IGOR MURADYAN

Президентские, парламентские и, даже, муниципальные выборы в Иране всегда были сопряжены с внешними политическими проблемами и с проблемами безопасности. Кто когда-либо наблюдал выборы в Иране вблизи, может подтвердить, как разительно отличаются иранские выборы от электоральных мероприятий в странах Восточной Европы и Ближнего Востока. Нет сомнений в том, что в Иране, а также, в Турции выборы проводятся несравненно демократичнее, и эти страны могут стать примером не только для государств Южного Кавказа и Центральной Азии, но для многих государств, где существует многолетний опыт демократии. Турция выбрала «классический» европейский путь, и пытается утвердить демократию западного типа. Иранский электоральный процесс ограничен и одновременно подкреплен деятельностью конституционных структур исламского характера, прежде всего, Советом экспертов, который может не допустить к выборам претендентов, которые не соответствуют канонам исламского порядка и морали. На этом, завершаются законодательные ограничения, и вопрос может стоять только о неких давлениях волевого характера. В действительности, если претендент получил право баллотироваться в депутаты или президенты, вся иранская государственная система обеспечивает его права и безопасность, хотя любые выборы вы Иране, в особенности, в последнее время, проходят в обстановке высокой напряженности. В обществе действуют различные потоки влияния со стороны различных политических группировок, все большее значение приобретает финансовая состоятельность тех или иных групп и претендентов. Нужно сказать, что в законодательстве Ирана не предусматривается политических партий по западному образцу, но общественные организации, именуемые неформально партиями, выступают, как полноценные политические партии. Практически, современные партии в Иране были основаны и сформированы в процессе естественного развития общества и политического сознания масс населения, хотя в прошлые десятилетия в Иране имелись вполне зрелые политические партии. Это обстоятельство представляется очень важным для понимания закономерностей развития иранского общества. Выборы в Иране проходят, не только, в условиях сильного накала общественных настроений, но под обаянием революционного пафоса, при ощущениях незавершенности исламской революции, с присутствием известного романтизма и самоотверженности. Иранское общество не перестает верить в прогресс и достижения социальных идеалов. При этом, данная динамика характерна для всех слоев общества. В целом, иранская модель, иранское мировоззрение и иранская политическая интрига продемонстрировали давно то, что было понято народами и элитами Восточной Европы после двух десятилетий «величайшего заблуждения» демократией – выборы это последняя стадия демократии, которая возможна только в условиях существования общества, как такового. Иран предложил исламскую модель общества, которая ограничена не самой идеей, а уровнем развития самого общества. В настоящее время, ни одно политическое течение в Иране (кроме марксистских и левых групп), выступающие за демонтаж существующего режима, понимая катастрофичность этого пути для иранской государственности. Следует, непременно, отметить, что иранское общество относиться к исламскому законодательству творчески, что означает рациональное отношение к различным правилам и нормативам.

В настоящее время, Иран переживает две основные проблемы – экономическая и проблема национальной безопасности. По мнению, ряда аналитиков иранского происхождения, проживающих в Европе и в Великобритании, в последние годы, не только элита, но и более широкие слои общества, в качестве более приоритетной проблемой считают вовсе не экономические задачи, а проблему безопасности. По их мнению, значительная, если не преобладающая часть общества, готова избрать на пост президента политика, способного обеспечить не экономическое благополучие, а безопасность страны. Иранцы, пережившие тяжелейшую войну с Ираком, когда было убито более миллиона иранцев, опасаются войну, как с соседями, так и с западными державами. Иранские интеллектуалы считают, что помимо США и Израиля, реальная угроза исходит от Пакистана, Афганистана, Саудовской Аравии или некого арабского или арабо-американского альянса, а также, от Турции. Причем, видимо, именно в данной последовательности. Иран очень опасался агрессии со стороны США в 2001 и в 2005 году, опасался агрессии со стороны афганского режима талибов. Иранцы хорошо понимают, что пакистанский ядерный потенциал, во многом, направлен против их страны. Иранцы опасаются возникновения сильного военного присутствия в Южном Кавказе и в Каспийском море. Создание ядерного оружия является идеей-фикс иранской элиты и иранской интеллигенции. Идея обладания ядерным оружием, как средством сохранения исламского режима в Иране исчерпана и ушла, с наступлением новой ситуации в регионе и в мире. Ядерная программа и создание бомбы полностью легитимна для иранского общества, потому что, иранцы ощущают свое одиночество и изолированность в регионе и в мире. Иранцы ценят друзей, но относятся к ним с подозрением и настороженностью. Сам иранский мир разделен, разобщен, продолжает испытывать внутренние и внешние агрессивные и враждебные побуждения. Иран обречен на создание ядерного оружия, как главную гарантию безопасности.

Экономические условия, также, далеки от решения. Иранская экономика, опираясь на принципы многоукладности, включая мелкотоварное и высокотоварное сельское хазяйство, кустарное и ремесленное производство, отрасли высокой технологии, крупные частные владения и предпринимательство, а также, этатизм, государственная монополия в промышленности и в банковском секторе. В Иране продолжает сохраняться дотационный сектор экономики – главная помеха эффективного развития, но быстрое свертывание этого сектора привело бы к экономической катастрофе. И, наконец, зависимость от внешних цен на нефть, обусловливает уязвимость иранской экономики. Иран создал огромные мощности в нефтехимии, металлургии, текстильной отрасли, но экспорт продолжает оставаться преимущественно нефтяным.

Данные условия, безусловно, станут решающими в настроениях населения и общества, которым предстоит сделать нелегкий выбор в президентской компании. Начиная с 1989 года, то есть после смерти Имама Хоймени, Иран наблюдал три феномена в лице трех президентов, совершенно разных и своеобразных политиков. Али Акбар Рафсанджани – политик право-консервативных взглядов, модернизатор, придерживающийся идее глубокой социальной и экономической модернизации Ирана, сумевший поднять Иран из руин после девятилетней войны с Ираком, создать новые современные отрасли промышленности, очисть страну от пережитков и издержек революционного времени. А.А. Рафсанждани, как последовательный сторонник исламского порядка, понимал, что придется сочетать модернизацию и утверждение исламского режима, и понимал модернизм, как средство укрепления данного режима. Когда говорят о консерватизма в применении к религиозным политическим кругам Ирана, то совершается ошибка, так, как консерватизм в Иране представлен исключительно правым консерватизмом, так, как религиозные круги, например, некогда популярная партия «Хизболла», являются левыми силами. Вообще, исламская революция в Иране и последующие идеи носили левый характер. Мухаммед Хатами представляет собой типичного иранского интеллигента лево-центристского толка, который на протяжении 8 лет пребывания на посту президента не сумел решить ни одного фундаментального вопроса в экономике и в социальной сфере, и одновременно ничего не было сделано в части укрепления безопасности страны. Опыт М.Хатами продемонстрировал, что иранское общество явно не готово к восприятию либеральных идей, которые явно отдавали сдачей позиции Ирана во внешней политике. Это 8 лет, во многом, оказались потерянными для экономики и общества. Президентство Махмуда Ахмединеджада отличалось экспансивной риторикой и бескомпромиссностью по отношению к США и Израилю. Иран мог вздохнуть свободно в экономическом плане, так, как этот период характеризовался сильным повышением цен на нефть и сильной потребностью Европы в природном газе. В целом, экономическая конъюктура, в целом, способствовала развитию иранской экономики. Вместе с тем, предыдущие четыре года стали периодом усиления внешних угроз. Ведущие европейские государства, играющие посредничающую роль в урегулировании проблемы ядерной программы, более дистанцировались от Ирана, практически, признав его нарастающую бесконтрольность. Угрозы со стороны Израиля и США стали более, чем реальными. Одновременно, Иран в оборонном отношении, стал силен, как никогда. Проведена модернизация вооруженных сил, возросла роль министерства обороны в сочетании с КСИР. Иран выступил на международной арене, с рядом инициатив, хотя в международном и региональном разрезе, Иран продолжает оставаться в изоляции, и в последние год – два в регионе просматривается то, чего не могли добиться США долгие годы. Государства региона, особенно, арабские государства стали, все более, опасаться Ирана, как очень сильной военной державы, обладающей, как минимум, ядерными материалами. Президентство М.Ахмадинеджада воспринимается в стране, как противоречивое, но иранский патриотизм сыграл свою роль, и данный политик имеет все шансы быть переизбранным на второй срок.

Отказ М.Хатами, как основного представителя либерального лагеря на выборах президента, от этой цели, во многом упрощает президентские выборы и расклад сил на политическом «поле» Ирана. Многие сторонники ускоренных реформ либерального характера, оценили этот поступок М.Хатами, как предательство. Как сообщают СМИ, основным претендентом на президентский пост стал известный, но не достаточно популярный политик, бывший премьер-министр периода ирано-иракской войны, Мир-Хоссейн Муссави. Нет сомнений в том, что данный политик не достаточно ярок и убедителен, даже, как представитель реформаторского движения, каковым, он вряд ли, является. Мир-Хоссейн Муссави, конечно, не является конкурентом для М.Ахмаднеджада, но президентские и парламентские выборы в Иране всегда отличались неожиданностями, и могут произойти самые интересные события. В комментариях, мало обращается внимание на то, что, в настоящее время правящая команда в Иране представляет собой некую не декларированную коалицию, если принять во внимание, что посты спикера меджлиса, министра иностранных дел и президента занимают три очень ярких политика, которые были соперниками на предыдущих президентских выборах. Соотвественно, Али Лариджани – блестящий вестернизированный политик и интеллектуал, глава МИД – Моначехр Моттаки – политик, претендующий на роль самостоятельного вершителя внешней политики страны, как никто другой сочетаются с личностью нынешнего президента. Если данная коалиция будет сохранена, против нее очень трудно будет бороться на президентских выборах.

Вместе с тем, происходит некоторая нивелировка идеологических предпочтений во внешней политике. Нынешнее иранское политическое руководство делает ставку на изменения, которые происходят в политике США, и готовы на самые смелые инициативы. Причем, очень похоже на то, что иранцы делают это уже не в части пропаганды, а, пытаясь, действительно устранить угрозу со стороны США и Израиля. В нынешних экономических условиях, ни одно государство не может полагаться на позитивные и выигрышные результаты, идя на конфронтацию. Это может привести к расширению политического спектра иранской внешней политики. В сущности, главным вопросом и главной интригой в мировой политики, связанной с Ираном, является то, насколько Иран может пойти на отказ от осуществления ядерной программы, в обмен на гарантии безопасности. Весь вопрос, как могут выглядеть эти гарантии безопасности. Видимо, только в форме соотвествующего договора между США и Ираном, а также, иными государствами ядерного клуба. Конечно же, это очень сложная конфигурация, и вряд ли, Иран согласиться на скорую развязку. Хотя, М.Ахмаднеджад пережил многие события во внешней политике и приобрел огромный политический опыт. Возможно, начнется новая игра в схеме США – Европа – Иран, при некотором влиянии России и Китая.