ИГОРЬ МУРАДЯН

Восточная Европа, независимо от понимания географических границ этого региона, по- прежнему остается труднорешаемой проблемой для Европейского Союза и ведущих в Европе государств. Европа остается «двухполюсной», причем, франко-германский «полюс» по прежнему пытается ослабить англо-саксонское влияние, и данная борьба развернута по всему фронту соприкосновения Западной и Центрально-Восточной Европы. От исхода этой борьбы зависит очень многое в современном мире, в том числе, мбаланс и расклад сил. Для США происходит борьба за влияние не только в Европе, но и в более глобальном масштабе. В определенном смысле, это противостояние можно назвать «Большой Европейской игрой». Для государств Южного Кавказа эта игра имеет значение одного из приоритетных процессов. Хотя игра пока не воспринимается политическими классами в кавказском регионе как важная составляющая, имеющая ключевое значение в судьбе их стран, но события 2008 года, когда ЕвроСоюз заявил о себе как о вполне самостоятельном центре силы, подали сигналы в регион о том, что необходимо более внимательно наблюдать, а возможно, и принять участие в «Большой Европейской игре», пусть даже в качестве не очень важного партнера.

Под «Большой игрой» обычно понимается борьба великих держав, прежде всего, Великобритании и России за влияние на «Большом Ближнем Востоке» и в Центральной Азии, а также в соседних с ними регионах. Однако, гораздо более значимой в мировой политике всегда была «Большая европейская игра», которая на всем протяжении современной истории находилась в фокусе международных процессов. Сразу после окончания Второй мировой войны и до распада коммунистической системы «Европейская игра» заключалась в противостоянии европейского и евро-атлантического проектов, когда Франция в партнерстве с Германией пыталась утвердить более-менее независимую от США и Великобритании европейскую внешнюю и внутреннюю политику. Все без исключения политические руководители Франции и Германии, включая тех, кто поддерживал идею атлантизма, пытались реализовать «Европейскую идею», что не исключало довольно жесткую позицию в отношениях с Россией.

После того, как гиганты французской и германской политики Ф.Миттеран, Ж.Ширак, Г.Коль, Г.Шредер успешно выполнили свою миссию по оформлению новых очертаний европейской политики, к власти пришло новое поколение политиков, с иными, но не менее амбициозными планами. Совершенно ясно, что Н.Саркози и А.Маркель поставили задачу осуществить последний или завершающий этап максимальной европеизации НАТО, фактически, подчинив альянс интересам Европейского Союза, а возможно, свести его к роли вторичной системы безопасности, придав Европейским вооруженным силам (Корпус быстрого реагирования) роль главной структуры обороны и безопасности Европы. Более тесные отношения с США лидеров европейской политики вовсе не означают отказа от принципиальных позиций Франции и Германии, а напротив, имеют целью свести конфронтационные отношения в НАТО к минимуму и тем самым сделать свою политику более «свободной» и независимой. Урегулирование отношений с США позволяет этим двум европейским державам ставить свои более серьезные требования и продвигать их в НАТО.

В настоящее время, когда Н.Саркози поставил вопрос о возвращении Франции в военную организацию НАТО, возникает проблема относительно тех условий, которые выдвинет Франция по этому поводу. Как выразился хорошо известный политик и аналитик из когорты американских неоконсерваторов Ричард Перл, «Франция выдвигает условия и претензии, вместо того, чтобы самой выполнять условия, которые подтвердят ее лояльность трансатлантическим отношениям». В связи с этим, все более становится очевидным, что одним из условий Франции станет ограничение расширения НАТО. Эту позицию полностью поддержала Германия, которая заняла более жесткую позицию относительно приема новых членов в альянс. Этот сюжет хорошо известен в СМИ и в политической литературе, но подавляющей идеей стала демонстрация и пропаганда «эгоистических» целей Германии и Франции, связанных с нежеланием портить отношения с Россией – важнейшим поставщиком энергоресурсов в континентальную Европу. Нет сомнений в том, что данная пропагандистская волна поднята СМИ США и Великобритании и поддержана либеральными и ангажированными СМИ в Европе. Данная тема в качестве широкой политической дискуссии стала средством сильного давления на Германию, и, отчасти, на Францию. Создается политико-идеологический формат, в котором «восточная политика» европейцев будет подвергнута не только сомнению, но и международному осуждению.

Однако, не пророссийский вектор в германской и, в особенности, во французской политике определял главные линии внешней политики этих государств, хотя и российский фактор более чем важен. «Большая европейская игра» была и остается приоритетной задачей Франции и Германии, и борьба за Европу по-настоящему только началась, и ее глобальная значимость обусловит влияние практически на все регионы мира. Франко-германский тандем ищет партнеров вне рамок Евро-атлантического сообщества, но чрезмерное сближение с Россией стало бы концом НАТО, и ведущие два государства Европы еще не готовы к этому. Франция и Германия не хотели бы делиться с кем-нибудь, даже с другими европейскими государствами своими позициями в мире. Значение российского фактора в позиции Франции и Германии в отношении расширения НАТО сильно преувеличено. Следует также отметить, что не только эти два государства, но и, по существу, вся Европа противится расширению НАТО, и если к членству Хорватии, Албании и Македонии в альянсе относятся терпимо, то Украина и Грузия совершенно неприемлемы в качестве партнеров по НАТО. Великобритания, несмотря на многочисленные заявления о поддержке приема Украины в НАТО, в действительности не испытывает энтузиазма по этому поводу. Даже Польша и Литва, то есть государства, принадлежащие к «центрально-европейскому проекту», объявившие себя проводниками Украины в НАТО, все же, надеются, что этого не произойдет, так как включение Украины в НАТО ничего не принесет в сфере безопасности Польше и Литве, но приведет к снижению их стратегической значимости.

Таким образом, США не имеют в Европе безусловных и абсолютно верных партнеров в Европе по проблеме приема в альянс Украины. Этот «проект» даже нельзя назвать американо-британским, а только американским. Британский проект по геополитическому блокированию Германии на всех направлениях в сторону Востока, несомненно, является непреходящим и остается ключевым элементом внешней политики Великобритании, но, при этом, данный проект вовсе не подразумевает прием Украины в НАТО в качестве важнейшего и принципиального условия. В определенном смысле, расширение НАТО ограничивает реализацию британских планов по расколу Европы. Вопрос отношения к Украине все еще не решен в полной мере в Лондоне. Объединение Восточной и Центральной Европы в рамках НАТО не только непредсказуемо в геополитическом и геоэкономическом смысле, но и может в среднесрочной перспективе стать важным условием для включения России в стратегические планы сильно европеизированного НАТО, куда и пойдет дело, если «Большая европейская игра» будет проиграна, даже в относительном представлении. Трансформация НАТО в систему, где будут реализованы европейские измерения НАТО, станет катастрофой британской и американской политики. Это, как ничто другое, усиливает геостратегическое значение Украины, но и делает ее уязвимой на арене международной борьбы.

Германия пытается сделать «последний» бросок на пути выхода на международный политический простор, освободиться от «статуса» политического «карлика». Это вовсе не план А.Меркель, а стратегическая линия преемственности германской политики. Но пока Германия совместно со своими немногочисленными, но преданными союзниками в Европе, не сломает «Большую европейскую игру», эта цель не будет достигнута. Германия последовательно, не всегда успешно, но, все же, создает «германскую экономическую империю» в Европе, вбирая в сферу своего влияния большинство стран Центральной и Восточной Европы, в регионах, где происходит ожесточенная борьбы с американо-британским блоком. В этих регионах нет ни одного государства, кроме Польши, которое не было бы готово войти в экономическую зону германского влияния, хотя бы потому, что у них нет иной альтернативы, прежде всего, в сфере инвестиций. Но и Польша не может игнорировать преимущества экономического сотрудничества с Германией. Результатами приема государств Центральной Европы в НАТО и ЕС воспользовалась, прежде всего, Германия, а не какое-либо другое государство. Демократический и гуманитарный потенциал Германии не позволил реализовать ее противникам «сигналы памяти» и «исторический фактор».

Роль российского фактора в Европе чрезмерно преувеличена в политической пропаганде. В действительности, Россия не оказывает столь сильного влияния на европейские реалии, как это выражается в информационном «поле». Россия не имеет иных возможностей для экспорта столь огромных объемов газа, кроме европейского направления, где развитые и платежеспособные партеры обеспечивают надежные и стабильные доходы. Дестабилизация экспорта газа, нефти и сырья в Европу приведет к непоправимому экономическому и политическому ущербу для России. Германия занимает приоритетное место во внешнеэкономических отношениях России, только германское машиностроение и инвестиции способны обеспечить модернизацию российской промышленности.

Германия и Франция могли бы не акцентировать внимание на своей роли в ограничении приема Украины и Грузии в НАТО и тем самым «умыть руки» и сделать вид, что не могут не быть солидарными с атлантическими союзниками. Это, практически, не привело бы к каким-либо изменениям в геоэкономической сфере и в отношениях с Россией, и если бы какие-то изменения имелись, то только в ограниченном времени. После некоторого охлаждения отношений с европейцами, Россия вынуждена была бы вернуться к прежним отношениям. Таким образом, европейцы просто-напросто придумали очень удобный пропагандистский прием в объяснении их позиции в расширении НАТО. Весь негатив по этому вопросу был сброшен на Россию, которая, мол, шантажирует Европу, строит козни и блокирует данные решения. Россия вновь оказалась перед неприятными обвинениями в возникновения очередной «русской угрозы». При этом, как ни парадоксально, в организации этой «русской угрозы» приняли участие не только Германия и Франция, но и Великобритания. Это можно отчетливо проследить по материалам европейских политических авторов. Комичным является то, что США в данном случае не были заинтересованы в педалировании на «русской угрозе», что стало аргументом в публичной дискуссии по расширению НАТО.

В актуализированном политическом пространстве наиболее драматическое место по- прежнему занимают Украина и Южный Кавказ, при усилении значимости Черного моря. В этих регионах Европейский Союз, имея в виду, прежде всего, Францию и Германию, все еще не располагая «предсказуемыми» партнерами, пытается сформировать некие новые отношения. Прежние подходы, заключающиеся в отказе от поддержки политики США как способе ограничения их влияния, теперь уже не могут рассматриваться как адекватные. США вовсе не заинтересованы в поддержке со стороны ведущих европейских государств, вполне удовлетворяясь партнерством с Великобританией, и поэтому пассивная роль европейцев уже не может ограничить натиск США в Восточной Европе. События 2008 года более явственно обрисовали проблемы и угрозы в регионе, в том числе, в Южном Кавказе, и Европейский Союз пытается проводить новую политику, которая будет носить не менее конфронтационные характер по отношению к США.

Таким образом, Германия, как никакое другое европейское государство, заинтересованно в недопущении геополитического блокирования с Востока, активно включилось в «Большую европейскую игру», в которой Украине отводится весьма сомнительное место. Но, наряду с этим, возникает проблема внедрения Германии в Украину, где германский капитал уже занимает ведущие позиции и ставит еще большие задачи. Практически, Германия, после длительных заверений в поддержке Украины, отказалась поддержать ее включение в НАТО. Конечно, украинская элита не готова и не располагает возможностями для ответной реакции в адрес Германии и Франции. Но сами европейцы не могут оставить Украину без «альтернативных» предложений, которыми могут стать отношения с ЕС – по примеру европейско-турецких отношений, участие Украины в мероприятиях Европейских вооруженных сил и, главное, помощь и развитие экономических отношений и предоставление благоприятного визового статуса.

Таким образом, Германия и заинтересованные европейцы, видимо, пришли к выводу, что их интересам в Украине ничего не угрожает, им есть что предложить этой стране. Вполне возможно, что вскоре начнутся некоторые переговоры между ЕС и Украиной о новом этапе развития отношений. Если оценить главные политические и геополитические предпочтения европейцев, прежде всего, Франции и Германии в отношении Украины, то можно придти к следующему выводу. В геополитическом формате Украина видится европейцам как нейтральное государство, что должно быть закреплено в конституции. Что касается правящего режима, то европейцев не устраивают крайние «полюса» политического спектра, то есть, а данном случае, команды В.Ющенко и В.Януковича, которые, так или иначе, воспринимаются в Европе как, соответственно, право-националистическая команда и консервативно-олигархическая группировка, интегрирующая «левый проект». Европейцев более устроит у власти в Украине либеральная группировка, с предсказуемыми и прагматическими намерениями. Поэтому, в Украине наиболее приемлемым политиком для Европы является Ю.Тимошенко.

Южный Кавказ представляет собой не менее проблемный регион, хотя, так или иначе, для безопасности Европы, конечно же, приоритетное значение имеет Украина, которая вплотную встала перед ближней перспективой государственно-территориального раскола на два сопоставимых по населению и территории государства. Европейский Союз теперь уже пытается не терять времени и форсировать политику политического, экономического и институционального сближения с государствами Южного Кавказа. В связи с этим возникло немало вопросов, среди которых наиболее важный – кого предпочтет Европа в новой политике в Южном Кавказе в качестве партнера – США или Россию? Такие государства, как Турция и Иран, может быть, станут декларативными партнерами, но не реальными. Скорее всего, Европейский Союз предпочтет лавировать между США и Россией в своей политике в Южном Кавказе, но будет стремиться проводить самостоятельную политику. В этом раскладе сил невозможно не предвидеть позицию Великобритании, которая займет позицию «дирижера» и будет пытаться нейтрализовать политику европейцев. В первое время между тремя центрами силы вряд ли будет происходить актуальная дискуссия по вопросам о правящих режимах в странах региона, но этот вопрос не может не стать дискуссионным, что приведет к дополнительным спорам между данными внешними акторами. В данной схеме конкурентной если не конфронтационной борьбе в Южном Кавказе, Европа стала претендовать на роль самостоятельного и важного «полюса», и суть внешнего влияния на регион будет происходить в рамках «Большой Европейской игры».