IGOR MURADYAN

Идея о преодолении американо-иранских противоречий не нова, и время от времени она всплывает в публикациях некоторых оригинальных авторов. При этом, иранские авторы, работающие в странах Запада, как правило, менее радикальны в рассуждениях на эту тему, нежели – американские. Сейчас, когда Большой Ближний Восток охватила цепная волна революций, рассуждения на тему американо-иранского сближения выступают как вполне актуальная тема. Американцы и иранцы давно приглядываются к долгосрочным интересам друг друга, и инициативы по «сближению» могут возникнуть очень неожиданно и для Западного сообщества, и для стран Востока. Какие же есть аргументы и ожидания в части нахождения США и Ираном взаимоприемлемого диалога?

Прежде всего, нужно рассмотреть то, что уже произошло в выяснении взаимных интересов за последние десять лет.

Парадоксально, но иранцы были вовсе не в восторге от событий «11 сентября», так как поняли, что лидерство в исламском мире могут захватить совершенно неприемлемые для Ирана транснациональные организации или иные ведущие исламские государства. Иранцы очень быстро отреагировали и заняли позицию, глубоко враждебную «Аль-Кайде» и другим аналогичным по формату и стилистике исламским организациям. Этот сюжет настолько сложен и разнообразен, что ему можно было бы посвятить большую аналитическую работу, но факт заключается в том, что США и Иран оказались в единой плоскости интересов, и поняли это очень хорошо. Возможно, именно поэтому администрация Дж.Буша «отменила» намерения нанесения удара по Ирану осенью – зимой 2001 года. Американцы всегда подозревали, что Иран – это не законченная история для развертывания стратегии США, и ожидания, которые связываются с этой страной, далеко не исчерпаны.

Следует отметить еще одно весьма важное обстоятельство. США, практически, отказались от серьезной подрывной работы в отношении этнических и конфессиональных групп в Иране. Это обстоятельство как-то занавешено в аналитических комментариях, но это еще предстоит разобрать. Аналитики, которые имели возможность работать непосредственно в США, могли бы подтвердить, что накануне войны в Ираке американские политические проектанты нисколько не обращали внимания на совершенные очевидности возможных последствий предстоящей, тогда, войны. Речь шла о таких вещах, как свержение садамовского и талибанского режимов, как злейших врагов Ирана. И, наконец, нынешняя администрация США вполне убедительно подала сигналы Ирану, что боевых ударов против него не будет, что, наряду с другими шагами политики Б.Обамы, стало фактором небывалого расстройства взаимопонимания со стороны Израиля.

Политика в отношении Ирана привела к тому, что на арене «иранской игры» развернуты всевозможные спекуляции со стороны крупных и небольших государств, включая ведущие государства Европы, Россию, Китай, арабские государства и Турцию. При этом, в изоляции оказывается не только Иран, но и сами США, которые становятся объектами спекуляций. В Вашингтоне понимают, что это не может продолжаться бесконечно, и наверняка разработка о сближении с Ираном уже имеется.

Очень важным представляется то, к чему приведут революции в арабских государствах. После некоторой растерянности, возможно, жесткой и более-менее упорной борьбы, арабские государства станут менее зависимыми и попытаются решить противоречия между собой. Возможно, все арабские государства или блок некоторых арабских государств создадут некий альянс, который, сохраняя и развивая отношения с Западным сообществом, станут более независимыми от США и от крупных региональных неарабских государств. Возможно, будет разработана концепция парирования претензий как США, так и Ирана, а также Турции. В арабских странах весьма значителен проамериканский потенциал, который, безусловно, будет работать довольно эффективно, но, в результате, как и в нынешних революционных процессах, в будущем именно проамериканский общественно-политический потенциал приведет к формированию и усилению арабского «полюса», которого до сих пор не сложилось.

В этом случае Иран представляется важным фактором давления на арабские государства и сдерживания арабского «великодержавия». В не меньшей степени Иран нужен США в выстраивании отношений с Турцией. Нужно понимать, что, как бы ни были сильны амбиции Ирана, он находится в глубокой стратегической обороне, тогда как Турция развертывает свою региональную экспансию. США, практически, построили систему сдерживания Ирана и убедились, что это удается вполне успешно и довольно просто. Сдерживание Турции для США – это совершенно иная проблема, которая потребует не просто больших затрат политических и экономических ресурсов, но и перестройку огромной межрегиональной системы безопасности. В отношении Ирана американцы, в любом случае, мало что теряют, а в отношении Турции американцам есть что терять. Иран не может претендовать на некое достаточно обширное этно-конфессиональное пространство, где сможет установить свой контроль. Турция претендует на интеграцию евразийского и неосманского пространства под своим главенством, и выдвигает откровенные имперские амбиции. Кроме того, США и Европа прекрасно понимают, что кемалистский период турецкой истории имел место лишь в качестве эксперимента, в условиях довольно слабой и небогатой Турции. Турция пытается развернуть свои перспективы на основе нового вида олигархической диктатуры, наступательного типа, а не исламской демократии. Иран предложил миру свое видение демократии, которая воплощает две составляющие: цивилизационно не опасный ирано-шиитский республиканизм и принципиально оборонительную геополитическую доктрину.

Великобритания очень хорошо понимает, что Западное сообщество совершило много глупостей в отношении арабского мира и пошло на непростительное число уступок для Турции, чтобы надеяться на стратегическое партнерство с ними в будущем. В отношении Ирана также было совершенно достаточно недружелюбных действий, но именно Иран может стать наиболее надежным партнером Запада, перед лицом все еще не осмысленных угроз в Азии. Британские политики и политические проектанты всегда пытались установить с Ираном партнерские отношения и тем самым проводить более операционно-маневренную политику как на «классическом» Ближнем Востоке, так и в отношении Турции, Пакистана и Центральной Азии, а в более отдаленной перспективе – и в отношении Китая.

Иран, несомненно, достаточно подробно рассматривается в глобальном геополитическом аспекте в англо-саксонском мире, и нет сомнений, что в настоящее время США и Великобритании рассчитывают на партнерство с Ираном в ближайшие 25 лет. Пока Великобритания вынуждена признать полное банкротство своей политики в отношении Ирана, и это во многом связано с сутью британской политики как таковой. Великобритания не в состоянии проводить политику многопланового сотрудничества, она пытается выстроить в Азии фрагменты своего присутствия и влияния. Британская политика не имеет достаточных ресурсов для оказания влияния на крупные государства, она вынуждена ограничить свои амбиции формированием «малых площадок» влияния, строить на континенте всего лишь «каналы», «переходы», «мосты» и «обходы» геополитического и геоэкономического свойства. Британское влияние на Иран оказалось равным нулю, и это приводит целый ряд британских политиков и дипломатов в Анкару, включая Д.Камерона, который посетил Турцию в июле 2010 года, на фоне провала британской политики в отношении Ирана.

США, представляющие собой державу с совершенно иными намерениями и задачами, нежели Великобритания, хотя, ощущают себя белее чем некомфортно в отдалении от береговых линий океанов, но вынуждены заниматься глобальной геополитикой в целях сдерживания тех ли иных своих противников и угроз. США ставят задачу обрести более надежные позиции в Южной и Центральной Азии, то есть, в двух регионах, которые объективно становятся массивами, противостоящими глобальной китайской экспансии. Китай вполне уверенно выстроил свои отношения с государствами Центральной Азии и Пакистаном, делая упор на усиление своего присутствия в Афганистане. Положение в Пакистане и в Афганистане представляется безнадежным, и пока США всего лишь сдерживают угрозы, но никак не способны ликвидировать их. США оказались в большой зависимости от Турции, России и Пакистана в части коммуникационных связей с Афганистаном, и не находят альтернативных маршрутов. Все эти три государства «хорошо устроились» и занимают весьма выгодную для себя позицию, в связи с проблемами США в Афганистане и в окружающих его странах.

По большому счету, главные угрозы, исходящие из Афганистана направлены именно на Иран, который, также предпринимает усилия по нивелированию этих угроз. Иран развернул усилия по созданию буферных зон, разделяющих свою территорию и пространство, где доминируют структуры талибана, поддерживая, например, власти в Герате, которые сотрудничают с США и НАТО. США, наблюдая за этими усилиями Ирана, никак не чинят ему препятствия, понимая позитивность иранской политики в Афганистане. Иран ставит целью объединение трех иранских государств, включая Афганистан и Таджикистан, в некий блок партнеров, который призван исключить агрессию и деструктивность, что также воспринимается США вовсе не враждебным образом.

США понимают, что любой тактический успех в этом обширном регионе будет обречен на временное значение и провал в конечном счете, если не будет поддержан крупным континентальным государством. Пакистан и Афганистан глубоко враждебны друг к другу. Между ними нет даже сколько-нибудь подтвержденной государственной границы, большая часть пуштунского населения, которое является государствообразующим в Афганистане, проживает в Пакистане, составляя довольно беспокойное и активное этнического меньшинство. Несомненно то, что пуштуны рано или поздно выдвинут более определенные требования, что ускорит распад Пакистана, который ожидается и Индией, и Ираном, и Западным сообществом. Многочисленное белуджское население более склонно к солидарности с пуштунами, нежели к Пакистанскому государству. Но, даже не в этом дело.

На обширном пространстве между Ираном и Индией существующие государства не адекватны, и эта ситуация представляет огромную угрозу в Азии. Наиболее уязвимы государства Центральной Азии и Индия, которые все более испытывают эти угрозы. Практически, только Иран способен принять участие в конструировании новой геополитической ситуации, то есть, в видоизменении конфигурации границ, совместно с США, возможно, с Индией и Китаем. В любом случае, роль Ирана будет более чем значимой. Когда выяснились более определенные сведения о наличии атомного оружия у Пакистана, Иран оказался очень обеспокоенным, и эти опасения возрастают со временем, и собственно иранский ядерный проект представляется инструментом сдерживания не в отношении Западного сообщества, а, прежде всего, Пакистана.

Ирак стал величайшим испытанием для США, и совершено не понятно, к чему приведут эти события. Революционные события в арабских странах, конечно же, будут способствовать вначале попыткам арабов удержать Ирак от распада, но, видимо, очень скоро, арабские партнеры предпочтут распад Ирака и создание ряда государств по этно-конфессиональному признаку. Главной задачей арабских государств станет сдерживание влияния Ирана и Турции на Ближнем Востоке. Несомненно, Иран и Турция станут вести борьбу за влияние в Ираке, что станет главной ареной противостояния трех силовых центров – арабского блока, Турции и Ирана. Кого изберут при этом США в качестве партнера в этой геополитической игре? Арабы будут поддерживать ровные отношения с США, но уже на определенной дистанции, которая будет увеличиваться. В арабском мире, скорее, будет более приемлемой политика и ценности Европы, с ее социальными приоритетами, нежели США. Турция попытается воспользоваться этим для усиления своего влияния. Именно Турция с ее декларативными имперскими доктринами, станет более опасным фактором для США, чем Иран, чьи амбиции более ограничены и, скорее направлены на противостоянии Турции, чем арабским государствам.

В результате, так называемый «шиитский пояс», включающий сам Иран, а также Южный Ирак, Сирию и Ливан, станет главным балансиром в регионе и препятствием экспансии Турции в арабском мире. Возможно, США предпочтут оказать поддержку шиитскому альянсу и стать инициатором дистанцирования суннитского и шиитского обществ и государств в исторической перспективе. Во всяком случае, это подает надежды США продолжать крупную региональную игру, которую вести все сложнее.

Один из важных аспектов, вернее, ареной, где возможны сближение позиций США и Ирана, – это политика и интересы России. Ведущие европейские государства привлекли администрацию Д.Медведева к солидарной деятельности в отношении Ирана, когда Россия сделала вид, что эта конфигурация политических отношений, то есть, возможность отыграться на Иране, явилось очень полезным для реализации ее целей. В самой России «иранская тема» продолжает оставаться дискуссионной, и к ней апеллируют не только противники Д.Медведева, но и представители заинтересованных компаний, а также важная часть аналитического сообщества в Москве. В настоящее время вопрос стоит таким образом: какой «центр силы» сумеет воспользоваться интересами и положением России в реализации своих подходов и приемов в части блокирования и давления на Иран. Западное сообщество ощутило в полной мере, насколько сильны могут быть позиции Запада в отношении Ирана, если Россия «привязана» к его стратегии и участвует, по крайней мере, в тактических ходах в иранском направлении.

В настоящее время в регионе «Большого Ближнего Востока» происходит дипломатическое противоборство между США и Ираном по проблеме формирования блокады Ирана, которая, по замыслам США, должна носить транспортный, экономический и функциональный характер. В связи с данными задачами происходили визиты в регион министра обороны США Роберта Гейтса, который побывал в Кувейте, Саудовской Аравии, Эмиратах, Афганистане и совершенно предметно обсуждал с лидерами этих стран возможность блокирования Ирана. Одновременно Иран пытается разрешить спорные вопросы с соседними государствами, чтобы не допустить формирование данной блокады. Например, Иран заключил соглашения с Кувейтом, Катаром и Бахрейном о неиспользовании территории данных государств для нападения со стороны третьих стран. Иран стремиться поскорее решить проблемы Каспийского моря, договариваясь с Прикаспийскими государствами о нерешенных проблемах. В Центральной Азии Иран пытается заинтересовать Туркменистан и Казахстан в развитии отношений, сооружении новых коммуникаций, чтобы предотвратить участие их в возможной блокаде. В отношении Армении Иран достиг соглашения о введении правил исключения таможенных ставок в торговле. Кроме того, Иран имеет специальный договор с Арменией о недопущении участия в блокаде друг друга. На фоне данных процессов следует отметить интерес Ирана к возможности присоединения России к формированию блокады Ирана. Главной ставкой в этой борьбе является Россия.