IGOR MURADYAN

Несомненно, постмодернизм стал предметом острых обсуждений, которые явились важной составляющей актуальной глобальной дискуссии. При этом, как никогда данная интеллектуальная дискуссия стала весьма актуальной и даже имеет практическое значение, так как от ответов на вопросы о месте и роли постмодерна во многом зависит понимание перспектив развития и трансформации современной цивилизации. Понимание сути постмодернизма само по себе остается дискуссионным, и вряд ли отсутствие концептуальной определенности является случайным, а скорее, проблематичность этого вопроса обусловлена политическим «супер-заказом». Является ли постмодернизм антитезой модерну или же продуктом трансформации модернизма, вопрос, конечно важный, но нас, в данном случае, интересует иное: что произойдет в результате отрицания современного мироустройства, политической и социальной философии, если практическая глобальная организационная структура, современная этика и политическая стилистика, возникшие благодаря и в результате модернистской революции 19 – 20 веков, будут либо эволюционно, либо в результате мощного социально-политического скачка подорваны и упразднены.

Современная цивилизация обладает достаточно сильными рычагами и ресурсами для предотвращения катастрофы, но, тем не менее, постмодерн, как некое отрицание «капитала» двух веков, уже вступает в свои права и неумолимо оказывает воздействие не только на политические и социальные институты, экономические основы, но и на геополитику, как самостоятельную политическую субстанцию.

Научно-техническая революция, в том числе информатика, нанесли сокрушительный удар по основам геополитики, хотя очертания океанов, материков и регионов, все еще имеют определяющее влияние в мировой политике. (Б.Обама обращается к России с просьбой предоставить возможность использовать евразийские коммуникации, так как океаническим державам по-прежнему сложно формировать системы операционного управления в глубине материков). Но возникновение авиации и ракет стратегического и иного назначения, «автономно» функционирующих соединений военно-морских сил внесли принципиальные коррективы в геополитику. К этому нужно добавить и возникновение межрегиональных наземных коммуникаций общетранспортного и энергетического значения, изменивших представления о доступности источников сырья и энергии, возможностях доставки средств обороны и военных контингентов. Данные условия, а главное, новые задачи по обеспечению глобальной и региональной безопасности, а также успешного осуществления геоэкономических задач, обусловили необходимость пересмотра, а вернее, фундаментального изменения современной политической карты мира.

Современный мир, причем, во всей своей целостности, возник в результате модернистских преобразований 19 и 20 веков. Последний период завершения формирования колониальных империй и их разрушение, образования коммунистической системы и ее ликвидация, создания современных международных политических, финансово-экономических, оборонных, гуманитарных и иных систем стало результатом модернизма. На смену аристократическим, пуританским, религиозным организационным структурам пришло то, что называется современной демократией, универсализму в экономике или неограниченными рыночными отношениями. Мировой экономический кризис – мощный сигнал и, одновременно, условие разрушения модернистского мира и наступления постмодерна.

Можно допустить, что авторы не очень оригинальной и подзабытой старой и заимствованной идеи о столкновении цивилизаций выдвинули эту идею, скорее, интуитивно, недостаточно осмыслив ее и игнорируя фактический материал (или не вполне владея им). Несомненно, цивилизации столкнулись, но какие цивилизации и как они оформлены, в каком формате они выступают? Вполне возможно, на смену традиционных цивилизаций или того, что принято называть, культурно-историческими типами, придут цивилизации посмодернистского типа, в основе которых станут транснациональные геоэкономические комплексы. Возможно, эти новые цивилизации будут сочетаться с традиционными расовыми и конфессиональными сообществами, одно не исключают другого. Дальнейшее успешное и устойчивое развитие мира немыслимо без создания данных транснациональных геоэкономических комплексов, а это, в свою очередь, невозможно без принципиальных корректировок в геополитике. Нынешние государственные границы – результат различных модификаций, возникших в ходе борьбы давно сошедших с актуальной арены империй. Относительная долговечность этих границ объясняется исключительно внешней поддержкой, системой патронажей и борьбой интересов. Однополюсный мир невозможен, но невозможен и многополярный мир, по крайней мере, данные, реальные и виртуальные полюса не вполне дееспособны, что хорошо поняли современные политические и экономические элиты. Предполагаемые полюса не сработали, и элиты находятся в поиске новых организационных структур и сообществ.

Одним из важных знаковых обстоятельств стало то, что в регионах проваливаются планы и стремления создания альянсов, как военных, так и геоэкономических. При этом, провал данных планов происходит и в случаях, когда мировые центры силы выступают инициаторами и противниками данных проектов. Способы пространственной организации требуют переосмысления и отрицания современной геополитической ситуации. Это стало не просто предметом умозаключений и пропагандистских экспериментов, но и «реальной политики» мировых центров силы. Очевидно то, что отсутствует единый план действий, и каждая держава, способная на соответствующие инициативы, пока выступает самостоятельно. Конечно же, главным заинтересованным полюсом являются США, но даже и региональные макродержавы приступили к геополитическому конструированию. Можно перечислить эти государства и центры силы: США, Франция, Германия, Великобритания, Япония, Корея, Израиль, Россия, Китай, Индия, Турция, Иран, Саудовская Аравия совместно с Пакистаном и арабскими партнерами, Судан, Сирия, Польша, Румыния, Греция, Ливия, Сербия, Узбекистан. Вполне реальными претендентами на роль активных конструкторов новой геополитики выступают Грузия, Армения и Азербайджан. Самыми инертными континентами в этом смысле остаются Африка и Латинская Америка. Можно допустить, что реальные постмодернистские тенденции предполагают различные эксперименты по синтезам того, что, казалось бы, не синтезируется. Например, речь может идти об альянсах Запада с определенными кластерами исламского или буддистского мира.

Конечно, США и, в скором времени, Европейский Союз все больше будут пытаться найти партнеров и участников этого геополитического конструирования. Одни страны станут партнерами, другие материалом для конструирования. Следует отметить, что в связи с данными задачами возникли такие формулировки, как «несостоявшееся государство». К числу таковых уже отнесены десятки государств в различных регионах, где мировые центры силы имеют те или иные интересы. Примечательно и то, что к государствам, которые в некоторых планах подлежат изменению границ и самой сути, относятся и те, которые сами демонстрируют территориальные претензии и планы по созданию новых государств и коррекции политической карты. Создается впечатление, что США проводят политику, направленную на разрушение современного геополитического расклада, и призывают к этому другие крупные и малые государства. США стремятся создать ситуацию, когда только участие в этом гигантском проекте дает надежду государствам оставаться субъектом мировой политики. Любая «добровольная» самоизоляция или стремление проводить не очень активную политику, конечно же, в русле постмодернизма, то есть разрушения модерна, будет признана не только бессмысленным, но и враждебным шагом. Постмодернизм становится основой системы ценностей, новых ценностей, этика и эстетика которой все еще не выяснены и не определены.

Судя по политической литературе и новым веяниям в искусстве, данная дискуссия не развернута в должной мере, вернее, дискуссия о постмодерне не выходит из рамок элитарных кругов. Возникает подозрение, что имеется большая заинтересованность в том, чтобы вопрос о постмодерне не стал предметом глобальной дискуссии. Видимо, инициаторы и проектировщики реального постмодерна понимают, что массовое осознание того ужаса, который надвигается, может привести к консервативно-революционным последствиям, то есть, к жесткой реакции, не только со стороны интеллектуалов и даже не только со стороны среднего класса, но и некоторой части нынешних элит. Постмодернизм – это способ уничтожения тотальной консервативно-революционной перспективы, так как консервативная революция сама по себе является продуктом модернизма. Актуальные элиты не могут не понимать, насколько опасны и угрожающи тенденции развертывания постмодерна, и вполне могли бы атаковать эту волну новой брутальности. В чем же состоит эта угроза?

В сущности, на повестку мировой политики стремятся выдвинуть три идеи и задачи: свертывание или ограничение рыночных отношений, по крайней мере, в их нынешнем виде – либеральном или неолиберальном формате; нанесение сильнейшего удара по либеральной демократии и легитимация иных форм правового порядка, основанных на новых, еще не сформулированных формах автократии; пересмотр и разрушение нынешнего геополитического расклада. Все эти три задачи тесно связаны. Базовым условием дальнейшего развития мировой экономики является регламентация потребления, причем, всего комплекса, всей вертикали потребления. Иначе мир ожидает дальнейшее разграбление природных ресурсов, а по многим оценкам, нынешний уровень научно-технических достижений не позволяет решить проблемы энергообеспечения, продовольствия и защиты окружающей среды. Решение данной задачи невозможно без кардинального расклада в геополитике, без установления контроля над нетронутыми ресурсами. Мировые центры силы стремятся установить контроль не только непосредственно над ресурсами, но и над локальными пространствами, которые призваны обеспечить доступность и безопасность использования этих ресурсов. В мире развернулась борьба за Африку, Евразию и Арктику и другие регионы богатые ресурсами. В этой борьбе участвуют, практически, все крупнейшие государства и их сателлиты. В связи с этим, вновь актуализируются вопросы вооружений, что приводит к необходимости разработки новых видов вооружений и сохранению определенного уровня ядерных вооружений. Ведущие европейские государства, Япония, Китай, Индия, а также региональные макродержавы приступили к созданию мощных военно-морских и военно-воздушных сил. Перед США и Россией, как ведущими ядерными державами, стоит задача не упустить исторически важное время и не допустить быстрого изменения баланса сил в мире. Для России эта задача решаема только в среднесрочной перспективе, в будущем России придется только защищать свое пространство и ресурсы. По оценке футурологов, США ожидает серьезный подрыв их позиций в мире и внутренняя социально-экономическая и политическая нестабильность. Преодолеть эту незавидную перспективу позволит лишь отрицание продуктов модернизма – нынешние международные политические и экономические отношения.

США пытаются создать глобальный «пояс» сдерживания геополитической и геоэкономической экспансии Китая, что станет основой американской геополитической доктрины на ближайшие десятилетия. Преемственность этой задачи, которая стала актуализироваться при Дж.Буше и реализуется, с большей последовательностью, Б.Обамой, говорит о приоритетности этой доктрины. В связи с этим, будут усиливаться проблемы во внешней политике Японии, Южной Кореи, Вьетнама и всех стран Юго-Восточной Азии. Ключевой задачей является кардинальное изменение границ и создание новых государств на территории Пакистана и Афганистана. Этот новый «перекресток» мировой геополитики, во имя стабильности и безопасности которого осуществляются огромные затраты, станет ареной для ожесточенной борьбы, в том числе, и в целях отвлечения сил исламского радикализма от Ближнего Востока. Американо-индийский альянс станет основой многих геополитических линий поведения, что и будет означать возникновение синтетических альянсов, представляющих различные традиционные цивилизации. Ближний Восток совершенно не управляем, в чем давно убедились западные элиты, и он обречен на перекройку границ, причем, на всем пространстве от Босфора до Центральной Азии. Арабские интеллектуалы, по существу, признали то, что нынешние многие арабские государства недолговечны. Иран ожидает большие неприятности, но ставка американцев в будущем будет сделана именно на Иран, как на ведущего партнера в регионе. Африка будет пребывать в состоянии псевдостабильности до тех пор, пока не начнется раздел сфер влияния между центрами силы. Африку ожидают неслыханные войны и геноцидные действия, которые унесут миллионы жизней. Одной их целей США является вовлечение России в данные перипетии, превращение ее сначала в партнера, а затем и в «почетного сателлита». Европейцы предпринимают отчаянные попытки для обретения более предпочтительных позиций, но это происходит в период глубочайшего кризиса европейской модернистской цивилизации. Победа США в утверждении постмодернизма произойдет вовсе не в результате борьбы с Китаем, а в результате интеграции Европы в процесс отрицания модернизма. Именно на арене Европейской политической дискуссии и суждено наступить эпохе постмодернизма.

Как ни странно, но первым шагнул в бездну постмодернизма Южный Кавказ, где отрицается одно из фундаментальных базовых представлений модерна – «территориальная целостность», которая уже стала архаизмом и бессмысленным отстаиванием того, что невозможно отстоять. И все-таки, постмодернизм – это самая большая угроза, прежде всего, угроза для безопасности и существования малых и небольших государств и этнических общин. Выживут и победят не те, кто станет партнерами центров сил по внешнему выбору, а те, кому удаться вовремя осмыслить идеи и условия посмодернизма.