ИГОРЬ МУРАДЯН

Приоритеты и стилистика внешней политики администрации Б.Обамы, несмотря на многие апелляции к политике Дж.Буша, подает надежды России на обретение новых позиций в мире, даже в столь сложных экономических условиях. Решение таких вопросов, как СНВ-1, реформирование ОБСЕ или принятие новых правил Европейской безопасности, решение проблем по ограничениям обычных вооружений и пересмотр ДОВСЕ, могут позволить и пересмотреть региональную политику России, прежде всего, усилить ее позиции на постсоветском пространстве, которое Россия пока формально рассматривает как «зону своих стратегических интересов».

До решений данных вопросов еще довольно далеко, и в Москве пытаются использовать обретение новых позиций в регионах как фактор давления на Западное сообщество, в целях решения кардинальных задач мировой политики. Ни в одном направлении глобальной и региональной политики Россия не обнаружила достаточно последовательных и надежных партнеров, но по ряду более частных вопросов, прежде всего, поставки энергоресурсов в Европу, импорт из ведущих европейских государств высокотехнологичной продукции машиностроения и вооружения, подвижки есть. США крайне заинтересованы в обретении в лице России не просто доброжелательного наблюдателя, но и надежного партнера в решении афганской, а вернее, афганско-пакистанской проблемы, которая может быть решена исключительно в условиях глобального консенсуса ведущих государств.

Все это подает немало надежд на возможные уступки США в Восточной Европе и в Евразии, но для достижения этих договоренностей нужно пройти еще длительный путь переговоров и дискуссии, причем, уже не на двухсторонней основе, а с участием Европейского Союза. Выясняется, что главным аргументом возможных уступок США России, в том числе, по региональным проблемам, является проблема китайской экспансии, в которой Россия должна продемонстрировать свою «лояльность» США и Западу, в целом, что означало бы согласие на решение проблем без участия Китая. Следует отметить, что мотивации Москвы во внешней политике, прежде всего, в региональной политике стали более чем экономическими, причем, связанными с интересами крупных частных компаний, а также, правящего режима.

Москва не может не понимать, что США, если даже не стали принципиально отступать из Черноморско-Кавказского региона, то заметно изменили формат своей политики, смысловые моменты и политическое присутствие в регионе. Совершенно, ясно, что США не собираются «сдать» регион ни России, ни Турции, и даже продолжают ревностно относиться к попыткам Европейского Союза усилить свое влияние на Кавказе, но не стремятся выдвигать прежние жесткие вызовы. Это совершенно не нужно сейчас американцам, чьи геополитические приоритеты сфокусированы в других регионах. Американцы в какой-то мере дифференцировали геоэкономические и геополитические задачи на Кавказе и соответствующим образом разделили задачи и уровни ответственности по этим двум блокам задач. Кавказ, в значительной мере, утрачивает военно-транзитное и иное операционное значение, сохраняя энерго-коммуникационные функции, которые, однако, уже не столь политизированы.

Вместе с тем, Россия не может продолжать ожидать изменений ситуаций на Кавказе, испытывая свое ущербное положение на международной арене, после признания ею суверенитета Абхазии и Южной Осетии. Хотя и ведущие европейские государства, практически, «реабилитировали» Россию, но именно европейцы и пользуются ее нынешним положением, оказывая и давление и направляя ее по нужному им внешнеполитическому курсу. Однако, совершенно понятно, что европейцам чрезвычайно хотелось бы заметно вытеснить США с Кавказа, продемонстрировав им ущербность их политики и не очень продуктивные результаты. Это можно достичь только при активизации политики России, которая, конечно же, пользуется сейчас поддержкой Европы. Турция стремится занять более предпочтительное место на Кавказе, с трудом обретает новые позиции, которые остаются сомнительными.

Настало время совершить решительные шаги, позволяющие России обрести не виртуальные, а реальные позиции на Кавказе, что требует выстраивания отношений с Грузией и Азербайджаном. Армения остается важным и ключевым партнером России в Южном Кавказе, без сотрудничества с которой все остальные ее усилия в регионе стали бы тщетными, и последние попытки Армении пересмотреть свое региональное и международное положение вовсе не наносят ущерба России, а напротив, высвечивают реальные возможности не только для Турции и государств Южного Кавказа, но и США, которые проводят в регионе совершенно безошибочную и беспроигрышную политику. Перед Россией остаются нерешенными проблемы обретения доминирующих позиций в мировой газовой игре, и она не собирается уступать кому-либо в части использования газовых ресурсов Азербайджана, Туркменистана и даже Ирана. Для этого необходимо воспользоваться противоречиями и разнонаправленностью интересов государств, которые призваны добывать и транспортировать газ в западном направлении. В связи с этим, России необходимо ввести принципиальные коррективы в расстановку сил в Южном Кавказе, причем, абсорбируя не только Азербайджан, но и Грузию.

Что касается позиции США и их ведущего партнера в регионе – Великобритании, то они могли убедиться, что Россия с «уважением» относится к уже созданной системе добычи и транспортировки нефти и газа, что она продемонстрировала во время грузино-российской войны августа 2008 года. В связи с этим, Россия надеется, что Западные государства отнесутся к ее амбициям более терпимо, и надеется на более широкий компромисс. О компромиссе в этой игре не может быть и речи: США и Великобритания, несомненно, продолжат попытки довести до полного завершения монополизацию энергетических ресурсов региона, но в качестве некоторых уступок на фоне более широкого диалога американцы и британцы могли бы воспринять попытки России «приобщиться» к энергетической игре в регионе. Длительные попытки России установить с Азербайджаном более тесные отношения и проводить в Южном Кавказе паритетную политику обречены на провал, так как Азербайджан не просто тесно связан с США, а его жизнедеятельность и существование нынешнего правящего режима зависят от того, как будет функционировать Кавказский энергетический комплекс, созданный США.

Трудно сказать, насколько Азербайджан продолжает надеяться на наличие ресурсов нефти и газа в предъявлении претензий в международных отношениях, но ни один серьезный игрок в регионе не рассматривает и, видимо, никогда не рассматривал эти аргументы Азербайджана всерьез. Кавказско-Каспийский энергетический комплекс успешно создан и функционирует в условиях достаточно высоких рисков и угроз, претензий и декларированных агрессивных намерений, а также военных действий. Аналогичные условия существуют и во многих других регионах, где реализованы планы по добыче и транспортировке нефти и газа, и Кавказско-Каспийский регион вовсе не оригинален. Заинтересованные державы и компании успешно доведут свой бизнес до конца, то есть, полного исчерпания энергетических ресурсов в регионе, без каких-либо решений и подвижек по проблемам Грузии и Азербайджана (если конечно, хватит нервов и ума у руководства Армении).

Попытки урегулировать турецко-армянские отношения продемонстрировали, в очередной раз, что с интересами Азербайджана никто всерьез не считается, и все эти ссылки на интересы Азербайджана – всего лишь удобные дипломатические аргументы Турции, которая руководствуется вовсе не интересами Азербайджана, а своими стратегическими интересами. Азербайджан оказался в весьма затруднительном положении, и срыв попыток открытия турецко-армянской границы вовсе не радует его, так как впереди неопределенность. Россия восприняла эту ситуацию как благоприятную для сближения с Азербайджаном, и надеется вновь попытаться получить преимущества в отношениях с ним, за счет интересов Армении. Позорный провал попыток договориться с Азербайджаном в ущерб интересам Армении в ноябре 2008 года, который завершился совершенно «пустым» Майндорфским соглашением, не научил русских политиков ничему, и они продолжают настаивать на своей схеме «карабахского урегулирования».

Данное «карабахское урегулирование», так или иначе, станет очередным жульничеством и обречено на очередной провал, и вряд ли Азербайджан всерьез надеется на помощь России в этом вопросе. В данном случае речь идет о более принципиальной частичной переориентации Азербайджана, так как его руководители поняли, что монопольные и безальтернативные схемы транспортировки энергоресурсов приведут к полной утрате возможности для внешнеполитического маневра. В условиях одновекторной направленности транспортировки нефти и газа, Азербайджан утратил аргументы выстраивания отношений даже с Турцией, и это никак не соответствует амбициям азербайджанского руководства, рассматривающего свою страну чуть ли не как региональную макродержаву.

Глобальная альтернатива, под которой имеется в виду проект NABUCCO, остается более чем сомнительной, ввиду не только обеспеченности ресурсами, но и того, что данный проект имеет глобальных дублеров в европейском направлении, то есть, более мощные и более реалистичные проекты газопроводов. Однако, главным обстоятельством в части нереалистичности NABUCCO является то, что европейцы очень опасаются, что американцы и британцы возьмут его под свой контроль, при этом не обеспечат ни необходимой надежности, ни рентабельности. Фактор NABUCCО играет важную, но не решающую роль в укреплении «газового» сотрудничества Азербайджана и России. Азербайджан пытается обеспечить многовекторность своей политики и понимает, что NABUCCO, так же, как и нефтепровод Баку – Тбилиси – Джейхан, не окажет никакого влияния на решение его внешнеполитических проблем. В связи с этим нужно отметить, что, несмотря на «авансы», которые посылает Москва, скорее, не руководству Азербайджана, а его «внутреннему широкому потребителю», по поводу решения карабахской проблемы, являются всего лишь внешней пропагандистской компанией. В действительности и Россия, и Азербайджан не рассматривают «карабахское урегулирование» как наиболее принципиальную проблему, которая должна быть решена в результате возможной газовой сделки. Но именно это обстоятельство и приводит к надеждам на возможность создания азербайджано-российского газового альянса, по крайней мере, в масштабах, которые позволят сорвать проект NABUCCO и укрепить роль и позиции России в мировом газовом бизнесе.

Что касается карабахской проблемы, то чрезмерное углубление России в эту проблему за рамками деятельности Минской группы приведет только к дезорганизации российских стратегических позиций в Южном Кавказе. Россия не может надеяться, во всяком случае, в ближайшие два – три десятилетия, кардинально изменить расстановку сил в Южном Кавказе, но имеются реальные возможности отчасти переориентировать Азербайджан в газовой игре. Быть может, главным вопросом «чисто» политических и перспективных отношений между Россией и Азербайджаном являются отношения Азербайджана с НАТО и вопрос американского военного базирования на его территории. Вряд ли сейчас обсуждение данных вопросов имеет новые актуальные темы, но со временем Россия может быть более обеспокоенной по поводу военно-политической интеграции Азербайджана с Западом, прежде всего, с НАТО, если период «отдыха» альянса от расширения пройдет. Если даже НАТО более не суждено вернуться к проблемам расширения, то вопросы развития проекта «Восточного партнерства» и институциональной интеграции стран Южного Кавказа с Европейским Союзом могут стать предметом большей озабоченности России, чем это сейчас представляется.

Накануне саммита ОБДК в Ереване в августе 2010 года Россия продемонстрировала попытки проводить «паритетную» политику в отношении Армении и Азербайджана, и президент Д.Медведев совершил довольно карикатурные поездки в Ереван и Баку, где подал более чем убедительные сигналы руководителям обеих стран, что Россия отныне намерена ощущать себя равноудалено от них. Россия намерена осуществлять поставки оружия в Азербайджан, который ведет себя крайне агрессивно и заявляет о военном реванше. Армения никогда не способствовала успеху антироссийских стратегий, и армянское лобби в США прилагало усилия по ограничению военной помощи США Азербайджану. Вместе с тем, как бы ни пыталась Россия проводить «паритетную» политику, это вновь обреченно на провал. Вопрос в том, во что это осмысление и понимание обойдется Армении, какие жертвы они должна принести для этого.

Несколько иначе выглядят российско-грузинские проблемы. Через несколько месяцев после событий августа 2008 года нам представлялось, что, в сущности, произошла «развязка», и не пройдет много времени, как Грузия и Россия захотят попытаться урегулировать свои отношения. Несмотря на однозначные заявления руководителей России, что они не станут иметь отношений с М.Саакашвили, выясняется, что он, в его нынешнем положении, наиболее удобный партнер как лидер Грузии, с учетом еще и того, что нынешний президент не имеет никаких «оснований» требовать возвращения Абхазии и Южной Осетии в реальном политическом диалоге. Приход к власти в Грузии более толерантного политика, не отмеченного всей массой проблем, поставит Россию в менее благоприятную ситуацию. Но дело даже не в М.Саакашвили, так или иначе, он не имеет политической перспективы ни с точки зрения России, ни США, ни европейцев. Развертывание отношений с Грузией по линии общественного сектора и частного бизнеса является удобной ареной и способами установления отношений с политическим классом. В настоящее время происходят многочисленные контакты на многих уровнях, что, так или иначе, призвано привести к формированию партнеров России в Грузии. Актуальная оппозиция в Грузии понимает, что ни одна политическая группировка не имеет перспективы без обязывающих и серьезных отношений с Россией.

Нынешнее положение, когда признанием независимости Абхазии и Южной Осетии Россия создала себе «надежный» геополитический тупик на Кавказе и, одновременно, более чем благоприятные и комфортные условия для США, Грузия, превратившись из страны в транзитный коридор для США, вполне устраивает американцев, так как русским, вроде бы, путь в этот коридор заказан. Кстати, эта ситуация была более чем предсказуемой и понятной американцам задолго до грузино-американской войны. Прежняя Грузия разделена между США и Россией, причем, преимущества России весьма сомнительны. Россия не получила никаких стратегических выгод и понимает, что ей нужно любыми способами внедряться в Грузию, претендуя на «транзитный коридор». Но, в отличие от Азербайджана, где вопрос НАТО не стоит столь актуально, в отношениях с Грузией русские должны добиться гарантий для отказа грузинской элиты от вступления или тесной интеграции с НАТО. Вряд ли при этом в Москве представляют себе, что произойдет с Южной Осетией, о чем и может идти разговор с Грузией. Абхазия имеет иную судьбу, и у Грузии нет никаких надежд в отношении Абхазии, за исключением отстаивания прав мегрельского и грузинского населения в этой республике. Утрата территории Южной Осетии означает для Грузии национальную катастрофу, и грузины будут готовы на многое ради пересмотра положения Южной Осетии.

Россия явно активизировалась, и, как всегда, имеет не совсем реалистичные надежды, но многого может достичь, если будет преследовать не явно экономические, а геополитические цели.