ИГОРЬ МУРАДЯН

В ФОРМИРОВАНИИ ФУНКЦИОНАЛЬНОЙ БЛОКАДЫ ИРАНА

Идея региональной и более глубокой международной блокады Ирана довольно давно обсуждается и рассматривается в политических и экспертных кругах США. Практически все ведущие исследовательские учреждения США, интегрированные в государственные структуры, в той или иной мере, принимали некоторое участие в обсуждении или проектировании данных планов. Данная идея рассматривалась в администрации Дж.Буша-старшего и в администрации Б.Клинтона, с учетом тех реалий, которые сложились в соответствующий политический период. Впервые, вполне публично, эту идею, как предмет публичной политики выдвинул Ричард Перл в декабре 2001 года, во время выступления в «Американском Институте Предпринимательства» (AEI) в рамках элитарного семинара, будучи ведущим функционером Совета по обороне при Пентагоне. Несмотря на ряд возражений со стороны ведущих экспертов близких к госструктурам «Вашингтонского института стратегических исследований» и «Центра стратегических и международных исследований» (CSIS) и других центров, идея блокирования Ирана становилась все более актуальной в политике США, несмотря на возражения ближайшего окружения ГосСекретаря Колина Пауэлла.

В Пентагоне, идея блокирования стала одним из приоритетных направлений ближневосточной политики оборонного ведомства США, которое пыталось проводить более-менее самостоятельную внешнюю политику, прежде всего, в региональных аспектах. После некоторого потепления американско-иранских отношений осенью 2001 года, сразу после событий 11 сентября, неоконсерваторы в Пентагоне сделали все возможное для ухудшения отношений с Ираном, выдвигая, во многом, искусственные аргументы. Именно в этот момент, идея «блокирования» получила новое содержание и были предприняты меры по накоплению различных рекомендаций в этом направлении. Иранское руководство, понимая значение нарастающей угрозы и будучи всегда озабоченным по вопросу о какой-либо форме регионального блокирования, не стало дожидаться результатов данной политики США и усилило свою политику в отношении ближних соседей и государств сопряженных регионов. Иранцы поняли, что приоритетные проблемы национальной безопасности на протяжении долгого времени будут сконцентрированы в «ближнем внешней поясе», где независимо от партийности и политического стиля администрации США, будет происходить борьба за позиции Ирана и его безопасность.

Высший Совет Национальной Безопасности Ирана регулярно рассматривает проблемы, связанные с ситуацией в ближних регионах Ирана, отношения с соседними государствами, при этом, в спектре политики «блокирования». В рамках КСИР созданы соответствующие структуры, занимающиеся определенными проблемами в ближних регионах. При ВСНБ создан координирующий отдел, ответственный за данные вопросы. После избрания президентом Ирана М.Ахманеджада, политическое руководство Ирана пересмотрело тактику и задачи по «ближним регионам» и определило работу предыдущего правительства в этом направлении, как неудовлетворительную. Секретарь ВСРБ Али Лариджани лично знакомился с различными функционерами, их мнениям и оценками, совершает неожиданные поездки в приграничные провинции, где занимается вопросами регионов, которые примыкают к внешним границам Ирана. Не допущение усиления блокирования Ирана со стороны соседних государств стало одной из важных задач иранской внешней политики. Но иранцы давно хорошо понимают, что действительная блокада Ирана ожидает только, при договоренностях ведущих держав.

Региональная политика Ирана после избрания президентом М.Ахмаднеджада изменилась не принципиальным образом, не были пересмотрены приоритеты, но в какой-то мере, изменился политический стиль, что означает, актуализацию тех проектов, которые всегда рассматривались Ираном, как важные, но не всегда удавалось наполнить некоторые направления предметным содержанием. Это касается, например, отношений с таким важным союзником Ирана, как Сирия. Президент М.Хатами и министр иностранных дел К.Харрази всегда уделяли большое внимание развитию отношений с Сирией, но только политика команды М.Ахмадинеджада выдвинула новые предложения и осуществляет регулярные консультации с сирийским руководством в режиме стратегического партнерства. М.Ахмадинеджад и А.Лариджани приступили к осуществлению того проекта, о котором столь длительное время рассуждают политологи на Западе и России, то есть создания регионального военно-политического альянса, включая Иран, Ирак, Сирию, Ливан и возможно другие государства. При этом, выясняется, что Иран вполне способен выполнить роль локомотива для Восточной Части арабского мира, что ранее допускалось только в сфере идей и гипотетических инициатив. Именно в этот период, Иран заново осмысливает ту роль, которую может играть Армения в не допущении блокирования. Вместе с тем, рассмотрение региональной политики невозможно без некоторых представлений о внешней политике в целом.

Политика Ирана в отношении США иногда кажется иррациональной и связанной с идеологией. Конечно, роль идеологии в политике Ирана остается весьма важной, но политика по отношению к США во многом строится с учетом устойчивости правящего режима и возрастанию роли Ирана в исламском и арабском мире, приобретения новых позиций в мире.

Как известно, важнейшей целью Ирана во внешней политике после 1979 года являлось преодоление внешнеполитической, экономической и технологической блокады, установить или укрепить отношения с ведущими промышленными государствами Запада. Примерно с 1994 – 95 годов, при президенте А.А.Х. Рафсанджани Иран стал осуществлять политику внешнеполитического прорыва. После избрания М.Хатами эта политика стала более последовательной и системной. Вместе с тем М.Хатами уже шел по пути, проторенному А.А.Х.Рафсанджани. По замыслу Ирана, первоочередной задачей являлась установление доверительных, устойчивых отношений с Францией, Германией, Италией, Японией и Южной Кореей. Наряду с этим, развивались отношения с малыми индустриальными государствами. На втором этапе данного направления предполагалось восстановление отношений с Великобританией. Данная политика развивалась относительно ровно, хотя и иранцы предполагали более быстрое ее развертывание. Однако проблема заключается в том, отношения с данными государствами не вышли за пределы экономических и геоэкономических. Надежды Ирана на установление, как минимум с Францией и Германией, отношений стратегического характера. Данные государства предоставили Ирану важные технологии в сфере металлургии, нефтеразведки, нефтедобычи и переработки, в сфере производства военной и гражданской техники. Но легального предоставления ракетной техники не произошло. Только в настоящее время стало ясно, что Иран с самого начала «политики внешнего прорыва» стремился дифференцировать подходы и принципы отношений с Западом и с Востоком. Иран стремился иметь с Китаем и Россией иные правила, стиль и порядок отношений, нежели с государствами Европы.

Иран рассчитывал развивать с Россией и Китаем отношений, не принятых на Западе, особенно в части получения военных технологий и техники. Иранцы считают, что в определенной мере этот подход удался. По их мнению, Китай и Россия пошли на развитие такой схемы отношений, но ограничили их. Ограниченность просматривается на всех направлениях иранской внешней политики. Главным аргументом Ирана в отношениях с европейскими государствами было то, что он готов ежегодно приобретать высокотехнологичных товаров на сумму до 12 – 14 млрд. долл., а инвестиции в его нефте-газовый комплекс могут составить от 5 до 11 млрд. каждые два – три года. Политика и намерения Ирана в части геоэкономических и коммуникационных проектов, политика в отношении цен на нефть, его позиция в ОПЕК, его политика в Палестине, в Афганистане и в других регионах не имели для европейских государств большого значения. Практически только Великобритания восстановила отношения с Ираном и приступила к активному диалогу, с учетом региональных проблем. Региональная политика Ирана, его региональные амбиции не только не вызывают опасения в Лондоне, но и вызывают интерес у британских политиков, которые рассматривают Иран, как безальтернативного партнера в Передней Азии, с помощью которого возникает возможность контролировать обширные богатые энергоресурсами регионы. Так, как Великобритания надолго утратила позиции в арабском мире, не может сейчас рассчитывать на партнерские отношения с Турцией и Пакистаном, Иран мог бы стать ключевым партнером Великобритании, так, как сам нуждается в развитии отношений со столь влиятельным государством в Европе и в мире.

По замыслу Ирана, политика «внешнего прорыва» осуществлялась с учетом «генеральной цели» – восстановления официальных отношений с США на основе наиболее предпочтительных позиций в мире. Иран стремился нормализовать отношения и устранить наиболее неблагоприятные условия его регионального и общего международного положения именно с учетом данной цели. В настоящее время Иран с огромным вниманием наблюдает за процессами в США и стремится создать арены для налаживания контактов с США. Министерство иностранных дел Великобритании, британские спецслужбы, отдельные политики, депутаты британского парламента, крупные британские компании, даже политические деятели стран Британского содружества предлагают Ирану создать надежную и серьезную арену для данных контактов с американцами, в обмен на «монополию» или приоритетность Великобритании в налаживании и функционировании данных контактов. Мы не можем утверждать в какой мере этот проект уже реализовался. Но мы можем утверждать совершенно достоверно, что в этом проекте участвует нефтяная компания «Бритиш петролеум». Имеются конкуренты данного проекта. Это члены королевской семьи Саудовской Аравии, Король Иордании и некоторые интеллектуалы в Иордании, правые политики, депутаты парламента Греции. (Есть признаки, что Иордания выполняет эту роль под эгидой Великобритании). Многие крупные бизнесмены, приезжающие в Иран или стремящиеся установить с Ираном экономические отношения, предлагают свое посредничество в организации американо-иранских отношений. Вместе с тем, часто эти предложения носят несерьезный характер и имеют в виду такой уровень контактов, который уже не интересуют иранцев. В настоящее время эта заинтересованность усилилась.

Можно уверено утверждать, что Иран до прихода к власти М.Ахмадинеджада рассматривал администрацию Дж.Буша способной к восстановлению отношений с Ираном. Иранцы считали, что восстановление отношений с Ираном является одной из наиболее важных задач новой американской администрации, и если Дж.Буш до конца своего первого срока восстановит отношения с Ираном, это будет гарантировать ему переизбрание на второй срок. Вместе с тем, иранская политика в последнее время развертывалась и готовила условия для вступления в отношения с администрацией Демократической партии США. Дело в том, что все предыдущие контакты с американцами строились с учетом политического менталитета и внешнеполитической идеологии администрации Демократической партии. Политика данной администрации была хорошо изучена иранцами. Иранцы возлагают все больше надежд на политику Барака Обамы, что позволит им преодолеть выстроенную США международную функциональную блокаду, которая наносит огромный ущерб экономике страны. Остается впечатление, что внутренняя политика и внутриполитическая борьбы в Иране, также, развертывается под влиянием фактора «Б.Обамы», что достаточно беспокоит политико-религиозное руководство Ирана. «Ставку» на Б.Обаму делают не только политики, которые давно известны, как приверженцы либерального и реформистского направления, но и достаточно консервативные политики, представленные в качестве претендентов на пост президента на выборах в июне 2009 года. Несомненно, то, что никто из иранских политиков не собирается наносить ущерб национальным интересам страны и идти на принципиальные уступки американцам, но надежды на урегулирование отношения с США имеется у многих.

Так или иначе, Б.Обама пользуется результатами той политики блокирования Ирана, что стало возможным вследствие политики Дж.Буша, и в Вашингтоне понимают, что именно администрация Дж.Буша сумела убедить ведущие индустриальные и финансовые державы консолидироваться в функциональном блокировании Ирана. «Разморозка» или свертывание ситуации с данным блокированием может привести к возникновению совершенно новой в регионе ситуации. Разблокирование Ирана, что приведет к огромным инвестициям и новым геоэкономическим отношениям, позволит соседним с Ираном государствам интенсивнее включиться в экономическое развитие региона. Урегулирование американско-иранских отношений, хотя бы частичное, приведет к заметному снижение роли Турции в регионе, как экономического, так и геостратегического. Значение и роль Пакистан, также, ослабнет, так, как Иран станет играть более важную роль в становлении системы безопасности в регионов Центральной Азии, Персидского залива и Южного Кавказа. Что может получить Иран в этом политическом торге? Прежде всего, Иран получит доступ к бизнес-арене Европейского Союза и Северной Америке, и это не мало. Собственно, это и есть главная геоэкономическая цель Ирана. Вместе с тем, Б.Обама вовсе не благотворитель и потребует у Ирана ни что иное, как солидарную позицию в реализации генерального курса США, то есть, создание глобальной системы сдерживания Китая и создание альтернативных условий сотрудничеству ЕвроСоюза с Россией. То есть, очевидно, что Ирану будет предложена геостратегическая роль Турции, которую она выполняла несколько десятилетий. Это будет означать последовательное вытеснение Ирана из оси влияния двух держав – Россия и Китая, что весьма опасно для Ирана, если принять во внимание всю систему его безопасности, которую выстраивал он все три десятилетия существования исламской республики. Возникает вопрос – почему для США, и в какой-то мере, для ведущих европейских государств Иран более предпочтителен, как партнер, чем Турция, столь тесно интегрированная ЕвроАтлантические структуры. Дело в том, что Иран, также, как и Турция, претендуя на роль региональной макродержавы, вовсе не обладает такими имперскими амбициями, как Турция.

Политическая практика последних десятилетий продемонстрировала, что как бы ни был экспансивен Иран, он по этнической и геостратегической природе, не несет в себе такую же угрозу, как Турция. Иранская доктрина, если иметь всю совокупность его внешнеполитических установок, не агрессивна, и имеет оборонительное содержание. Несмотря на конфронтационные отношения Ирана с США и с некоторыми государствами региона, даже без экспансии США, находится в стратегической обороне и выстраивает, даже, свою ядерную программу, как оборонительную. Турция имеет совершенно иные амбиции и намерения. Это хорошо поняли американцы и европейцы.