IGOR MURADYAN

В мировой политике всегда важную роль играли советники, и от места и роли советников можно было судить о сущности и свойствах власти, правительства, политическом классе. Есть нации, в том числе и очень крупные нации и государства, которые не очень-то нуждаются в политических советниках. Это объясняется не только отсутствием политической культуры и политико-технологического опыта, но и достаточно сложных задач стратегического и прочего характера.

В 20-м веке «институт советников» постепенно трансформировался в структуры политического анализа, различные исследовательские учреждения, так называемые «мозговые центры». Как известно, такие учреждения, распространенные, главным образом, в странах Западного сообщества, представляют собой некие корпорации, характеризующиеся политико-идеологической направленностью, оказывающие огромное влияние на политические процессы, принятие решений, формирование кадров правительства, прежде всего, в сфере внешней политики и безопасности. Вместе с тем, сфера политической аналитики сама по себе является ареной довольно ожесточенной борьбы, когда исследовательские институты и центры стали субъектами политической дискуссии.

В настоящее время, в мире имеется только одно государство, где политическая аналитика является «интеллектуальной индустрией», где идеи, проекты и инициативы поставлены на поток – это, конечно же, США. В Великобритании также существует давно созданная аналитическая школа, но в этой стране наблюдается «кризис жанра», и вообще, поставлено под сомнение существование аналитического сообщества как такового. В современной Великобритании политическая аналитика представляет собой, скорее, рафинированный «ремесленнический цех». Во Франции аналитические силы весьма существенны, но чрезмерно подчинены правительству, что ограничивает их возможности. В Германии для формирования политической аналитики понадобится еще 15 – 20 лет, и нет уверенности, что нечто получится в этом закомплексованном обществе.

В России все еще продолжают существовать «призраки» институтов академического характера, покоящихся на руинах некогда раздутых исследовательских достижений. Всевозможные попытки создать в Москве аналитические центры заканчивались фиаско, и инициаторы становились посмешищем. За исключением двух–трех талантливых аналитиков все остальные – это участники гонок за бюджетными и иными средствами и готовые на любые услуги, кому угодно. Нечто напоминающее Германию происходит в аналитической сфере Японии, и только Китай сделал очень серьезные заявки на выстраивание интересных аналитических ресурсов. Наряду с аналитическими возможностями в крупных странах Запада, возникают очень интересные аналитические группы в ряде исламских стран, например, в Турции, Иране, Египте, и некоторые аналитики и политологи из арабских и других исламских государств заняли интересные позиции в ведущих институтах и центрах государств Запада. Немало таковых и из числа выходцев из Китая, китайской диаспоры, из Японии и Индии.

Нужно сказать, что в ведущих европейских государствах, прежде всего, в Великобритании и во Франции, аналитическая сфера переживает кризис, так как, если ранее политические лидеры и иные политики не считали себя «вполне образованными людьми» и не видели никакой опасности со стороны крупных аналитиков, как инициаторов различных идей, то в настоящее время политики настолько «образованы», что им представляется весьма нежелательным соучастие в политических разработках аналитиков. Аналитики и всевозможные политические комментаторы, в век глобальной информационной сети стали серьезными конкурентами актуальным политикам.

Примечательно, что в странах Восточной и Юго-Восточной Европы не может быть речи ни о каком серьезном участии аналитиков в разработке политических решений и вообще в политическом проектировании. Однако, если в иных регионах эта ситуация сложилась, в значительной мере, спонтанно и, быть может, только отчасти внедрялась политическими кругами, то в Восточной и Юго-Восточной Европе политические круги очень быстро поняли, что аналитика может представить большую опасность для них, их власти и благополучию. В малых и больших странах этого обширного и разнообразного региона политический анализ возможен исключительно при наличии работы на внешние заказы, вернее, центры сбора и обработки информации, расположенные в крупных и ведущих государствах. Определенные фонды и институты США, Великобритании и Германии, отчасти Швеции и других стран Запада создали определенные более-менее благоприятные условия для развития политической аналитики, но, в сущности, в столь ограниченном формате, что не было никаких надежд на развертывание аналитической сферы в странах этого региона на более-менее солидной основе.

Правительства и политические круги в странах Южного Кавказа заинтересованы в развитии исключительно сферы информационной пропаганды, с расчетом на внутреннюю и внешнюю арену, что связано с намерением укреплением власти, преодоления враждебной пропаганды. Тратятся немалые средства, прежде всего, в Азербайджане и в Грузии на проведение массированной и разнонаправленной пропаганды, что стало просто определенной «психо-информационной» клиникой, которая все еще ожидает распознания и квалификации. В Армении в гораздо меньшей мере уделяют внимание такого рода деятельности, что, быть может, характеризует армянские власти как более разборчивых функционеров, понимающих значимость пропаганды в современном мире.

Было бы излишним давать оценки современной информационной сети, но нужно только отметить, что потоки информации сами пожирают и гасят себя, сами становятся инициирующей силой, которая генерирует встречные и альтернативные потоки, которые возникают в меньшей мере со стороны противника. Любая пропаганда становится анти-пропагандой, любые аргументы оборачиваются анти-аргументами, и только подлинные интересы различных субъектов политики продолжают работать адекватным образом. Если иметь в виду пропаганду Азербайджана, то не нужно было подробно анализировать этот феномен современной дегенеративной информационной культуры, чтобы утверждать, насколько усилия Азербайджана бесполезны и тщетны. Пропаганда для Азербайджана выступает в качестве сублимативного феномена, только и всего. В Грузии официальная и неофициальная пропаганда носит более скромный характер, но во многом она напоминает приемы и цели азербайджанской пропаганды.

Но почему, Армения не столь активна во внешней пропаганде? Скорее всего, армяне ощущают себя увереннее, возможно, они излишне самоуверенны, но основная причина в том, что все еще не сложилась практика отмывания денег в сфере информации и пропаганды. Вместе с тем, имеется нечто обобщающее, что-то вроде общего знаменателя во внешней политике Грузии, Армении, Азербайджана, а также, других южно-кавказских государств, независимо от их величины, пространства и населения. Данные государства оказались неспособными проводить более-менее эффективную, понятную внешнюю политику. Было бы странным, если б имеющиеся в этих странах внешнеполитические ведомства, включающие представимых и менее сокрытых конкретных людей, были бы способны проводить внешнюю политику.

Государства региона, как ни странно, пытались проводить не что иное, как «реальную политику», то есть, основываясь на тех ресурсах, которыми они обладают, надеясь, что эта ресурсная база позволит им стать партнерами мировых центров силы. Грузия базировалась на своей транзитно-сервисной функции, надеясь, что этот ресурс достаточен для оказания ей поддержки в решении ее проблем. Азербайджан сделал ставку на нефтяные ресурсы, возможно на «расово-лингвистическую» общность с Турцией. Армения не имела никаких оснований для поддержки извне и делает ставку на балансе сил в регионе и в мире. Дело в том, что все эти базовые установки несостоятельны, и не имеют никаких оснований. И транзитные функции, и нефть, и баланс сил – это очень важные компоненты, но их недостаточно для решения проблем этих стран.

Было бы понятно, если б руководители этих стран учитывали эти факторы как весьма важные, но делать ставку на эти факторы просто смешно, что и приводило либо к катастрофическим последствиям, либо, как минимум, к большим разочарованиям. В определенной мере лидеры и политики стран Южного Кавказа оказались в плену собственной и внешней пропаганды, а также оказались под «обаянием» политиков крупных держав, которых считали более чем надежными партнерами, надеясь на их возможности.

Характерно то, что данные установки во внешней политике кавказских государств остаются в силе. Проблема этих стран в том, что в них отсутствует политическая аналитика, существующая в динамичном, интерактивном режиме. Есть некоторый диалоговый режим, в котором субъектами являются небольшой круг людей в этих странах и второстепенные функционеры в ведущих государствах, преимущественно, Запада и России. Сформировались довольно «герметичные» системы общения и принятия решений, и, как ни странно, усиливается фобия в отношении аналитического процесса, который, так или иначе, происходит в неком автономном, индифферентном режиме. Представляет интерес то, что власти южно-кавказских государств, в довольно системном режиме, пользовались информационными услугами криминальных этнических групп, находящихся в соответствующих диаспорах. То есть, для нынешних элит криминальные группы представляются более компетентными в плане политической информации, чем аналитики.

Тем не менее, армянская действительность проявила инициативы, и в диаспоре возникли иные, достаточно креативные группы людей, занимающихся, с различной системностью, сбором и анализом политической информации, с целью оказания влияния на политические процессы внутри Армении и на внешней арене. Еще 10 лет назад этим пытались заниматься люди, имеющие мало общего с политикой и не имеющие должного гуманитарного образования. Они понимали свои возможности и не поднимали планку задачи слишком высоко. Затем возникли люди нового поколения, нашедшие поддержку состоятельных людей, разочаровавшихся в традиционных армянских структурах в диаспоре. В определенном смысле, эти люди даже не принадлежат к армянской диаспоре в социальном смысле, и некоторые являются детьми от смешанных браков. В настоящее время они успели организовать неформальные структуры, обладающие довольной ценной политической, а иногда и технико-технологической и оборонной информацией, которая является для них базой для поддержания их финансового состояния.

К настоящему времени разработаны подходы и приемы передачи данной информации государственным структурам ряда стран. В отличие от идеалистов, которые социализировались в Советской Армении, они получили и образование и восприняли системы работы в образовательных учреждениях Запада, и очень быстро поняли суть, пороки и преимущества армянского общества, прежде всего, в Армении. Они не испытывают никаких иллюзий и не пытаются взять на себя большую ответственность, чем это оправдано нынешними реалиями. Однако, их некоторое влияние на принятие решений в ведущих государствах Запада и России очевидно. Международное сообщество, а также отдельные крупные и не очень крупные государства в настоящее время как никогда нуждаются в политической аналитике и в информации.

Нынешние события в различных регионах, прежде всего, на Ближнем Востоке, в очередной раз явственно продемонстрировали, что аналитические учреждения «первой категории» в странах Запада и тем более России не в состоянии ни спрогнозировать, ни тем более предложить рекомендации. Американское аналитическое сообщество оказалось, в значительной мере в замешательстве, а ведущие эксперты по Ближнему Востоку способны говорить просто, глупости, тем самым ставя по угрозу принятие решений и, в конечном счете, национальную безопасность США. Было бы оправданным ожидать, что в ближайшее время в аналитическом сообществе США, не говоря уже о Великобритании, должны произойти кадровые «чистки», и на место этому «болоту» придут более творческие люди из нового поколения, какими полны американские университеты. В данной ситуации мировые центры силы нуждаются в адекватном политическом анализе, и эту задачу нужно выполнить усилиями армянских структур, и не будет преувеличения и сарказма в том, если сказать, что «больше некому». Мышление интеллектуалов целого ряда стран Восточной Европы и других регионов не обладает необходимыми характеристиками, оно обладает слабыми комбинаторными способностями, оно достаточно детерминировано. Политических аналитиков мире не более, чем «звезд» Голливуда, и это естественно, так как это не специальность, а образ мышления. Видимо, нужно ощутить подлинный, высокий маргиналитет на крайних позициях мысленного ряда, чтобы понять, как будет продвигаться мировое политическое развитие. Ряд обществ, несмотря на высокий уровень образования, оказался в интеллектуальном и творческом тупике и не способно создать чего-либо локомотивного и неординарного, поэтому и нуждается в потоке иммигрантов. В лучшем случае, имеет место копирование либо образцов прошлого, либо совершается постыдный плагиат из других культур.

Нынешняя Армения и армянское общество входят в новую стадию внедрения примитивных форм политического и экономического устройства. Любая попытка интеграции интеллектуальных групп в современное армянское общество завершится фиаско. Армения все еще движется по пути политического существования методами «проб и ошибок», что представляется слишком большой роскошью. Вместе с тем, вступают в жизнь новые поколения, отвергающие имитацию культуры и совести, возникает новая грубая и примитивная, но, несомненно, жизнеспособная культура и истинная национальная система ценностей. Но все это в будущем, не в очень далеком, но будущем. Армения пусть живет своей жизнью, ничего не ней не случится. Теперь пришло время этнических, а быть может, псевдо-этнических систем, способных выполнять задачи вне армянской реальности. Все иные попытки станут просто потерей времени.

Многие народы, даже и те, которые накопили в истории немало интересного, будут хвататься за «соломинку» своих давно отживших и мертвых культур и утратят даже то немногое, что имеют. У нас есть шанс, и мы им воспользуемся в полной мере. Первые шаги уже сделаны, и они вполне успешны, но нужно постоянно создавать новые структуры и не мешать друг другу, потому что всем нашим людям хватит места под армянским солнцем.