ՄԱՆՎԵԼ ՍԱՐԳՍՅԱՆ

Когда после сделанного президентами США, России и Франции 10 июля обращения[1] к сторонам карабахского конфликта неожиданно для всех были рассекречены Мадридские принципы[2], в среде заинтересованной общественности наметился шквал негодования. Известные всем принципы урегулирования конфликта в какой-то момент воспринялись в совершенно ином качестве. Порою оставалось впечатление, что их слышат впервые.

Но дело было лишь в том, что впервые общественность конфликтующих сторон усмотрела в ситуации серьезность. И серьезность эта была связана не столько с содержанием мадридского документа, сколько с тем обстоятельством, что впервые руководства стран подтвердили истинность этого проекта. До этого, известные всем принципы урегулирования не получали подтверждения в устах договаривающихся сторон. Вокруг них сохранялся ореол тайны.

Надо отметить, что в немалой степени обеспокоенность общественности связана с самим фактом рассекречивания Мадридских принципов. Загадкой стало то, зачем было необходимо рассекречивать Мадридские принципы накануне встречи президентов? Ведь логичнее было бы представить их на суд общественности после достижения соглашения. Полагать, что в этом деле проявилась беспечность стран-сопредседателей Минской группы, не приходится. Соответственно, приходится признать, что это был целенаправленный акт с конкретными намерениями. Обычно, факт рассекречивания каких-то документов является свидетельством того, что эти документы потеряли смысл и собственный политический потенциал. В данном же случае, произошел обратный эффект: в этом шаге Госдепа США (документ был обнародован именно этой инстанцией) была замечена заявка на посягательство на сложившееся в зоне конфликта статус-кво.

И дело вовсе не в тревоге за достижение скорого соглашения конфликтующих сторон, а скорее всего, в обеспокоенности за очередные геополитические игры вокруг конфликтной проблемы. Последнее обстоятельство и стало причиной негодования. Вполне естественно, что руководители стран быстро сняли озабоченность своих обществ и заявили уже до встречи президентов Армении, Азербайджана в Москве 17 июля том, что никаких документов, подписано не будет.

От этого волна негодования не уменьшилась. Иного и быть не могло, поскольку само содержание мадридского документа красноречиво свидетельствует о приоритете геополитических интересов в действиях стран-сопредседателей. Документ, скорее всего, напоминает дипломатическую ловушку для конфликтующих стран. Зафиксированный в нем подход к изменению сложившегося в 1994 году статус-кво в зоне конфликта, позволяет реализовать любую программу, приемлемую для влиятельных держав. Главным образом, при необходимости, посредством применения этих принципов можно отстранить конфликтующие стороны от любого влияния на процесс изменений. Для этого необходимо лишь формальное согласие сторон конфликта на предложенные принципы. Далее – они теряют всякое влияние на ситуацию.

В контексте сказанного, надо признать, что сам мадридский документ не представляет особой ценности – ценность представляют те намерения, которые имеют странысопредседатели Минской группы. При этом, сам процесс достижения соглашения сторон, в программе сопредседателей может иметь большее значение, чем само соглашение. Ведь, что представляют из себя предложения Минской группы ОБСЕ по урегулированию конфликта? Главным образом, надо отметить, что под видом компромиссного решения в обиход введен проект перевода сложившегося в 1991 году статус-кво к запланированному в 1991 году политическому проекту (восстановление Азербайджана в международно признанных – запланированных – границах). Любому ясно, что без специальных усилий достичь такого соглашения невозможно. Так же ясно, что под видом реализации соглашения в зоне конфликта может быть реализована любая иная программа. Соответственно, возникает вопрос: зачем необходима была последняя инициатива влиятельных мировых держав?

Здесь единого мнения быть не может. Еще в ноябре 2008 года сопредседатель Минской группы ОБСЕ от США Метью Брайза заявил, что в регионе конфликта сложилась схема военно-политического контроля, при которой территорию Нагорного Карабаха контролируют Армения и Нагорный Карабах, что не приемлемо для Азербайджана. Минской группой планируется заменить ее схемой международного контроля, приемлемого для Азербайджана. Он особо подчеркнул, что не нужно путать этот проект, с проектом демилитаризации региона – речь идет не о демилитаризации. То есть, по сути дела, он подтвердил, что речь идет о создании нового статус-кво, предполагающего единый и цельный Азербайджан. Однако, нельзя отметать и то, что проект позволяет также реализовать совершенно непредвиденные и не афишируемые замыслы.

Может возникнуть возражение в том, что вышеприведенные доводы лишены убедительности по той причине, что аргумент о невозможности достижения согласия по Мадридским принципам, неубедителен. Соответственно, идея о «происках» влиятельных держав не состоятельна. Поэтому, есть смысл отдельно остановиться на аргументации о невозможности «перевода сложившегося в 1991 году статус-кво к запланированному в 1991 году политическому проекту (восстановление Азербайджана в международно признанных (запланированных) границах)». То есть, убедительно показать, что проект «компромиссного решения» относится к категории неразрешимых задач.

Генеалогия параметров статус-кво в конфликтной ситуации вокруг Нагорного Карабаха

Для этого необходимо провести ряд характеристик конфликтной ситуации и проводящейся вокруг нее международной дипломатии. В первую очередь, речь идет о параметрах сложившейся к 1994 году конфликтной ситуации, изначально стимулировавших появление вышеуказанного подхода Минской группы ОБСЕ к этой ситуации (компромиссное решение). В этом смысле, следует выделить ряд решающих обстоятельств становления конфликтной ситуации.

Сегодня можно твердо утверждать, что ключевым обстоятельством, характеризующим конфликт вокруг Нагорного Карабаха является фактор отношения международного сообщества к развернувшимся на постсоветском пространстве политическим и правовым процессам. Именно факт избирательного признания в 1991 году возникших здесь политических субъектов стал главным детерминатором развития конфликта. Поясним:

В конце 1991 года, когда было официально заявлено о конце СССР, возникло два ключевых обстоятельства:

- народы этой ликвидировавшейся страны в условиях отсутствия какого-либо обязывающего закона начали реализацию своих собственных национальных проектов. В реальном выражении, это был процесс формирования собственных государственных образований посредством принятия конституций или иных правовых актов. Важным обстоятельством при этом было то, что все действовали в полном соответствии со своими субъективными представлениями. Никакой заданной правовой базы для реализации этих проектов не существовало. Соответственно, параллельно происходили споры вокруг заявленных позиций и намерений, где не было никакой шкалы для выяснения прав и обязанностей – каждый действовал в соответствии со своими намерениями.

- международное сообщество стало перед проблемой выражения своего отношения к происходящим на территории бывшего СССР процессам. В итоге, было приято решение игнорировать ряд фактически обозначившихся процессов и признать новые государственные образования в рамках имеющихся в СССР бывших внутренних границ. Такое отношение проявила и новообразованная Российская Федерация.

В тот период никто не задумывался о том, какое влияние на происходящие процессы государственного размежевания может оказать фактор избирательного признания независимости. На деле же, такое влияние оказалось решающим.

Бывшим советским республикам было дано юридическое право на выражение претензий к другим образованиям. В частности, были узаконены претензии Азербайджана на Нагорный Карабах и его право на подчинение последнего себе. Это обстоятельство возымело сильный эффект на ситуацию обозначившегося еще в советский период разногласия. Азербайджан воспринял отношение международного сообщества как шанс на силовое подавление воли народа НКР. Было принято решение осуществить программу такого подавления. Но время показало, что Азербайджан не сумел воспользоваться таким шансом, поскольку неверно рассчитал возможности.

В итоге, к 1994 году программа Азербайджана потерпела крах, что привело к возникновению следующих обстоятельств:

- конфигурация контролируемой Нагорным Карабахом территории изменилась, распространившись на ряд районов, признаваемых Азербайджаном своими. Одновременно, НКР потеряла часть своей территории;

- произошла сегрегация населения по этническому признаку: больше миллиона человек с двух сторон перешли на подконтрольные противостоящим сторонам территории;

- в военный конфликт оказалась втянутой Армения;

- в конфликт втянулась Турция. Поневоле, к конфликту стали сопричастны два оборонительных блока – НАТО и ОДКБ.

По итогам таких изменений конфигурация конфликтной ситуации обрела конечную форму. Военная фаза завершилась становлением неразрешимой задачи международного уровня. Указанными параметрами и характеризуется сохраняющееся по ныне статус-кво.

Встав перед такими непредвиденными результатами своего отношения к постсоветской территории, международное сообщество принялось отрегулировать создавшееся положение посредством коллективной дипломатии. Что предложило международное сообщество? Формально – предложило восстановить статус-кво, имеющееся до 1991 года и восстановить Азербайджан в планируемом им самим и признанном международным сообществом виде. В основу этих намерений были положены принятые в 1993 году четыре резолюции совета Безопасности ООН. Проект этот изначально был назван «компромиссным соглашением». На деле же, он представлял программу перевода сложившегося статус-кво к теоретически запланированному в 1991 году статусу. Как показали прошедшие пятнадцать лет, такая задача изначально оказалась неразрешимой.

Иного и быть не могло, поскольку важной составляющей статус-кво стали интересы ведущих мировых и региональных держав. Соответственно, возглавляющая реализацию этой программы Минская группа ОБСЕ быстро превратилась в геополитический механизм поддержки сложившегося статус-кво. С этим же обстоятельством связана трансформация самой Минской группы в сопредседательство США, России и Франции ( в качестве представителя объединенной Европы). Ведущие державы быстро поняли тупиковость предлагаемого ими же подхода. Единственной их реальной задачей оставалась задача недопущения дальнейшего развития конфликтной ситуации. С этой задачей Минская группа ОБСЕ справилась.

Понятно, что подобные ситуации не могут иметь разрешения без введения в обиход дополнительных параметров. Наиболее эффективным фактором исчерпания конфликтной ситуации может стать международное признание независимости НКР. Этого пока не делается. Соответственно, приходится признать, что конфликтная ситуация представляет больший интерес именно в качестве удобного геополитического механизма. С этой точки зрения и следует оценивать смысл каждой новой инициативы по «урегулированию» конфликта. Ведь просто так вновь актуализировать неразрешимую задачу никто не будет.

Конфликтующие стороны в сетях «неразрешимой задачи»

Итак, право на Нагорный Карабах Азербайджану дало именно международное сообщество. Азербайджан строит свои планы исходя из этого факта. Он отвергает диалог с НКР. Посредством шантажа он требует у международного сообщества повторить военный путь подчинения Нагорного Карабаха и реализовать свои же декларированные в 1991 году планы. Все больше становится ясным, что единственным аргументом Азербайджана является выраженная в 1991 году позиция ведущих мировых держав. Никаких, лежащих в основе претензий на Нагорный Карабах иных аргументов, Азербайджан не имеет. Однако, и эта аргументация становится все менее убедительной.

В связи со сказанным выше, актуализируется проблема позиции Армении и НКР. В первую очередь, возникает вопрос: почему Карабах должен рассматривать предложенный проект трансформации сложившегося статус-кво? Ведь, по логике вещей, Нагорный Карабах может в корне отклонить требования обсуждать тему компромисса с Азербайджаном. Он может обсуждать лишь тему своего признания с международным сообществом. Видимо, понимание этого обстоятельства вынудило международных посредников вытеснить НКР из поля общения с собой. До сих пор такую возможность ему предоставляла Армения, заменившая собою НКР. Однако, Армении становится это делать все труднее. НКР все ближе приближается к пониманию того, что требования пойти на компромисс не только не мотивированы ничем, но и неисполнимы.

В последнее время эта логика начинает проявлять себя в заявлениях руководства НКР. Так, в связи с последними развитиями вокруг урегулирования азербайджано-карабахского конфликта Министерство иностранных дел НКР 15 июля заявило[3], что «Невозможно достичь урегулирования конфликта, игнорируя существующую реальность. ... Мы надеемся, что все заинтересованные в мирном урегулировании акторы не допустят нарушения статус-кво в регионе. ... Исходя из вышеизложенного, считаем, что требуется перезагрузка искаженного переговорного процесса, возвращение НКР за стол переговоров в качестве полноправной стороны переговорного процесса и трансформация базовых принципов урегулирования».

Та же логика проявилась в сделанном 16 июля совместном заявлении политических сил НКР. Семь партий заявили, что «сохраняют приверженность принципам независимой государственности Арцаха, которые выражены во всенародных референдумах в 1991 году и во время принятия Конституции в 2006 году» и требуют «не ставить под угрозу безопасность народа Нагорно-Карабахской Республики, основными гарантами которой являются независимая государственность и закрепленная в Конституции территориальная целостность».

Фактически, впервые руководство и политические силы НКР ставят под сомнение правомочность требований о необходимости территориального передела между НКР и Азербайджаном. Такой подход интересен тем, что руководители Армении и НКР изначально приняли предложение Минской группы обсуждать «компромиссный вариант урегулирования», где проблема возвращения части контролируемой со стороны НКР территорий была центральной. При этом, никогда на международных переговорах не ставился вопрос об альтернативном подходе к исчерпанию конфликтной ситуации. Никогда перед мировым сообществом не ставился вопрос о необходимости пересмотра факта признанности Нагорного Карабаха в составе Азербайджана. Такая дипломатическая линия никогда не рассматривалась как реальная альтернатива практикуемому методу урегулирования.

Однако, в настоящий момент, такие попытки делаются. Несомненно, решающую роль в этом сыграла позиция самих стран-сопредседателей Минской группы, в 2008 году признавших до этого непризнанные государственные образования. Международное сообщество само продемонстрировало всему миру, что произвольная форма признания государств по избирательному признаку была порочной. Это обстоятельство не могло не оставить печати на позициях конфликтующих сторон.

* * *

Как видим, интересы, позиции и планы по конфликтной ситуации эволюционируют. Можно ожидать, что манипуляции «односторонним» признанием или угрозой такого признания, во времени, станут одним из излюбленных механизмов ведущих мировых держав. После рассекречивания Мадридских принципов создалась новая ситуация вокруг карабахской проблемы, где возможны любые телодвижения со стороны каждой из заинтересованных держав.

«Неразрешимая задача» способна делать сюрпризы всем. Конфликтная ситуация вокруг НКР не может быть урегулирована – она может быть исчерпана посредством снятия ключевой причины ее появления: признанности НКР в составе Азербайджана. Пока такого желания у международной общественности нет. Видимо, слишком ценной является эта конфликтная ситуация в геополитике ведущих мировых держав.