ИГОРЬ МУРАДЯН

Как-то, покойный Карен Серопович Демирчян сказал мне, – «Самое плохое, что Вы создали, это «человека с ружьем», и это очень опасно». Говоря «Вы», он имел в виду все то, что, когда-то называлось «карабахским движением», а под человеком с ружьем – «ребят из ереванских дворов», взявших в руки оружие. «Человек с ружьем» на стыке 80 и 90-тых годов в Армении нравился не всем, с ним пришли большие проблемы для многих, в том числе для имущих, накопивших богатства в советские времена. «Человек с ружьем» ставил под сомнение не только комфортное существование благополучных слоев общества, но систему общественных ценностей и приоритетов. Все хорошо помнят, во что, иногда, трансформировались «самопровозглашенные» фидаины, но именно на этой новой для обывательской Армении этике выросла армянская государственность. Любая власть стремиться избавиться от феномена партизанского движения, как формы общественного сознания и поведения. В Армении довольно быстро расправились с партизанскими отрядами, а затем, уже после карабахской войны было сделано все, чтобы носители этой идеи были дискредитированы, представлены, как ущербное поведение, а институт и участников «Еркрапа» преобразованы в иерархию потребителей, занятых мелкими разборами. Тем самым была выполнена задача – нивелирование «человека с ружьем» из сферы политических процессов и общественно-политической дискуссии. Теперь Армения имеет современные и боеспособные вооруженные силы, оборонной страны занято второе и третье поколение офицеров, получивших неплохое военное образование. По распространенному мнению, военный цех армянского общества по уровню организованности и адекватности своей социальной функции, намного опережает другие профессиональные и общественные группы. В этом плане Армения не столь уж оригинальна, данное несоответствие военного цеха и обществу, присуще многим государствам. Беда любого государства, когда сфера обороны отстает от общего развития. Армяне выстрадали свою армию, гордятся ею, и военнослужащие пользуются большим уважением и солидарностью всего народа, несмотря на то, что некоторые генералы ведут себя, как владельцы трактиров. Престижным является служба не только в армии, но и в структуре национальной безопасности.

Вместе с тем, возникает вопрос – насколько вооруженные силы могут и должны участвовать в общественной дискуссии и оказывать влияние на принятие судьбоностных политических решений. Имеются две таких возможностей: участие военнослужащих в парламентских и президентских выборах; участие представителей министерства обороны и службы национальной безопасности в работе правительства и совета национальной безопасности. Однако, возможность влияния вооруженных сил на политические процессы путем участия в выборах вызывает не только сомнение, но и насмешку. Как приходится голосовать рядовым военнослужащим и офицерам в Армении, хорошо известно. Остается структура совета национальной безопасности, роль которого в политических решениях весьма сомнительна. Нынешний секретарь совета национальной безопасности, уже декларировавший свою позицию по отношению к урегулированию турецко-армянских отношений, не оставляет надежд на сколько-нибудь предметное обсуждение этой проблемы в этой ключевой исполнительной структуре армянской политики. В процессе многомесячного обсуждения в обществе «карабахской проблем», из представителей вооруженных сил только министр обороны НКР высказался по этому поводу. Вместе с тем, молчаливое пребывание вооруженных сил, вовсе, не означает того, что они не имеют своей позиции и мнения. Позиция вооруженных сил Армении и НКР по карабахской проблеме хорошо известна, и именно с учетом этого обстоятельства ряд армянских политиков и политических экспертов предлагают выверенную позицию и предложения. Без учета мнения вооруженных сил любое решение по «турецкой» и «карабахской» темам будут не легитимными, половинчатыми и не убедительными для общества и народа. В «официально» объявленной предстоящей дискуссии по «турецкой» теме, нет и намека на возможность участия в этом военных. По «турецкой» теме, особенно важна позиция и оценки офицеров службы национальной безопасности. В «карабахской теме» более содержательным должно быть мнение армии. Что будет представлять из себя наша армия, если власти сдадут азерам земли Низинного Карабаха? Для чего после этого нужна Армении ее армия? Неужели от всех надежд иметь сильные вооруженные силы останутся лишь воспоминания офицеров армии и службы национальной безопасности, которыми они будут делиться со своими детьми и внуками, через 20 лет, о том, как они сдавали часть нашей Родины?

Нужно перестать делать вид, что участие вооруженных сил в обсуждении и приятии политических решений это деликатная тема и не соответствует Конституции. Это полная ерунда, и только желание принять неадекватное решение может стать основанием для отторжения данных решение от вооруженных сил. Армянский политический класс и общество должны понять, что попытка устранить вооруженные силы от данных решений приведет к политической катастрофе, разрушению армии и государственности. В данном случае неуместно приводить примеры других государств, где высокая политическая ответственность вооруженных сил закреплена в Конституции и является важнейшим принципом государственного устройства. Даже если предположить, что данные правила и нормативы отражают неполноценность и уязвимость государственности, мы должны признать, что наше государство находится не в том состоянии, чтобы игнорировать возможность возникновения таких ситуаций, когда вмешательство вооруженных сил в политический процесс просто необходим. Армения находится, и еще длительное время будет находиться в сложном внешнеполитическом и геополитическом положении, и нуждается в различных императивных правилах рассмотрения проблем и принятия решений, в существовании доминант государственности и политических приоритетов. В нынешней ситуации, если принять во внимание, что представляют из себя, например, Национальное собрание или правительство, то просто смешно утверждать, что эти два института имеют право на политические решения, а вооруженные силы – нет. Если армия не будет принимать участие в обсуждении и принятии политических решений в рамках общественной дискуссии и Конституции, она рано или поздно примет участие в процессе принятия решения вне рамок Конституции. В этом нет сомнений даже у самоуверенных армянских «политиков». Немецкий юрист и геополитик Карл Шмид говорил, что «Гораздо важнее какое решение принято, чем в то, в каких условиях принималось решение».

В истории немало примеров, когда вмешательство военных в политику не только стало решающим фактором спасения государств от поражений и поглощения, но демократию, над которой нависла опасность. Во время первой мировой войны Францию спасли три генерала – Фош, Клемансо, Жоффр, которые, практически, отстранили президента и парламент от принятия решений. Военное командование Чехословацкой республики так и не решились вмешаться в политику, и тем самым обрекли государство на оккупацию в конце 30-тых годов. Вместе с тем, именно военные не допустили включение Болгарии в войну против СССР во время второй мировой войны. Приход к власти У.Черчиля в разгар первой мировой войны явился результатом влияния на короля британских военных, то есть, «бархатным» военным переворотом. Вопреки распространенному мнению, судьба некоторых стран Латинской Америки могла бы быть более плачевной, если бы не роль военных в принятии политических решений. Турецкие военные, по крайней мере, трижды в истории республики, предотвращали отход страны от принципов кемализма, то есть, конституционным основам. Если внимательней рассмотреть политические процессы последних лет в США, то можно заметить, что именно благодаря политике Пентагону не произошли более неразумных событий в американской внешней политике. Деликатное поведение и отстраненность от политики, в последние годы, израильских военных стало определяющим фактором наступление глубокого политического и социального кризиса в Израиле. Слабость и индифферентность ливанской армии не позволяет обеспечить в этой стране устойчивую стабильность. Отсутствие милитаристских и политических целей и амбиций у грузинских военных определяет кризис грузинской государственности, власть авантюристов и некомпетентной элиты. Принципиальная позиция польских военных и их политического лидера президента Войцеха Ерузельского спасло Польшу от оккупации советскими войсками в 1981 году. Предпочтительные политические позиции военных в самой большой демократии в мире – Индии, обусловило выработку и осуществление новой политической стратегии этого государства, принятие новых приоритетов и новых представлений о региональных интересах. Бунт военных в Испании в 30-тых годах стал началом предотвращения возможного длительного периода нахождения страны в хаосе и социально-политическом кризисе, а также, не допустило вовлечение Испании во вторую мировую войну. И наконец, самая оригинальная точка зрения л роли военных в политике – на протяжении десятилетий единственной реальной оппозиции в Советском Союзе были вооруженные силы, с которыми не мог не считаться ни один из советских лидеров. Именно, благодаря поддержке военных стало возможным разоблачение культа личности. Мозаика данных прецедентов в мировой истории может распространяться бесконечно.

За последние два года в Армении общественная дискуссия по внутренним вопросам, последовательно перешла во внешнеполитическую. Не любая дискуссия полезна, но для Армении нет выбора и нужно принимать те дискуссионные темы, которые возникли под влиянием сильных внешних вызовов. Данная дискуссия привела не только к активизации общества в целом, но и постепенно выявляет приоритеты, разделив надуманные и реальные проблемы, отметая спекуляции. Стороны дискуссии приводят множество тем и аргументов, при этом, избегая упоминать военный фактор. Возможно, люди достаточно уверены в национальных вооруженных силах и в верности союзников и партнеров, и это, конечно же, неплохо. Но подспудно возникает ощущение, что в данной дискуссии кого-то нет, а именно, военных, чье мнение мы так и не выяснили, во всяком случае, публичным образом. Тем не менее, в военных кругах очень активно и вполне профессионально стали обсуждать проблемы внешней политики и безопасности. Но когда мы говорим о военных кругах, то имеем в виду, также, и рядовой состав, то есть, детей нашей нации, которым предстоит защищать страну. Военные находятся не в изоляции, и испытывают феномен общественного влияния на настроения и умозаключения. Фактор позиции военных, так или иначе, оказывает воздействие на поведении политического руководства страны. Пока нет никаких представлений о механизмах реализации территориальных уступок, и визиты президента Армении в НКР привели к пониманию, что решить этот вопрос не просто, и не возможны формальные административные действия. Принимая во внимание настроения, которые имеют место в вооруженных силах, можно отметить следующее. Военные вовсе не индифферентны к политическим событиям и имеют свои оценки по ожиданиям в части проблем карабахского и турецко-армянского урегулирования. Военные ожидали большего от ухода от власти Роберта Кочаряна, не питая к нему никаких симпатий, и не доверяли ему. Нет никаких сомнений, что военные никогда не допускали возвращения к власти Левона Тер-Петросяна, рассматривая его, как «врага» вооруженных сил, не больше и не меньше. Военные никогда не рассматривали Сержа Саркисяна, как своего лидера и не считали, его своим представителем во власти. Политическая элита Армении презираема в военной среде, и военные ожидают тех или иных изменений в вооруженных силах. Нет ответов на многие вопросы ни генералов, ни офицеров, ни рядовых. Нет сомнений в том, что усиливаются противоречия между вооруженными силами и политическим классом в целом, конечно же, включая и актуальное политического руководства. Более того, все более усиливаются противоречия между армией и администрацией в НКР. Карабахская проблема стала более предметной для размышлений в военных кругах, военные пока не понимают перспектив и возникающих проблем, в связи с ожидаемыми изменениями в части турецко-армянских отношений. Но и по этой проблеме, рано или поздно возникнут новые задачи для вооруженных сил, что не может не отразиться на позиции военных.

Военные круги ожидают президента-националиста, ожидают правящую политическую партию, которая представляла бы себе национальные интересы, была бы способной не имитировать, а проводить адекватную внешнюю и социальную политику. В подобной ситуации, вполне ожидаемо выдвижение такого политика из рядов военных, и общество должно быть готово к этому. «Гражданское общество» Армении не в состоянии выдвинуть такого политика, и должно расплатиться сполна за свою несостоятельность.

Совершенно понятно, что проблема участия вооруженных сил в обсуждении и принятии политических решений важнейшего значения является стыком двух вопросов – принятия принципов и их законодательного закрепления и учета реальной обстановки и условий, в которых находятся Армении, и ее общество. Вполне возможно, в вооруженных силах имеются позиция и мнение, которые не совсем, и вовсе не соответствуют представлениям многих политических кругов и слоев общества. Наверняка, позиция военных будет не таким, какова позиция и представления гражданского общества и политического класса, и в ходе дискуссии выясниться, что политические круги оказались не совсем зрелыми и не совсем понимают значение тех или иных намерений. Но, в этом случае, когда позиция армии войдет в противоречие с мнением гражданского общества и политического класса, быть может, мнение и оценки военных кругом станет особенно важным, интересным и содержательным. Но данная проблема имеет еще одну сторону. Вооруженные силы, принимающие участие в обсуждении вопросов и в принятии решений, конечно же, будут более ответственно понимать, не только свое значение, как важнейшей части политического истеблишмента, но свое непосредственное значение. Кто-то, когда-то назвал армян «великой партизанской нацией», что было довольно обидно, если иметь в виду, что у армян есть Родина, небольшая, уязвимая, но Родина. Но до сих пор, многие в собственной стране ощущают себя партизанами, потому что, понимают, что «человек с ружьем» все еще необходим, несмотря на существование полноценных вооруженных сил. Одной из политических задач армянской армии является окончательное устранение из национального сознания комплекса «партизанской нации».