IGOR MURADYAN

Ведущие заинтересованные державы рассматривают проблемы безопасности в регионе Южного Кавказа (как и других регионов) в русле отстаивания своих национальных интересов. Это относится, прежде всего, к США, России, Европейскому сообществу и его ведущим государствам, Турции и Ирану. С самого начала достижения независимости Грузией, Арменией, Азербайджаном, а также рядом непризнанных государств, США и Россия пытались рассматривать Южный Кавказ, как геостратегически единый регион, в котором проблемы безопасности должны решаться системно, в рамках определенных стандартов, что призвано обеспечить управляемость политических процессов и региона в целом. Впоследствии Европейское сообщество, ведущие державы которого пытались определить государства и геоэкономические сферы влияния в Южном Кавказе, также пытались применить некие универсальные методы управления и решения проблем безопасности.

Турция и Иран не располагали необходимыми политическими ресурсами, соответствующим политическим менталитетом, а также не были заинтересованы в проведении универсалистской политики в Южном Кавказе, с народами и государствами которого имели давние и труднопреодолимые проблемы. Однако и державы Запада, и Россия, и южные соседи региона были заинтересованы в сохранении Южного Кавказа как целостного геополитического пространства, так как понимали, что «политический» разрыв данного небольшого, но важного пространства приведет к возникновению серьезных проблем для них.

Грузия, Армения и Азербайджан были заинтересованы в интеграции в международные политические, экономические и военные организации, что способствовало утверждению их суверенитета. Однако, если Грузия и Азербайджан были заинтересованы в применении универсалистских подходов, предполагающих принципы «сохранения территориальной целостности», то Армения, возникновение которой как современного государства связано с идеей объединения исторической Родины, пыталась утвердить подходы, исходя из специфики исторической и политической ситуации. Вместе с тем, Армении удалось вполне успешно интегрироваться в международные структуры. Более того, в отличие от Грузии и Азербайджана, которые избрали в основном западную политическую ориентацию, Армения вела свою игру и сумела, помимо сближения с Западом, установить весьма тесные отношения с Ираном, Китаем, арабскими государствами, активно участвуя в политических и геоэкономических проектах. Участие Армении в про-евразийском Договоре коллективной безопасности и военно-политический союз с Россией способствуют не только безопасности Армении, но и стабильности всего Южного Кавказа. Учитывая то, что более 1,6 млн. армян являются законопослушными и лояльными гражданами США, и от деятельности армяно-американской общины во многом зависит политическое и экономическое благополучие Армении, любое правительство Армении будет стремиться установить партнерские отношения с США, что пока остается проблематичным в связи с отношениями Армении с Россией и Ираном.

Ни России, ни Западному сообществу не удалось привести Южный Кавказ к «однородному» состоянию, что было совершенно невозможно. Не сумели это сделать и США, которые «разочарованы» в политике ОБСЕ и Европейского сообщества и пытаются стать «локомотивом» всех без исключения политических процессов в Южном Кавказе. Администрация Дж.Буша предложила новый политический стиль, прежде всего в отношение регионов. Если администрация Б.Клинтона пыталась сформировать системы региональных отношений, обеспечивающих мирное сосуществование, то реалисты из правого крыла Республиканской партии и команды Дж.Буша заинтересованы не в политико-идеологических интерпретациях урегулирования региональных конфликтов, а в обеспечении реальной безопасности для осуществления геоэкономических проектов США. Это ярко проявилось на примере палестинской проблемы и в части провала попыток урегулирования карабахской проблемы на этапе, который можно условно назвать «Ки-Уэст».

мериканцы имели достаточно времени и возможности по анализу карабахской проблемы и уверены в том, что карабахская проблема не является помехой и не создает реальные риски для реализации энерго-коммуникационных проектов. Политическое руководство НКР имеет регулярные отношения с американскими, российскими, иранскими и европейскими политиками, а США предоставляет НКР ежегодную правительственную помощь. Главной внешнеполитической задачей НКР является утверждение политических оценок относительно того, что небольшой, но эффективный военно-политический потенциал «второй армянской республики» практически является важным элементом стабильности, баланса сил и безопасности в Южном Кавказе – как важное условие развития геоэкономических проектов.

Южный Кавказ активно вовлекается в процессы формирования региональных геоэкономических и военно-политических альянсов, что становится решающей характеристикой обозримой перспективы в данном регионе. Пока уровень противоречий и конфронтации в регионе и к окружающем мире настолько высок, что остановить процессы создания альянсов (причем, весьма неожиданных) не удастся. «Малые» и «средние» государства более всех заинтересованы в данном «блокировании». Если ранее США пытались не допустить создания альянсов в регионе «Большого Ближнего Востока», опасаясь усиления неуправляемости, то теперь они положительно рассматривают создание «осевого» альянса Израиль – Турция, с различными девиациями, включая Иорданию, Грузию и Азербайджан. Готовность Турции «повторить» свой геостратегический прыжок в Центральную Азию вновь окажется неудачной, что станет отправной точкой переосмысления некоторых направлений политики США.

Несмотря на кажущиеся глобальные планы США в Центральной Евразии, их политика все же носит ситуационный характер. Следует отметить, что, начиная с 1999 года и вплоть до событий «11 сентября» США нацелились на свертывание своего присутствия в Центральной Азии (снижение уровня ответственности за безопасность региона) и были готовы принять аналогичное решение по Южному Кавказу. Энергетическая и политическая ситуация в мире, борьба между различными политическими группировками в США привели к переоценке приоритетов и пересмотру внешней политики. Вместе с тем, США не намерены включаться в решение «дополнительных» региональных проблем и наживать себе новых врагов. Наоборот, США, например, стремятся к нормализации отношений с Ираном, и в этом случае заметно снизится роль Турции в региональной стратегической «связке».

Перспективы развития партнерских отношений между США и Арменией во многом зависят от нового содержания американо-российских отношений. Нефтяные и инвестиционные компании США, отчасти военные и военно-промышленный комплекс заинтересованы в переосмыслении американо-российского сотрудничества. В этом заинтересованы такие государства, как Великобритания. Это весьма важно, учитывая, что Республиканская партия США (особенно политический центр власти на Юге США) является традиционным партнером консервативной элиты Великобритании. Например, участие России в сооружении нефтепровода Баку – Джейхан, при транспортировке по нему российской нефти, деполитизирует этот проект и в значительной мере деактуализирует региональные конфликты в Южном Кавказе, как арену для политических манипуляций и политического давления.

В Армении имеются общественные и политические группировки, которым представляется, что форсированная нормализация армяно-турецких отношений приведет к улучшению экономического положения в Армении и к политическому успеху данных группировок. Конечно, США рассматривают в качестве ключевых региональных проблем не абхазскую или карабахскую, а российско-грузинские и турецко-армянские отношения. Однако Турция явно не заинтересована в нормализации отношений с Арменией, так как использует армяно-российские и армяно-иранское сотрудничество, как аргумент в части угрозы безопасности Турции, что важно для получения американской помощи.

Армянский политический фактор постепенно трансформировался в то, что Армения стала важным фактором в регионе. Наступает продолжительный период конфронтации на «Большом Ближнем Востоке», в которую вовлечены все мировые геополитические «полюса». Армении предстоит доказать свое право оставаться субъектом региональной политики, но уже не в рамках Южного Кавказа, а гораздо большего пространства. Эта ситуация подает надежды, а больше иллюзий многим политическим элитам региона. Но иллюзии, как принято, рассеиваются, и останется признать не только право человека на свободу, но и наций. На предложение о том, что хорошо бы объявить Южный Кавказ «нейтральным» регионом, Пол Гобл отметил, что «нейтральный» тоже означает конфронтацию, не лучше применить определение «пацифистский».

Несмотря на важную задачу Европейского сообщества повысить статус Европейского Совета, данная бюрократическая структура продолжает оставаться в качестве консультативно-совещательной организации, пытающейся выполнять функции глобального политического арбитража. Членство в Европейском Совете означает наличие некого сертификата на немаргинальное положение государств, преодолевающих нормативную экзаменационную дистанцию. Одной из основных проблем Европейского Совета, как и всех других европейских структур, является утверждение европейской внешней политики. Это предполагает выполнение не очень амбициозных задач по распространению европейского влияния, прежде всего, на сопряженные регионы и обеспечение внешней безопасности по периметрам «ближнего» и более дальнего окружения. Производными от этой задачи является реализация коммуникационных и других геоэкономических проектов. Не самой последней из данных задач является установление европейского контроля над регионом Южного Кавказа как транзитно-сервисным полигоном. В этой связи возникает игровая ситуация, когда Европейское сообщество отчасти сотрудничает с США, но в значительной мере и противостоит США в политическом, технологическом и идеологическом смысле. Например, в части ситуации в Грузии и Украине, Европейское сообщество, солидаризируясь с США по проблемам радикальных решений и организации государственных переворотов, противостоит США в сфере логики и последовательности демократизации и роли соответствующих нормативов в политике и в функционировании данных режимов. В значительной мере солидарность проявляется и в выполнении задачи по геополитическому окружению и принуждению России определенным целям. Вместе с тем, между США и Европейским сообществом сохраняются и усиливаются основные противоречия, связанные с проблемами трансатлантических отношений. Формирование европейских вооруженных сил, что является составной и теперь уже ведущей локомотивной частью европейской политической парадигмы, нивелирует многие те направления, где пока еще происходит сотрудничество между двумя «полюсами» Западного мира.

По карабахской проблеме американо-европейские отношения сложились следующим образом. Попытка США развернуть так называемое урегулирование карабахской проблемы как средство давления на Россию в режиме американо-российских «ракетных» переговоров завершилась безрезультатно, на что, собственно, рассчитывали США. Администрация Дж.Буша и ненавистные для армянских лоббистских организаций в США так называемые неоконсерваторы предпочли законсервировать карабахскую проблему, дав команду политическим разработчикам предложить подходы в части международного признания как Нагорного Карабаха, так и некоторых других «неподконтрольных территорий».

Дифференцированный подход США в этих вопросах предполагает российский протекторат над Абхазией и Южной Осетией, признание прав иракских курдов, международное признание Албанского Косово и Турецкой республики Северного Кипра, Тайваня, но ликвидацию Приднестровской республики. Данные подходы исходят из логики американской региональной стратегии. Осенью 2002 года США передали инициативу по карабахской проблеме европейцам, предоставив им продемонстрировать свои возможности, что завершилось ничем. Политика Б.Обамы, направленная на использование локальных региональных конфликтов в новых условиях, когда происходят некие ключевые договоренности между США и Россией, имеет в виду не столько ракетные проблемы, а решение проблем регионального влияния. В данных условиях, когда консервативные круги США и Великобритании утвердили независимость Албанского Косово и приступили к рассмотрению перспектив независимости трех государственных образований, составляющих Боснию, европейцы должны продемонстрировать «отличительный» вариант развития процессов в данных конфликтных регионах. Но разработка альтернативной версии – непростая задача, особенно в условиях высокой степени разработок американцами. США не имеют никаких оснований уступать европейцам инициативу по карабахской проблеме, так как деятельность Н.Саркози продемонстрировала, каким образом ЕвроСоюз может сыграть решающую роль в урегулировании или, вернее, гашении российско-грузинского конфликта. Возможно, одной из целей США являлось убеждение ЕвроСоюза в том, что системные решения в части создания условий безопасности в Южном Кавказе невозможны. Система безопасности, спроектированная либо Россией, либо ЕвроСоюзом, не может устраивать США и не отвечает их интересам.

Но слабость европейской позиции в данном случае выражается не в стремлении апеллировать исключительно к пацифистским приемам решения региональных проблем и не исключении решения международных конфликтов военных способом. Слабость европейской позиции выражается в отсутствии европейской внешней политики как таковой. Ни сейчас, ни в среднесрочной перспективе Европейское сообщество не будет проводить внешней политики. Внешнюю политику (в лучшем случае от имени Европы) проводят Франция, Великобритания, Германия и отчасти Италия. Преследуя цель усилить европейскую позицию по отношению к США, данные державы не возражают против того, чтобы бюрократия сообщества проводила бы имитации в части внешней политики. Это все больше игра на публику. Ведущие европейские державы понимают, что излишне «серьезные» инициативы, особенно в регионах, предполагают параллельное обеспечение безопасности, что потребует военно-политического присутствия, что никак не вмещается в цели и задачи европейцев.

Великобритания, ставшая беспримерно активной в НКР, имея в виду финансируемые «Бритиш Петролеум» неправительственные организации типа «Международная тревога» и «LINKS», «Ресурсы примирения», поддерживает переговорный процесс, издавала газету «ДЕМО» и финансировала «Пресс-клуб» в Степанакерте, оплачивала различные поездки и семинары. «Бритиш Петролеум» достаточно долго защищал интересы семьи Г.Алиева по различным вопросам, пытаясь не быть чрезмерно активным непосредственно по карабахскому процессу. Но, видимо, пришло время, и «БиПи» приходится выполнять свои политические обязательства по лоббингу. Выражение одного из политических проектировщиков «БиПи» «Мы не лоббируем Азербайджан, но будем лоббировать, если он об этом нас попросит», означает, что наступило время выполнять обязательства.

Вместе с тем, нельзя утверждать, что Великобритания станет очень рисковать своим имиджем из-за задач по поддержке Азербайджана. В действительности, США и Великобритания уже после начала сооружения нефтепровода «Баку –Тбилиси – Джейхан» утратили прежний интерес к Азербайджану. Это признают представители крупнейших нефтяных консалтингов и эксперты, консультирующие правительства по проблемам региональной безопасности. Британские аналитики считают, что американское военное присутствие в Южном Кавказе, в Каспийском бассейне и в Центральной Азии носит несистемный и временный характер. США не располагают ясными целями и задачами применения своего военного присутствия в этих регионах. Афганская проблема и задача по защите энергокоммуникаций не являются достаточно обоснованными аргументами для сохранения и тем более усиления американского военного присутствия. В частности, компания «БиПи» считает, что американское военное присутствие в Азербайджане не имеет никакого отношения к проблеме защиты нефтепроводов. Британские аналитики считают, что США очень сложно оперировать своим военным присутствием в данных регионах без разработки четких целей и задач. Если этого не произойдет, США придется столкнуться с проблемами в отношениях не только с Россией и Китаем, но с государствами регионов.