ИГОРЬ МУРАДЯН

Где границы Большого Ближнего Востока, каждый решает сам в силу своего мировоззрения, горизонта мышления и представлений, эрудиции и амбиций. Во всяком случае, это довольно обширное пространство от Нила и Босфора до Кавказа и Памира. Это сейчас представляется именно таким образом, хотя для этого никаких оснований ни культурно-исторического, ни геополитического значения. Короче говоря, это некое «осевое» пространство исламского мира, в котором сосредоточены основные конфликты современности, которые можно представить как один глобальный конфликт.

Запалом этого конфликта является Палестина, ареной, где развертываются главные сюжеты, является Ирак, а кульминационной ареной – Афганистан. Неконсервативная команда в США пыталась воспользоваться этими конфликтами для достижения новой этапа мирового господства, но последующие события, связанные с усталостью американского общества внешней политикой и мировым экономическим кризисом, привели к пониманию необходимости паузы в инициативах на Большом Ближнем Востоке. Данное обстоятельство обусловило переосмысление отношений с ведущими европейскими государствами, Россией и Китаем, что не очень-то получается. Государственный департамент и оборонное ведомство США делает все возможное для создания впечатления об утверждении новой внешней политики, в том числе в сфере обороны и безопасности, чтобы максимально стабилизировать ситуацию во всевозможных углах регионов, где накопилась высокая напряженность, и обеспечить американской политике больше спокойного времени для осмысления и разработки новой политики.

На смену преимущественно ситуационному анализу в администрации и в экспертном сообществе США пришел глобальный анализ, то есть, то, что продолжает оставаться дефицитом в американской политике. Американцы настолько были воодушевлены распадом СССР, что расслабились и решили, что все остальные проблемы будут решаться автоматически. Этого не произошло, и пришлось вести войны в Европе, на Ближнем Востоке и в Центральной Азии по очереди. Сейчас многие претенденты на новую роль в мире и в регионах питают иллюзии о наступлении их исторического времени, их эпохи, их господства, что представляется более чем опасным перед лицом экспансии новых региональных держав.

События на Ближнем Востоке, прежде всего, в арабских странах создают впечатление, что кто-то переиграл американцев и их партнеров и повел арабов по иным путям исторического развития. США продемонстрировали всему миру определенную растерянность и неготовность к данным революционным событиям. Но не нужно забывать, что предыдущая администрация США, где правили балом так называемые неконсерваторы, неоднократно заявляла, что США начинают новую политику на «Большом Ближнем Востоке», глобальную демократизацию для десятков стран, практически, только исламского мира. Данные цели довольно быстро как бы были свернуты. Ближний Восток, включая Турцию и Иран, достаточно длительное время был в состоянии «великой паузы», когда внутренние возмущения имели, скорее, характер эпизодов, не оказывали существенного влияния на важнейшие политические процессы. Сейчас возник основной вопрос исторической перспективы региона – кто перехватит инициативу, кто встанет у руля власти, во всяком случае, в ключевых странах Ближнего Востока?

Если эти процессы приведут к власти «светские» политические режимы, то, в целом, США сохранят свои позиции и будут по-прежнему оказывать определяющее влияние на регион. Если исламские движения и партии овладеют властью, проблемы возникнут не только для США, но и для других мировых «центров силы». Это совершенно ясно, но имеется и иная перспектива, которая сейчас в какой-то мере сбрасывается со счетов – альтернатива в форме государственного арабского национализма, который предпочтет более либеральные политические условия.

Вместе с тем, в США проводятся разработки новой перспективной политики, рассчитанной на 15 – 25 лет, с учетом множества мировых и региональных проблем: сокращения запасов и добычи нефти газа; хронического продовольственного дефицита и кризиса; нехватки пресной воды; демографических «войн», проблем миграции, социальных и внутриполитических кризисов; новых исторических тенденций распространения идей мирового и регионального господства, попыток создания новых империй; создание военно-политических альянсов, возникновение новых сценариев противоборства крупных государств и групп государств; распад мировой финансовой и экономической системы, образование изолированных рынков; угрозы из космоса и глобальные природные и техногенные катастрофы, проблемы климата.

Что касается региона Большого Ближнего Востока, то в США происходят разработки многих сценариев и способов гашения конфликтов и возмущений. Данными разработками заняты не только профессиональные аналитики «узкого профиля», но и университетские ученые и исследователи, информационно-разведывательные структуры, бизнес-круги, религиозные деятели. Впервые в США к разработке внешнеполитических сценариев привлечено столь много экспертов совершенно различного направления. При этом, к данным разработкам, все больше, привлекаются зарубежные исследователи. Однако, США все еще далеки от понимания решения большинства проблем внешней политики, и весь 2010 год ушел на попытки понимания наиболее серьезных проблем, способов их решения. В отношении Большого Ближнего Востока нет ни единой концепции, ни более-менее целостных представлений о решении проблем, имеются только новые группы исследователей, и происходит дискуссия по вопросу о том, какой должна быть внешняя политика США в будущем – более изолированной или, напротив, более активной по многим направлениях, по основным задачам.

Если попытаться представить основные задачи внешней политики США по Большому Ближнему Востоку в представлениях новых команд и групп аналитиков и политических проектантов, то можно обозначить следующую конфигурацию разработок. События в Египте и в других арабских странах стали признаком слабости аналитических разработок, но, так или иначе, планы США по Ближнему Востоку остаются актуальными. Если США несколько растеряны, то это вовсе не означает, что они не знают, как им поступать в тактическом и стратегическом формате. Этого не знают ЕвроСоюз, Россия, Китай, Турция и Иран, но никак не США.

Происходит пересмотр цели и задачи войны, военного и политического присутствия США в Афганистане, имея в виду формирование надежного плацдарма для глобального блокирования Китая в Евразийском направлении. Афганистан должен быть фрагментирован или на его территории должны быть созданы несколько государств, по этническому и региональному признаку, в качестве важного условия управляемости и давления на все направления. Аналогичное будущее ожидает и Пакистан, который продемонстрировал неспособность к устойчивому более-менее демократическому, даже авторитарному государству. Наиболее приемлемым способом контроля над нынешним афганско-пакистанским пространством является создание множества государств. Данное пространство призвано стать главным массивом сдерживания Китая, как супер-цель США, а затем и Европы и России в 21 веке.

Центральная Азия, если иметь в виду территорию и государства бывшей советской Центральной Азии, должна быть интегрирована с Южной Азией, прежде всего с Индией, как способ недопущения выкачки ресурсов этого региона Китаем. США поняли, что Россия давно не является и не может являться конкурентом США в Центральной Азии, и вообще роль России в Евразии для представлений США весьма ограничивается, а американо-российский союз в ближайшем будущем должен быть направлен на сдерживание Китая. Ни к афганско-пакистанскому пространству, ни к Центральной Азии США не собираются применить какие-либо схемы демократизации и прочие суррогаты международной политики, приоритетами станут стабильность, безопасность, функциональность, то есть адекватное участие в политике США в отношении Китая и других регионов.

Иран, при любом развертывании событий, должен стать ближайшим союзником США в регионе, и играть роль ключевого государства, выполняющего роль глобального балансира в региональной политике. США не верят в длительное существование правящего режима в Иране, который был бы по-прежнему настроен антиамерикански. Американцы убедились в том, что Иран является наиболее близким по цивизационному коду и духу к Западной цивилизации из государств и народов региона, и что без его активного участия невозможен ни один масштабный политический проект на Большом Ближнем Востоке. Американские эксперты делают акцент на том, что Иран более всех других государств региона нуждается в гарантиях безопасности, и власть в этой стране будет принадлежать тем группам, которые предложат обществу необходимый уровень внешней безопасности. Именно на базе этого условия США надеются развернуть партнерство с Ираном.

Турция рассматривается США как онтологический противник Западного сообщества, не способный далее выполнять функции партнера и все более становящийся враждебным государством. США тщательно разрабатывают схемы геополитического блокирования и изоляции Турции, при дальнейшей фрагментации этого государства, вовлечение ее в ряд серьезных региональных конфликтов, но в еще большей мере – в противостояние с соседними крупными и малыми государствами. США уделяют внимание Турции в гораздо большей мере, чем это демонстрируется и обсуждается в публичной дискуссии. Американцы вовлекают в анти-турецкий фронт государства Балкан, Кавказа, Арабские государства, но главным партнером США в турецком направлении является Европа – как Европейский Союз, так и ведущие европейские государства. Несмотря на то, что США все еще не обладают политическими и материальными ресурсами, необходимыми для блокирования Турции, эта работа продолжается.

США уже близки к полному взаимопониманию и тесному стратегическому сотрудничеству с арабскими государствами, и арабская политическая и финансовая элита вполне интегрирована в политические и экономические интересы США, поэтому американцы не нуждаются в развитии принципиально новых разработках. Вместе с тем, на ограниченном, но достаточно обширном пространстве арабского мира, включая Месопотамию и весь Аравийский мир, сложилась не совсем адекватная конфигурация границ, которая препятствует развитию политических и экономических отношений, и США стремятся начать с Ирака, где будут созданы новые государства, и распространить этот распад государств на Западном побережье Персидского залива, а возможно, и на Запад Аравии, создавая различные по социальному и политическому устройству небольшие государства. Считается, что это можно сделать более легким образом, чем это представляется проектантам и экспертам с консервативными взглядами. Наряду с версией о геополитической перекройке арабского мира, имеется проект создания конфедерации, то есть, объединения арабских государств, что, в сущности, преследует одну и ту же цель -становление действенного контроля над регионом.

В отношении Большого Леванта, то есть пространства Восточного берега Средиземного моря, включающего сектор Газа, Израиль, Западный берег, Иорданию, Ливан и Сирию, предлагается решение проблем на базе интеграции с Западным сообществом или, вернее, с Европейским Союзом, при активном участии и помощи США. Принимая во внимание этнические, конфессиональные и общинные особенности этого региона, американцы надеются на изменении исторического хода процессов и событий, ускорение вестернизации или европеизации этих стран, приведение их к более европейским нормам и правилам политического существования. Американцы убеждены, что даже наиболее радикальные группировки в Ливане и Палестине очень скоро примут более умеренные цели и мотивации в политической деятельности, и вполне сумели бы интегрироваться в Западное сообщество.

Одним из серьезных рычагов контроля над большей частью арабского мира является решение вопроса воды, который может принять катастрофические последствия для Египта, Судана, Саудовской Аравии, Арабских Эмиратов, Иордании, Йемена. Ни одно из государств арабского мира, несмотря на наличие больших материальных ресурсов, не готово организовать новую систему водоснабжения региона без помощи и участия США и Европейского Союза. Руководить регионом будут те, кто создаст эту систему водоснабжения, и, видимо, создание этой гигантской инфраструктуры начнется лет через 20 – 25, когда катастрофа уже произойдет, так как именно острый и глобальный кризис приведет к пониманию ценности солидарных решений столь масштабного значения.

Кавказ рассматривается США как наиболее удобный и абсорбированный регион с позиций американских интересов, настолько предсказуемый и понятный американцам, в том числе с точки зрения внешнего влияния, что они не предпринимают каких-либо серьезных политических инициатив по решению проблем в регионе, потому что все основные проблемы уже решены. Американские проектанты придали ранее Кавказу две функции – энергетическую и транзитно-коммуникационную, но в настоящее время данные функции хотя и сохранены, но ограничены, и возникли новые функции, связанные со сдерживанием вовсе не России или Ирана, а Турции. В американском политическом проектировании данная функция будет оставлена за Кавказом надолго, на десятилетия, и это со всей очевидностью прослеживается в ряде разработок, хотя и носит не совсем публичный характер.

В отношении государств Кавказа американцы рассматривают следующие проблемы, которые, в сущности, являются не проблемами, а всего лишь обстоятельствами. Недопущение военного, политического, экономического ослабления Армении, что предполагает ее тесные отношения в оборонной сфере с Россией и НАТО, а также в сфере экономики, где Армения не будет иметь никаких ограничений в отношениях ни на одном направлении. Нынешнее положение Грузии, при утрате ею части территорий, вполне устраивает США, если при этом удается поддержать взаимопонимание между США и Россией, когда гарантированы условия функционирования транзитного коридора. В отношении Азербайджана американцев немного беспокоит развертывание амбиций его руководства, которые совершенно не обоснованы и могут привести к неприятным последствиям. В целом, США не заинтересованы в создании каких-либо региональных альянсов, которые, как показал опыт ГУАМ, станут ограниченными в своем составе и приведут к ненужной конфронтации в регионе. Американцы очень хорошо понимают маргинальное положение Южного Кавказа, угрозы и риски, связанные с внутренними и внешними проблемами и не очень-то стремятся брать на себя полную ответственность за безопасность региона, уступая часть этой ответственности России, при условии сохранения сильного присутствия США.

Данные разработки не вполне новые и во многом копируют старые схемы и сценарии, но интерес представляет то, что США пересматривают внешнеполитические приоритеты и многие способы и инициативы достижения целей. В настоящее время рассмотрение множества самых разнообразных аналитических и исследовательских работ можно привести к выводу, что США пытаются не противостоять брутальным процессам, а, напротив, использовать их для минимизации угроз и рисков, прежде всего, для собственных национальных интересов. В этом проявляется некоторая самоизоляция, но не в смыслах невмешательства и неучастия, а в более рациональном и просчитанном участии. Формируется новый стиль внешней политики, и для многих государств, в особенности, небольших государств появляется шанс для успешного поиска своей роли и места в мировой и региональной политике.