границ внутри самой России». («The Guardian», Великобритания).

Как видим, политическая конъюнктура меняется – меняется и трактовка международных прав. В итоге, как только замечают «неприятные» политические последствия таких конъюнктурных решений, все хором начинают вспоминать международное право. И так – без конца. Видимо, последняя резолюция Европарламента стала результатом страха за активизацию России в карабахском вопросе. Кому-то померещились русские войска в зоне конфликта. Наверное, и Азербайджан растерялся. Отсюда и становится ясным, почему Азербайджан так спешит и так много шантажирует войной. Время для ссылок на международное право в своем интерпретации, у Азербайджана истекает. Несомненно, перед глазами Баку возникают образы периодических прозрений мирового сообщества. Приходится торопиться. Разглагольствования о «праве на применение силы», в какой-то момент могут обернуться дискуссиями о незаконности международного признания азербайджанского государства.

В любом случае, ясно, что отказ Азербайджана от политики шантажа возможен только при изменении отношения международного сообщества к не аргументированным претензиям Азербайджана к НКР. Такого выраженного желания у международного сообщества, пока не обнаруживается. Но это не свидетельствует о всесилии политических подходов: они тоже теряют силу, порождая неразрешимые проблемы. Надо руководствоваться правом, а не произвольными телодвижениями. Сила – понятие растяжимое. Руководство НКР вправе поднять перед странами-членами ОБСЕ вопрос о законности признания государственной независимости Азербайджана и членства последней в ОБСЕ. Если уж Азербайджан подружился с международным правом – говорить с ним нужно на этом языке. НКР вправе поднять вопрос о предоставлении НКР статуса наблюдателя в ООН, основываясь на то обстоятельство, что НКР в 1991 году признана со стороны ОБСЕ в качестве самостоятельной стороны конфликта.

В условиях, когда много говорится о необходимости включения НКР в переговорный процесс, есть смысл отметить, что ключевые проблемы урегулирования находятся не в плоскости переговоров Армении и Азербайджана, а в сфере отношений ОБСЕ и НКР. НКР вправе считать, что в целях определения статуса и границ Нагорного Карабаха, ОБСЕ обязано признать независимый статус Нагорного Карабаха и, посредством отделения проблемы признания от проблемы определения границ, путем юридического решения спора между Азербайджанской и Нагорно-Карабахской Республиками по вопросу правопреемства государств на территории бывшей Азербайджанской ССР, определить окончательные границы между этими странами. Надо иметь в виду, что территориальная и гуманитарные составляющие статус-кво в регионе конфликта сложились в результате незаконного применения силы со стороны Азербайджана по отношению к НКР.

Может показаться, что апелляция к международному праву и к международным организациям является бессмысленным занятием на фоне торжества необузданных интересов влиятельных стран. Однако то запутанное положение, в котором оказались эти же страны в результате игнорирования международного права и ставки на силу, доказывает, что правовые требования становятся более эффективными политическими механизмами, чем сила. Все вышеприведенные рассуждения – тому свидетельство. В конце концов, принципы и нормы международного права являются не декорацией, а правилами игры в реальной политике. Порою, они проявляют большую силу, чем могущество. Все дело за способностями игроков.