IGOR MURADYAN

Если Афганистан — источник международного терроризма, а Чечня и Таджикистан — базы региональных террористов, то Ферганская долина рассматривается как рассадник ре­гионального религиозного экстремизма. Исторически единый регион (Кокандское ханство до 1870-х гг., Ферганский район Тур­кестана до 1924 г.), долина была поделена советской властью между Узбекистаном, Таджи­кистаном и Кыргызстаном. Новые границы обозначили весьма замысловато, оставляя зна­чительные анклавы граждан Узбекистана в Кыргызстане и Таджикистане, а существенное число компактно проживающих кыргызов – в Узбекистане. Однако в советские времена такое разделе­ние не играло особой роли, так как все республики были частями единой советской империи. После распада СССР существующее государственно-территориальное размежевание стало важнейшим фактором межэтнической конфронтации. Важную роль в нарастании напряженности играет и перенаселенность, особенно в ряде подрегионов Ферганской долины. Данный крупнейший оазис Центральной Азии характеризовался невысоким уровнем интенсификации труда и в отрыве от народнохозяйственного комплекса СССР не мог обеспечивать стабильное существование практически пятимиллионного населения. Демографический взрыв 70-х годов превратил долину в потенциально конфликтную зону, перенаселенную, обедневшую, с недостаточными резервами воды и орошаемой земли, высоким уровнем безработицы.

В Ферганской долине произошли два межэтнических взры­ва – кровавые столкновения между узбеками и турками-месхетинцами в 1989 году и между кыргызами и узбеками в 1990 году. Советские войска подавили беспорядки, но причины, их вызвавшие, остались. (Согласно некоторым версиям резню турок-месхетинцев в Фергане организовали турецкие спецслужбы в целях репатриации этой этнической группы в Месхетию, что имело бы ситуационное значение в связи с параллельными карабахскими событиями, а также принципиальное стратегическое – как фактор турецкого влияния в Грузии и на Кавказе в целом. Другая версия связана с конкурентной борьбой за пост первого секретаря ЦК КП Узбекистана между секретарями обкомов Самаркандской и Ферганской областей. В результате дискредитации «ферганского клана» руководителем Узбекистана стал Ислам Каримов.)

Если по экономическому развитию долина отстает от других частей региона, то в обла­сти религиозного возрождения она стала его авангардом. После того, как была разрешена свобода вероисповедания, в долине обосновались различные исламские движения и партии. В декабре 1991 года члены ряда исламских организаций (ваххабиты, ИПВ, Адолат, Товба) устроили демонстрацию в Намангане и захватили здание обкома Коммунистической партии, задумав основать там исламский центр. Протест быстро перерос в движение за мусульманс­кое самоуправление в Намангане. Движение возглавили двадцатичетырехлетний Тахир Юлдашев – будущий лидер Исламской партии Узбекистана (ИДУ), бросивший к тому времени учебу в Бухарском технологи­ческом институте, и имамы ваххабитских мечетей Намангана. Во время визита Ислама Каримова в этот город в ходе президентской кампании местные представители официального ислама выразили ему поддержку, что вызвало бурю негодования среди простого населения. Последовала первая волна репрессий: организаторов протестов арестовали. С тех пор руководство Узбекистана смотрело на Ферганскую долину с подозрением, считая, что там назревают готовые взорваться в любую минуту исламский фанатизм и экст­ремизм. В январе — марте 1998 года около тысячи человек было арестовано в результате репрессий, последовавших после убийства одного наманганского милиционера. Его не про­сто убили, а обезглавили и голову выставили на показ. Правительство решило, что это варварское злодеяние выполнено по заказу исламских экстремистов.

Расследование, проведенное международной правозащитной организацией «Хьюман Райтс Уотч» в марте 1998 года, выявило серьезные нарушения прав человека, совершенные правоох­ранительными органами, а именно: незаконное задержание и аресты; фабрикация улик (особенно подкладывание милиционерами небольших доз наркотиков и оружия); нарушение свободы вероисповедания (набожных мусульман заставляли сбривать бороды или исключали из учебных заведений). Взрывы в Ташкенте отозвались еще одной волной репрессий. И. Каримов постоянно настаивал на том, что «не надо здесь искать никакой политики». Однако он же заявлял, что «здесь только одна политика: безопасность, безо­пасность и еще раз безопасность и спокойствие людей, живущих на нашей земле».

Действительно, речь идет о безопасности, но скорее, о безопасности власти. Политика репрессий вселяет в людей страх и помогает властям держать ситуацию под контролем, однако она также может довести граждан страны до отчаяния и. превратить обыкновенных мужчин и женщин в экстремистов, вставших в прямую конфронтацию с властями. Единственный выход из создавшегося положения эксперты видят в планомерном развитии региона. Однако пока долина привлекает внимание спецслужб, а не бизнесменов и специалистов по экономическому планированию. Движимые стремлением к безопасности, государства, между которыми поделена долина, укрепляют границы и усиливают визовый режим. Эти меры ущемляют и без того немногочисленные возможности местного населения, делают его жизнь еще труднее.

Баткенский кризис показал, что появилась сила, которая встала на путь прямой конфронтации с правящим режимом Ислама Каримова, используя при этом тактику партизанской войны. Боевики базируются в горах Таджикистана и Афганистана, получают помощь от некоторых исламистских организаций. Суд, последовавший за ташкентскими взрывами, показал, как плохо идут замаскированные политические игры. Правительство Узбекистана перекладывает вину на «религиозных экстремистов» и раздувает «исламскую угрозу». Репрессии в Ферганской долине — еще одно свидетельство того, что борьба с «исламским экстремизмом» служит предлогом для искоре­нения оппозиции. Другие Центрально-азиатские страны (кроме Туркменистана) боятся, что конфликт может легко перейти границы (как это происходит на юге Кыргызстана), и озабочены про­блемами стабильности в регионе, осознавая, что находятся в «едином пространстве безопас­ности».

Россия и Соединенные Штаты пока не достаточно активно участвуют в антитеррористической деятельнос­ти государств Центральной Азии, используя это участие для достижения своих целей. Россия желает восстановить свое влияние в регионе, утраченное после развала СССР. Она также заинтересована в формировании единого с Центрально-азиатскими государствами фронта против всех исламских экстремистов на постсоветском пространстве. У Соединенных Штатов свои экономические и стратегические интересы. Присутствие американских компаний, занимающихся разработкой нефтяных и газовых резервов регио­на, делает стабильность в Центральной Азии одним из приоритетов американской внешней политики. Геостратегическое положение Центральной Азии между Россией, Китаем и Ближ­ним Востоком также вынуждает американских политиков серьезно относиться к развитию региональных событий. Если ситуация в Ферганской долине будет и впредь обостряться (а современная дина­мика говорит о возрастании напряженности), то долина может превратиться в «рассадник религиозного экстремизма», и по большей части в этом окажется виноватым правительство.

После ташкентских взрывов и баткенских событий казалось, что «исламская угроза» в Центральной Азии, наконец, материализовалась. Однако более детальный анализ событий показывает, что угроза до сих пор носит некий мифический характер, вокруг нее идет поли­тическая игра. У проблемы есть несколько уровней, много скрытых переменных и открытых вопросов. В их числе и вопрос о том, станет ли религиозный экстремизм в Центральной Азии реальной силой, претендующей на власть.

Роль и назначение партии «Хизб ут-Тахрир». Помимо ИДУ, в Узбекистане имеет большое влияние партия «Хизб ут-Тахрир», которая представляет собой типичную импортированную, исламистскую организацию ваххабитского или, вернее, салафитского типа. Данная организация создана при участии Саудовской Аравии. Обзор ее деятельности в Узбекистане важен не только сам по себе, но и по части накопления доказательной базы нашей версии о политике правящего режима в Узбекистане. «Хизб ут-Тахрир», как и все организации такого импортированного типа, призван стать проводником идеи создания Всемирной исламской империи с центром в Саудовской Аравии. Вместе с тем, имеются сведения, что «Хизб ут-Тахрир» имеет претензии и входит в противостояние с Исламским движением Узбекистана. После заявлений лидеров ИДУ о непричастности к ваххабизму, что, несомненно, было организовано Ираном, противоречия между этими экстремистскими исламскими политическими организациями возросли. В частности, лидеры «Хизб ут-Тахрир» начали открытую пропаганду против ИДУ. Это является, возможно, пока не принципиальным, но все же признаком того, что ИДУ – организация национально-исламского типа и готова к сотрудничеству с властями на основе отстаивания узбекских национальных интересов. Представляет интерес и то, что в публичных заявлениях Ислама Каримова содержатся предложения по сотрудничеству с ИДУ, но нет никаких признаков аналогичного отношения к импортированным организациям. Можно также предположить, что правящий режим инициирует соперничество между этими ведущими исламистскими организациями, а также может войти в сговор с ИДУ против других.

Приведем краткий обзор характеристик «Хизб ут-Тахрир». Исламисты и не скрывают своих намерений. Один из идеологов исламской революции Джелалиддина аль-Фарси открыто признает: «Мы совершили исламскую революцию в Ира­не и считаем своей задачей ее превращение во всемирную исламскую революцию. А для это­го необходима исламская революция во всем суннитском Афганистане… После революции в Афганистане начнется истинная всемирная исламская революция. Она будет мощнее фран­цузской и всех других… Мы инспирируем третью исламскую революцию в Средней Азии». Фиксируемые в обществе тенденции обновления активизируют некото­рые архаичные модели социально-культурных норм, мышления и повседневного поведения, не совсем адекватные современности. Именно стихийное и безоглядное возвращение к цен­ностям, традициям и укладу прошлого уже обусловило распространение среди некоторых слоев населения идей нетрадиционных экстремистских религиозных направлений (например, организаций ваххабизма, партии «Хизб ут-Тахрир»), не характерных прежде для данного региона.

Активность исламистов представляет серьезную угрозу обществу, что отчас­ти выражено в их работе с молодежью. Партия «Хизб ут-Тахрир» (в переводе с арабского — Партия освобождения) склонна вербовать молодых людей среди представите­лей интеллигенции, научных работников, студентов. Молодежь трудно переносит житейские тяготы переходного периода, ей свойственна повышенная эмоциональность, социальная и политическая апатия. Но особо привлекательна для экстремистов молодежная среда из кате­гории «политически бездомной», не обремененной моральными принципами. В такой среде наиболее выражен своеобразный социальный и национальный манкуртизм или оторванность от подлинных глубинных пластов этничности, культуры.

«Хизб ут-Тахрир» в начале 50-х годов XX века основана теологом Такиюдином-Ал-Набханий, палестинцем по происхождению. Литература «тахрировцев» появилась в Узбекистане в 80-е годы. В современный период, начиная с первых лет независимости, ее количество все время возрастает. Эти издания, переведенные на узбекский и русский языки, подпольно распространя­ются в стране вместе с листовками. Их содержание, по признанию духовных лиц традиционного ислама производит тягостное впечатление. Содержание и идейная направленность «Хизб ут-Тахрир» раскрывается в утверждени­ях ее основателя. «В исламе, — пишет Т. Набханий, — подразумевается, что основой обще­ства является доктрина, включающая мысли, настроения, мнения и систему, вытекающие из этой доктрины. Таким образом, исламское общество появляется на свет тогда, когда получа­ют преобладание исламские мышление и настроения, а среди людей распространяется ислам­ский образ жизни, то есть исламская система организации жизни общества». Для того чтобы утвердить исламскую систему организации жизни, основатель «Хизб ут-Тахрир» призывает «убрать физические препятствия на этом пути», «воспользоваться при­нуждением, применением силы». При этом он ставит цель — образовать исламское госу­дарство, которое распространит ислам на весь мир.

В Узбекистане первичные ячейки подпольно действующей религиозно-политической организации «Хизб ут-Тахрир» появились в 1992 году, и, судя по содержанию их листовок, они призывают к священной войне против всех неверных и уничтожению западных государств, прозападных арабских правительств. Распространяются следующие материалы и листовки: «Система ислама», «Концепция Хизб ут-Тахрир», «Партийное сплочение» «Возвращение халифата», «Западные страны уничтожают мусульман на Балканах», «Политический анализ. Сирия и Голанские Высоты», «Клан правителей Узбекистана является преступным кланом тиранов», «Правящая клика в Узбекистане преступна и деспотична». Функционеры данной партии стремят­ся внести в массовое сознание искажающую действительность информацию, способную воз­родить мифологизированное сознание и манипулировать им.

В настоящее время правящий режим в Узбекистане вынужден считаться с реальной ситуацией в регионе и идти на уступки в отношениях с Россией, возможно Китаем и Ираном. Узбекистан готов сотрудничать с Россией и с США в части отражения агрессии «Талибан». Но в части угрозы со стороны Исламского движения Узбекистана, политическое руководство этой страны заявляет о достаточности собственных сил для обеспечения стабильности ситуации. Таковы взгляды узбекского руководства на отражение угрозы. Узбекистан видимо имеет внешнеполитическую доктрину экспансии в регионе Центральной Азии, что предполагает противодействие не только России, но и Турции, Ирану и Китаю. Ожидаемое российско-американское сотрудничество может стать одновременно и приемлемым и неприемлемым для политики Узбекистана, в зависимости от формата и целей данного сотрудничества. Правящий режим Узбекистана активно использует деятельность ИДУ для укрепления своей власти, для контролирования других государств региона и подавления оппозиционных сил. ИДУ возможно отведена «регионообразующая» или вернее «империообразующая» роль объединения этносов Центральной Азии и подчинение их Ташкенту. Ферганская долина может стать моделью будущего полиэтнического государства с либеральным исламским режимом.

ИГОРЬ МУРАДЯН
ИРАВУНК ДЕ-ФАКТО