IGOR MURADYAN

Россия всегда была наиболее неожиданным и опасным посредником и инициатором так называемого процесса урегулирования карабахского конфликта, так как обладала наиболее действенными рычагами в конфликтных ситуациях Южного Кавказа в целом, в том числе, и карабахской. Некоторая сдержанность и даже самоустранение России от процесса «урегулирования» создавали иллюзии об отсутствии у России реальных рычагов влияния на поведение заинтересованных сторон. В действительности, Россия всегда имела должное влияние на всех участников конфликтов в регионе, а также на внешние силы, которые, в той или иной мере, присутствовали на арене региональной политики.

Суть существования и деятельности Минской группы ОБСЕ сводилась к соблюдению баланса сил и влияния трех центров силы – США, России и Европы в лице Франции, обеспечению интересов данных «полюсов», хотя основная проблема этой балансировки сводилась к отношениям между США и Россией. Главная задача трех сторон заключалась в недопущении перехвата инициативы одной из них в урегулировании конфликта и в достижении результатов, когда США или Россия могли бы занять более предпочтительные позиции в Южном Кавказе и вообще в региональной политике на более обширном пространстве. На протяжении достаточно длительных отрезков времени Россия не видела реальных угроз своему положению и позиции, так как ни США, ни Европа не были заинтересованы или не имели возможностей развернуть некие новые инициативы. В других случаях Россия очень хорошо понимала, что предпринимаемые американцами и европейцами меры не имели реальной почвы и обречены на провал. Минская группа просто по определению не могла привести ситуацию к равновесной и взаимовыгодной для трех сопредседателей, так как ранее геополитическая борьба в Южно-кавказском и в соседних регионах разворачивалась исключительно в жестком конфронтационном формате.

Геополитическая борьба не завершилась и, наоборот, приняла более изощренные и масштабные формы, наполнилась новым содержанием по мере того, как происходит некоторое снижение заинтересованности США в регионе Южного Кавказа, а в более обширном Черноморско-Кавказском и в Ближневосточном регионах происходят серьезные перестановки позиций и акцентов США, Турции и других государств. 2008 – 2009 годы внесли многие новые обстоятельства в политические процессы, и Россия, несомненно, обрела, если не очень значительные, то, во всяком случае, новые благоприятные позиции. Россия продолжает играть на «поле иранской проблемы», но вовсе не с США, в качестве ведущего партнера, а с ведущими европейскими государствами. Россия активно инициирует новые масштабные проекты в европейской и центрально-азиатской политике в сфере энергетики и коммуникаций, работая в партнерстве с Китаем, в результате чего США и их партнеры совершенно явственно вынуждены были уступить в евразийских проектах. В какой-то мере происходит выстраивание новых партнеров России в Восточной Европе, хотя борьба в этом регионе продолжается довольно жестким образом.

Однако, главным призом России в политике данных регионов стала новая политика Турции, которая принципиально избрала многовекторные ориентации. Прошедшие два года стали, в значительной мере, экспериментальными, когда Россия выжидала и рассматривала различные шаги Турции, пытаясь выработать более долговременную политику в отношении нее. Россия убедилась, что новая политика Турции связана с весьма глубокими целями ее элиты и общества, и с Турцией можно строить отношения, как со страной, стремящейся выйти из-под контроля и влияния США. Вместе с тем, видимо, в Москве были внимательно рассмотрены реальные возможности Турции проводить широкую политику в Южном Кавказе и, вообще, в регионах. Выяснилось, что возможности Турции весьма ограничены, и нет никакой нужды впускать ее на региональную арену в качестве «равноправной» державы и, тем более, инициатора и участника неких пактов региональной безопасности, посредника в переговорах и, тем более, в качестве государства, имеющего серьезные претензии к тем или иным государствам региона по различным проблемам. Россия пытается удерживать Турцию на определенной дистанции от наиболее ключевых и узловых проблем региона Южного Кавказа, и это ей успешно, пока, удается.

Россия обозначила место и роль Турции в развертывании процесса урегулирования карабахской проблемы и заявила о недопустимости совмещения турецко-армянской и армяно-азербайджанской проблем, чем определила свое приоритетное место и роль в регионе. Турция так и не попыталась заявить некий протест по этому поводу и, возможно, надеется на развитие отношений с Россией в более широком формате, что позволит ей сохранить «лицо» на Кавказе как союзника близкородственного Азербайджана, но что более важно, предпринять с Россией важные проекты геоэкономического значения. Возможно, в Анкаре рассматривают инициативность России в Южном Кавказе, в том числе, по Армении и карабахской теме, как условие нивелирования «армянского фактора», так как универсальное влияние России позволяет вывод «армянского фактора» как инструмента из политики США и европейских государств. «Армянский фактор», как инструмент давления на Турцию, был и остается важным условием в отношениях Западного сообщества с Турцией, его устранение из арсенала политики Запада является одной из задач турецкой политики и не ограничивается задачами региональной политики. Таким образом, Россия в какой-то мере переиграла не только Турцию, но и США, и развертывает уже свою, новую политику в Южном Кавказе. Речь идет далеко не только о нахождении некой схемы урегулирования армяно-азербайджанских отношений в интересах России, а в абсорбции всего региона, вовлечении его под российское преимущественное влияние.

Газовые игры – это всего лишь одно из условий «привязывания» Азербайджана к России, хотя экономический фактор, в данном случае, имеет немаловажное значение. Россия понимает, что Армения является надежным партнером и опорой в регионе, но этого совершенно не достаточно для установления контроля над всем регионом, без чего не будет покоя в Москве. Несмотря на достаточную отдаленность Грузии и Азербайджана от России, московские политики никогда не оставляли целей возвращения российского доминирования в Южный Кавказ. Россия предпринимает усилия для создания «пятой колоны» в Грузии, причем, вовсе не на базе неких маргинальных партий и группировок левого толка, а на основе более широкой анти-правительственной коалиции. Из политической литературы и пропаганды ощущается проведение последовательной работы в этом направлении. Россия пытается проникнуть и обрести позиции во всех структурах Грузии, в том числе в вооруженных силах. Администрация Грузии и правящая партия переполнена «претендентами» на вступление в определенные отношения с Россией. Происходит работа по обработке широких слоев грузинского общества, и эта деятельность весьма успешна, так как грузинам присущи настроения конформизма во внутренней и внешней политике. В отличие от Грузии, Азербайджан никогда не имел труднопреодолимых проблем в отношениях с Россией, азербайджанское общество состоит из многих автономных социально активных группировок, которые могли бы стать опорой и социальной базой для развертывания пророссийского политического курса.

В Москве вполне ощутили, что события августа 2008 года были полезны для кого угодно, но только не для России. Русские политики и комментаторы не хотели бы признавать того, что действия России в грузино-российской войне были разыграны американцами, которые привели ситуацию к изоляции и блокированию России в Южном Кавказе. США весьма заинтересованы в продолжении данной ситуации, так как это «сбрасывает» с них груз всякой ответственности и обещаний за утраченные Грузией провинции, сама Грузия оказалась «техническим коридором» для энергетического и военного транзита, а вовсе не страной в полном смысле этого слова. Россия понимает, что должна выбираться из данной ситуации, и, видимо, представляет уже в деталях, каким образом это сделать. России сложно было бы «сдать» Абхазию грузинам – слишком много сопряженных проблем, но «сдача» Южной Осетии может стать реальностью. Или же русским политическим проектантам представляется определенная универсальная схема урегулирования конфликтов в Южном Кавказе на основе формирования новых отношений на постсоветском пространстве.

Русские поняли, что «малые площадки», которыми являются непризнанные государства или признанные в ограниченных рамках квазигосударства, выполнили свои функции и не способны далее быть полезными России. В Москве полагают, что пришло время сбросить этот неприятный груз и реализовать их как политические факторы на завершающем этапе. В российском политическом классе, безусловно, нарастает влияние новых, более молодых политических групп и отдельных политиков и функционеров, которые готовы пойти на самые решительные шаги по «сбросу» столь сложного груза, как новые государства, отделившиеся от бывших союзных республик. В качестве примера тупиковой ситуации они приводят Косово, где американцам и европейцам, несмотря широкое признание этого государства, так и не удалось завершить вполне проблему. Кроме того, Москву продолжают беспокоить прецеденты создания новых государств в плане сепаратистских настроений народов Северного Кавказа и Поволжья. Скорее всего, такое мнение разделяют и разведывательные службы, которые более всех разделяют ответственность за судьбу государства.

Пока что в Москве нет окончательно завершенных рекомендаций, а если московским политикам кажется, что эти рекомендации и разработки имеют место, то это всего лишь иллюзии и ложные представления. В России нет адекватной, более-менее широкой общественной дискуссии по этому поводу. Даже в политической литературе нет более-менее соответствующих дискуссионных проблем, которые рассматриваются с должной откровенностью. Вполне очевидно, что не только российское руководство, но и российское общество опасается такой дискуссии публичного характера. Это весьма характерно для современного российского политического класса и общества, что говорит о слабости российской политики, о незавершенности разработок по основным проблемам внешней политики и безопасности. Вместе с тем, именно проблемы новых независимых государств могут стать причиной провала данных и смежных региональных проблем.

По карабахской теме Россия пытается реанимировать Майндорфское соглашение ноября 20098 года и придать ему новое содержание. Эта схема, которая с позором провалилась в конце 2008 года, может стать реалистичной в новых условиях, после развертывания США процесса урегулирования турецко-армянских отношений, когда произошло дистанцирование Азербайджана от Турции. Азербайджан, оказавшись в состоянии фрустрации, в некоторой изоляции, в роли деструктивного государства, не только обиженного на Турцию, несмотря на попытки демонстрации ей своих претензий, пытается развернуть многовекторную политику. Азербайджан понял, что совершенно не имеет перспективы в части решения карабахской проблемы, ориентируясь, преимущественно, на Запад, и ему необходимы новые партнеры. В настоящее время американцы помалкивают, ожидая очередного провала российской политики. Собственно, у США нет никаких формальных причин для предъявления претензий, так как Минская группа последовательно продвигает так называемые заведомо обреченные Мадридские принципы, всячески адаптируя их и внося новые нюансы. Это может свидетельствовать об отсутствии у России нечестных намерений перехватить инициативу по урегулированию карабахской проблемы.

Кроме того, США, обнаружив полный провал процесса урегулирования турецко-армянских отношений, не пытаются активно вмешиваться в карабахский процесс с определенными собственными предложениями. Вместе с тем, США, не приняв в качестве легитимного соглашение в Майндорфе, не могут позволить на этот раз реализацию этого нарочито «изолированного» решения между Россией, Арменией и Азербайджаном. США непременно станут реагировать, и эта реакция, так или иначе, будет весьма убедительной. Различные толки о каких-либо российско-американских подковерных договоренностях по карабахской теме не что иное, как полная чепуха.

Так или иначе, Армения оказалась перед необходимостью вынужденного, практически капитулянтского решения, которое обусловлено сильной зависимостью руководства Армении от Москвы. Россия настолько внедрила в Армению инвестиций и «спасительной финансовой помощи», что поставила страну перед невозможным выбором. Ни США, ни Россия не хотели бы катастрофы для Армении, устранения ее с международной политической арены как политического фактора. Но, во-первых, только США, но не Россия, хотели бы сохранения Армении в качестве реального суверенного государства, и, во-вторых, отсутствие катастрофы может быть по представлениям только США, России или европейцев, а в армянском обществе может легко свести все позиции на нет, если в карабахской провинции произойдет то, что предполагается по российскому сценарию. Русские предполагают, что формально подчиненный Азербайджану Карабах останется, как прежде, фактором удержания Азербайджана и Армении. Но это совершенно не так, и может означать только катастрофу для Армении. Сдача даже части Низинного Карабаха приведет к той «простой» ситуации, которая прогнозируется без особого труда. Армянский Карабах прекратит свое существование, а со временем политиков и генералов невозможно будет обнаружить. Даже если русские не хотят этого, то, столкнувшись с катастрофой, они быстро забудут об этом, как это бывало в прежние времена. Самое благоприятное, что может произойти для Армении в этих условиях и обстоятельствах, – это возобновление масштабных военных действий. Без второй карабахской войны Армения не имеет политического будущего. Это и предполагается политическими проектантами в Москве.