IGOR MURADYAN

Когда британцы хотят максимально кратко обозначить образ американцев, то говорят, что это «простой народ». Деликатно и со вкусом, и, главное не возникает подозрений в желании оскорбить. Когда в отношении молдаван говорят, что «они простые люди», то имеется в виду совершенно иное, и, действительно, молдаване – простые в своей сути, что означает исключительно доброжелательную оценку, и, возможно, эта простота стала неким «спасательным кругом» в современном прагматичном и циничном мире. В Молдове, несомненно, имеется ряд блестящих интеллектуалов, которые всего лишь подтверждают, что оторванная от румынского мира провинциальная Бессарабия даже за 200 лет пребывания в составе российской и советской империй не смогла приобрести «статус» самодостаточной в экономическом, социо-культурном и политическом отношении страны. Отношение самой Румынии к Бессарабии было не очень честным и, иногда, вообще не достойным, но это объясняется своеобразием этого этноса, а вовсе не политическими соображениями. Находясь не в глубине Евразии, а буквально на пороге Европы или, в ином представлении, в самом центре Европы, Молдова, как независимое государство, так и не сумела сформировать более-менее стабильную экономику и сделать даже первый шаг в экономическом становлении, и это при столь уникальном биоклиматическом потенциале. Молдавская элита, при данных проблемам, не сумела и, возможно, не захотела осмыслить положение и перспективы страны, попытаться сформулировать если не национальную идею, то, во всяком случае, некоторые частные идеи национального политического существования. Вместе с тем, отсутствие идеи – не столь уж безвредное обстоятельство, потому что когда отсутствуют свои идеи, приходится пользоваться чужими.


«Молдовский фактор» в европейской политике сформировался не сразу. Долгое время Западное сообщество пыталось нивелировать влияние России в Бессарабии методами внешнего давления, подразумевая, что Молдове удастся существенно снизить свою зависимость от России. Молдова активно вовлекалась в геоэкономический и крайне политизированный блок ГУАМ, в рамках которого предполагалось придание стране новых внешнеэкономических и политических функций. Предпринимались попытки достижения неких договоренностей между Молдовой и Украиной, вопреки российским интересам. Так или иначе, «молдовский фактор» является проекцией от проблемы российского присутствия в Приднестровье. Для НАТО и ЕвроСоюза, в геополитическом аспекте и в части европейской безопасности, Приднестровье имеет гораздо большее значение, чем все конфликты Южного Кавказа вместе взятые. Американцы и европейцы с большой охотой согласились бы на официальное отторжение Приднестровья от Молдовы, если бы ни российское присутствие и пророссийская ориентация этой вновь созданной республики. Из европейских государств, практически, только Румыния рассматривала Приднестровье вне зависимости от политики России, как составную часть Румынского мира. Давление на Россию, робкие попытки привлечь Украину к решению этой проблемы, в целях полного блокирования Приднестровья ни к чему не привели. Вместе с тем, Россия проводит в отношении Приднестровья весьма нечестную, практически, предательскую политику, пытаясь разменять ее на лояльность Молдовы. Россия пытается оставить Приднестровье под юрисдикцией Молдовы на правах автономии и управлять страной с помощью этого рычага. Это вызывает негодование населения Приднестровья, но и в Молдове не в восторге от этого проекта, который превратит страну в фактического вассала России и исключит движение Молдовы в западном направлении, в том числе, в направлении воссоединения с Румынией.


Румыния длительное время не предъявляла претензий на Молдову, терпеливо ожидая своего приема в НАТО и в ЕвроСоюз. И как только это состоялось, Румыния продемонстрировала свои амбиции не только в отношении Бессарабии, но и в бассейне Черного моря, оспорив права на остров Змеиный у Украины, достигнув, при этом, важного стратегического успеха. Одновременно, в Румынии все больше обращается внимания на проблему Буковины, которая вместе с Бессарабией была отторгнута от Румынии в результате пакта Молотова–Рибентропа.


Румыния – второе по численности населения (23,0 млн. чел) и территории, после Польши, государство Центральной Европы, она сама располагает этнополитическими проблемами, и румынская элита хорошо понимает роль и функции страны в геополитическом аспекте. Прием Румынии и Болгарии в НАТО и ЕвроСоюз обусловлен вовсе не достигнутыми экономическими, социальными и правовыми стандартами, а исключительно геополитическими мотивами. США стремились прочно продвинуть НАТО к берегу Черного моря, что обеспечивало контроль над Черноморско-Кавказским регионом и, продолжая геополитическую перспективу – над Центральной Азией и Евразией. Вместе с тем, Болгария, принимая во внимание исторические и политические факторы, не может рассматриваться как вполне надежный союзник в осуществлении этих задач. Болгария не имеет амбиций в бассейне Черного моря и более заинтересована в направлении юга и запада Балкан. Нужно также принять во внимание, что в условиях полного развала болгарских вооруженных сил, Румынии, все же, удалось кое-что сохранить в сфере обороны, и она имеет лучшие перспективы оборонного строительства. Экономические параметры в Румынии также несколько предпочтительнее, чем в Болгарии. Практически, только Румыния может осуществлять функции «сдерживания» России в Черноморском и Балканском регионах. Роль Румынии не ограничивается Черным морем и Балканами. Румыния и Польша продолжают оставаться классическим барьером между Европой и Россией, и в перспективе эта функции Румынии может усилиться, если произойдут трансформации в Украине, и она будет либо фрагментирована, либо скорректирует свою политику. Румыния находится внутри восточно-христианско-славянского мира, к которому Запад испытывает большое недоверие и рассматривает его в качестве онтологического противника.


В ближайшей перспективе и уже сейчас Румыния стала связующим звеном между Евро-Атлантическим пространством и Евразией, и ее геополитическая роль будет усиливаться. Понимая роль и функции своей страны, румынская элита не упустит возможностей предъявить свои требования к Евро-Атлантическому сообществу в части реализации своих территориальных и политических амбиций. Центральная и Восточная Европа вышла из двух мировых войн и тоталитарного режима в состоянии крайней прострации и все еще не удовлетворена в части оформления государственных границ, пространственно-политических амбиций, исторических обид. Лидером и выразителем чаяний стран Центральной и Восточной Европы является Польша, но и Румыния пытается не отставать, во многом подражая Польше, перенимая ее опыт и приемы во внешней политике. Следует также учесть, что, помимо общей интеграции Румынии в Евро-Атлантические структуры, латинские государства, прежде всего, Франция и Италия рассматривают ее как «близкородственную» латинскую страну, хотя и не католическую.


Румынская элита никогда не откажется от своих притязаний на Молдову и всю Бессарабию, предъявляя претензии не только к Молдове, но и к Украине. Румыния не забудет триумф своей истории, когда, в результате решений Версальской конференции, стране удалось объединить все свои территории – Трансильванию, Буковину, Бессарабию и Северную Добруджу. Устье Дуная – одна из важных геополитических точек Европы – тогда полностью находилось в пределах Румынии. Румынию мало интересует Приднестровье, которое никогда не было в составе румынской государственности. Приднестровье может привести к таким же проблемам для Румынии, которые переживает сейчас Молдова. Эти настроения и намерения Румынии все больше отражают идеи европейцев, которые понимают, что нивелирование роли Приднестровья как российского «авианосца» в преддверии Балкан и в непосредственной близости от Черного моря, возможно только путем отказа Молдовы от этой территории. Рассматривая перспективы Румынии и Украины, можно предположить, что со временем Приднестровье окажется в полной блокаде и утратит свое стратегическое и геополитическое значение.


Следует отметить, что США, видимо, иного мнения и все еще пытаются решить вопрос Приднестровья на принципах соблюдения территориальной целостности. Вместе с тем, в случае с Приднестровьем наблюдается некий парадокс, так как именно США являются инициаторами и более европейцев понимают неотвратимость и эффективность образования новых государств, а европейцы, напротив, не допускают этого и продолжают упрямо отстаивать принцип территориальной целостности. Видимо, Приднестровье является «особым» случаем в раскладе матрицы нестандартных факторов в европейской политике.


Внутреннее положение в Молдове продолжает оставаться нестабильным, политические партии не в состоянии предложить сколько-нибудь внятное предложение в части развития экономики и утверждения правового порядка. Так называемая коммунистическая партия Молдовы является ни чем иным, как группировкой олигархического типа, выступающая под левыми лозунгами и комедийным образом отстаивающая суверенитет Молдовы. Левые партии и группировки, которые отрицают перспективу воссоединения с Румынией, совершенно утратили доверие избирателей, что продемонстрировали последние электоральные процессы летом 2009 года. Румынская спецслужба с легкостью организовала массовые протестные выступления в Кишиневе, ставшие одновременно неудачным спектаклем и серьезным сигналом того, что поведением молдавского общества можно очень легко манипулировать. Левая политическая элита Молдовы, да и более широкие слои бюрократии, некоторые слои предпринимателей и интеллигенции понимают, что присоединение к Румынии станет концом их некоторого привилегированного положения. Даже некая возможная уния с Румынией, при сохранении формального суверенитета Молдовы приведет к таким же результатам. Поэтому, данная элита оказала упорное сопротивление оппозиции, не желая идти на компромисс. Команда президента Воронина и его соратники, несмотря на солидарность с многими инициативами и предложениями Запада, и вообще молдавский политический класс не могут пользоваться доверием ни США, ни ЕвроСоюза, так как давно продемонстрировали нестабильность, «маятниковый» характер поведения, сомнительный политический стиль и, главное, чрезмерное тяготение к России и попытки решить экономические и политические проблемы с помощью России. Это совершенно не допустимо для Западного сообщества, и судьба нынешнего актуального политического класса Молдовы предрешена. В Молдове начался последовательный процесс отказа от суверенитета и воссоединения с Румынией.


Невозможно утверждать, что молдаванам не присуща национальная гордость, как раз с этим-то ситуация обстоит довольно напряженно. Именно в Молдове, а не в Валахии румынскому этносу удалось отстоять национальную государственность во времена господства Османской империи, молдаване на протяжении веков боролись с иноземными захватчиками и предопределили развал Османской империи с северо-восточного направления. В храме Александра Невского в болгарской столице молдаване указываются в числе других народов, принявших участие в освобождении Болгарии. К сожалению, в 18 – 19 веках молдавский народ, по существу, лишился своей политической элиты, земельной аристократии и оказался разделенным между Россией и Румынией, при этом, Румыния длительное время не имела никакой возможности отстаивать принадлежность ей Молдовы. Это привело к отсутствию политической жизни, национальных идей и подлинной национальной интеллигенции. Иные народы, населяющие Молдову, крайне скептически относятся к молдовской государственности, к перспективам упрочения Молдовы как независимого государства.


Этнические меньшинства Молдовы, в особенности, славянское население связывают социально-политическую стабилизацию в Молдове с внешними факторами. Представляет интерес то, что предприниматели славянского происхождения склоны видеть Молдову, интегрированную в Европейские структуры, нежели с Евразией, где господствует Россия. Тем не менее, ментально, этно-культурно и лингвистически, молдаване являются составной частью румынского этноса. Молдаване – творческий и эмоциональный народ, способный легко адаптироваться к новым культурам, воспринимать иные языки и обычаи, адаптироваться к иным социально-культурным условиям. В настоящее время, значительная часть молдавской молодежи получает образование в Румынии, в Бухаресте, одновременно преодолевая диглосию, диалектные отличия. Вместе с тем, создается впечатление, что Румыния проводит довольно коварную политику в отношении Молдовы, не желая ей успехов в экономическом развитии, так как успешная Молдова будет иметь меньше оснований воссоединиться с Румынией. Данная позиция Румынии не вызывает сомнений, что оставляет неприятное впечатление в Молдове.



Нужно отметить, что в Молдове все еще остаются иллюзии по поводу возможной поддержки со стороны Румынии в части решения проблемы Приднестровья, а также в части предотвращения усугубления проблемы Гагаузии. Молдовская элита все еще испытывает надежды на поддержку Западного сообщества, с которым интегрирована Румыния. Вместе с тем, в планы Румынии не входит борьба за Приднестровье, и вполне можно предположить, что румынские политики уже договорились с европейцами о инкорпорировании Молдовы без Приднестровья. При этом, Молдова может оказаться в составе Румынского государства на правах унии или автономии, с широкими правами в политико-административных и экономических вопросах. Примечательно, что между Румынией и Молдовой до сих пор нет взаимного договора о государственной границе между странами.


Отдавая должное усилиям и намерениям Румынии, нужно иметь в виду, что данный вопрос может быть решен и одобрен США и ЕвроСоюзом только в контексте более широкой политики и геополитики. Данные решения, безусловно, будут тесно связаны с геополитической борьбой на европейской арене, а конкретнее, в Центральной и Восточной Европе, которая ведется между Германией, а в более широком аспекте – между франко-германским тандемом и американо-британским блоком, за влияние в этом важнейшем и обширном регионе. Румыния, традиционно отдававшая предпочтение партнерству с Германией и Францией, сейчас связывает реализацию своих внешнеполитических амбиций с США. Германия и Франция заинтересованы в большем разнообразии в Восточной Европе, то есть, в сохранении суверенитетов государств. Вместе с тем, американская геостратегия в этом регионе предполагает усиление Румынии.