ИГОРЬ МУРАДЯН

Энергетическая тема оказалась в фокусе совокупных политических кампаний, направленных на оказание давления на Россию. В этих целях задействованы арены Европейского Союза и Конгресса США, практически все мировые СМИ. Вместе с тем, вовсе не интересы участников СНГ стали фактором данной политики, а кардинальные вопросы энергетической безопасности ведущих экономических держав Запада. Западные компании утратили контроль и перспективы в трех крупнейших энергетических проектах на территории России, что стало причиной усиления конфронтации между различными государствами Восточной и Центральной Европы с Россией и между собой. На «заклание» была положена Грузия, чьи интересы в СМИ комментируются совершенно карикатурным образом. Ранее была предпринята попытка максимально политизировать газовый конфликт между Украиной и Россией, в настоящий момент наблюдается растерянность по поводу «белорусских» событий, так как это уже никак не укладывается в традиционные схемы антироссийской пропаганды.

Что же в действительности происходит в мировой энергетической игре? На самом деле, имеет место, вроде бы, парадоксальная ситуация, когда западное сообщество пытается выдать робкие попытки российского рыночного прагматизма за политические интриги. Деполитизация внешних интересов России лишает Запад мощных рычагов давления на нее, ставит под сомнение ограничение рыночных интересов российским политическим руководством, отождествляет интересы России с обычными экономическими интересами Западного сообщества. После распада советской политико-идеологической системы выяснилось, что российское общество не сумело предложить быстрых и эффективных решений в части альтернативы, и, после ряда политических казусов и скандалов, сформировалась команда, которая, так или иначе, опирается на крупные национальные и частные компании в сфере нефтяной, газовой, алюминиевой, оборонной, золотодобывающей, электроэнергетической, лесной и рыбной промышленности, составляющие основу российской экономики и экспорта. Данные компании достаточно могущественны, чтобы не идти на поводу у бюрократии и всего лишь осуществлять сервис для властных групп. Данные компании имеют возможности содержать информационные, исследовательские и защитные службы для политического планирования, лоббинга и установления отношения с властью, которые осуществляются в интерактивном режиме. По существу, в России создана некая надкорпоративная организационная структура, которая выступает на внутренних и внешних рынках, со своими вполне законными, «шкурными интересами», во многом пренебрегая интересами и сложным экономическим положением политических противников, партнеров и, как выяснилось, и ближайших союзников России. В какой-то мере сформулированы и национальные интересы, которые на данном историческом этапе выступают, отчасти, как интересы компаний. Пока локомотивом экономики России будут выступать сырьевые и оборонные отрасли, геоэкономические интересы будут определять внешнюю политику страны, как и поиск энергоресурсов стал приоритетом политики США и других экономических лидеров.

Вместе с тем, данные мотивации во внешней политике, которая трансформировалась в гораздо широкое понятие – внешние сношения, могут привести как к пересмотру стратегических приоритетов, выстраиванию нового ряда партнеров и союзников, так и укреплению отношений с традиционными союзниками. Россия, несомненно, имеет значительные интересы в отношении Турции и Азербайджана, которые могут стать и, в какой-то мере, уже являются важными энергетическими и экономическими партнерами России. При этом, следует отметить, что, помимо отраслевых лоббингов, в Москве активно создаются и этнополитические лоббинги. Но, помимо Турции и Азербайджана, Россия располагает протяженным рядом партнеров от Западной Европы до Японии, и вряд ли эти два государства займут какое-то исключительное место в энергетической и экономической политике России.

Как известно, по поводу трансчерноморского газопровода «Голубой поток» произошел скандал из-за оплаты газа, который не исчерпан и по сей день. В отношениях с Азербайджаном Россия также не оставила сомнений в приоритетности «шкурного интереса». Турция – страна, являющаяся импортером энергоресурсов, а Азербайджан – экспортер нефти и газа, причем, его интересы, направления внешнего сотрудничества и конфигурация распределения энергоресурсов в регионе уже определены, и довольно жестко. Конфигурация системы энергокоммуникаций в Кавказско-Каспийском регионе уже, в целом, завершена, остается только китайское направление, где еще ожидаются новации. Иных ресурсов для дальнейшей диверсификации в регионе просто нет. Что касается Турции, то ее стремление стать энерго-транзитной страной не позволяет ей входить в конфронтационные отношения с поставщиками энергоресурсов, прежде всего, газа. Аналогичный прагматизм наблюдается и в военно-технической сфере. Сообщения о возможных поставках средств ПВО S – 300 и S – 400 Турции, Греции и Кипру говорит не о стремлении обеспечить баланс сил в Эгейском море, а об освоении рынков вооружений. Причем, Россия в этой сфере, видимо, пытается снять всевозможные ограничения, которые до сих испытывают военно-промышленные компании США, Великобритании, Франции и других государств.

Ранее Азербайджан нуждался в импортном природном газе для оптимизации экономических связей и получения доходов, но этим не исчерпывались задачи Азербайджана по России. В настоящее время ситуация переиграна, и Россия предлагает Азербайджану закупить все возможные ресурсы газа, чтобы не допустить сооружение континентального газопровода NABUCСO, который может подорвать роль России как ведущего поставщика газа в Европу. Кстати, остается непонятным, какие именно ресурсы газа имеются в виду, так как по проекту «Шахдениз-1», по существу, газ распределен – из 8,6 млрд. куб. 1,5 млрд. куб. потребляет сам Азербайджан, 800 млн. куб. будут поставляться Грузию и 6,1 млрд. куб. – в Турцию, поставки газа государственной компании давно распределены, и остаются только ресурсы проекта «Шахдениз-2», объемы которого все еще не определены. Видимо, речь идет не об определенных ресурсах, а о политических решениях по поводу приоритетности сотрудничества Азербайджана в газовой сфере.

От позиции Азербайджана по проекту NABUCСO во многом, зависит и позиция Туркменистана – главного предполагаемого поставщика газа по данному проекту, не считая Ирана. Однако позиция Ирана, а также Турции и европейских партнеров по проекту в отношении участия Ирана как суперпоставщика может нивелировать значимость не только Азербайджана, но и Туркменистана. Данный вопрос далек для решения не только для России, но и для Запада, поэтому вокруг данного проекта развертывается главная геоэкономическая игра в регионе. Целесообразная мощность NABUCСO может составить 30 – 25 млрд. куб., тогда как Азербайджан не может заполнить даже трети этой пропускной способности. Роль Азербайджана в поставках газа может иметь только региональное, но никак не большее, то есть, межрегиональное значение.

Баку явно преувеличивает свои «новые» внешнеполитические возможности и пытается дожать Москву по карабахской проблеме. Но затрагивание этой проблемы, причем, в режиме двухсторонних или трехсторонних отношений для Москвы равносильно прологу ухода из Южного Кавказа. В Баку не сразу поняли, что карабахская проблема стала «зоной», где политика США, России, Франции, а также Европейского сообщества должна быть идентичной, что и произошло после длительного периода взаимного недоверия. Что касается подозрительности, то она, видимо, еще остается. Визиты заместителя Госсекретаря США Д. Фрида в Баку и визиты И. Алиева в Брюссель и в Москву в 2007 и 2008 годах предоставили возможность азербайджанскому руководству осмыслить заново те реалии, которые, в сущности, имели место и ранее. Сейчас есть одна фундаментальная формула: США и Запад не обязаны Азербайджану за нефть, а Азербайджан должен быть обязан Западному сообществу за возможность получать существенные доходы. Россия не может не следовать данной логике, иначе она оказалась бы в ущербном положении.

Таким образом, пока Азербайджану нечего предложить России в обмен на карабахскую провинцию, тем более, что Карабах не лежит в кармане ни у одного из известных лидеров мировой политики. Кроме того, энергетическая и внешняя политика складываются эффективно при одном очень важном условии. Энергетическая политика, как отрасль внешней политики, самостоятельна и плохо реагирует на «накладки», которые возникают, когда государства-экспортеры и государства-импортеры злоупотребляют экономическими факторами в реализации своих внешнеполитических амбиций. Руководители и политики регионов России, которые стали важными геополитическими точками, могут подтвердить, насколько тяжелой была борьба за сооружение коммуникаций, в том числе, газопроводов, в целях жизнеобеспечения данных регионов. Чем дальше, тем больше аргументов. Визит вице-президента США Р. Чейни в Баку после событий в Грузии летом – осенью 2008 года заметно повысил акции Азербайджана в диалоге с Россией и, вместе с тем, стал важным предупреждением для И.Алиева. Россия, воодушевленная своими сомнительными успехами в Грузии, стала более решительной во внешней политике и пошла напролом, стремясь форсированно решить карабахской вопрос путем фактического уничтожения ареала проживания армян и возвращения карабахской провинции Азербайджану, в обмен на его лояльную позицию по газовым вопросам. Причин для данной грубо сделанной аферы много, включая задачи по Турции, но в отношении Азербайджана Россия выбрала наиболее «простой» и «легкий» путь. В этом «русском проекте» в качестве приоритетов имелись не только политические, но и лоббистские экономические задачи.

Визит в государства Южного Кавказа Филиппа Гордона, недавно назначенного заместителем Госсекретаря США, а также посещение Баку представителем Госдепа по энергетическим проблемам Каспия и Центральной Азии Ричарда Моргинстара продемонстрировали стабильность и преемственность политики США в региональных и энергетических проблемах Южного Кавказа, но, вместе с тем, так и остались без ответа многие политические вопросы. Обращает внимание то, что, чем более определеннее становятся энергетические задачи в Южном Кавказе, тем более подвешенными в воздухе оказываются политические решения, в особенности, для Грузии и Азербайджана. Успешное решение энергетических проблем не привело к решению проблем вступления Грузии в НАТО и ЕвроСоюз и решению карабахской проблемы.

Осенью 2008 года Россия попыталась «продавить» развязку карабахской темы в целях решения геополитических проблем, выстраивания новых отношений с Турцией, а также с Азербайджаном, что привело к провалу российской политики и к ущербу для отношений России с Арменией. Россия явно недооценила сложность решения карабахской проблемы. В результате в отношениях между Азербайджаном и Россией сложилась еще более обширная зона неопределенности, так как в Баку убедились, что России не подарить то, что ей давно не принадлежит, а США и европейцы не могут признать легитимность локального решения по карабахской проблеме. В Москве в ноябре была подписана некая резолюция, которая никак не противоречит интересам США и никак не делает положение России в регионе более предпочтительной. Д.Медведева «схватили за руку» как мелкого афериста, что привело только к некой ущербности позиции России в отношениях как с Азербайджаном, так и с Арменией. Россия продолжает оказывать давление на Армению, надеясь, все же, продавить свой авантюристический проект. Но политический ущерб оказался слишком велик. Пока Азербайджан не имеет никаких оснований идти на сговор с Россией, так как она продемонстрировала неспособность решить карабахскую проблему. Отметим, что политическое руководство Армении не сумело, даже в приближении, воспользоваться этой ситуации и продемонстрировать интересы своей страны, по крайней мере, в части отношений с США и европейцами.

В данную энергетическую игру активно входит Китай, который может стать основным потребителем газа Центральной Азии и Ирана, если Россия и США не сумеют предложить относительно быстрое решение вопросов инвестиций, добычи и транспортировки газа в западном направлении. Европейцы нуждаются в понимании, как получать иранский газ – в сотрудничестве с США или вопреки их интересам? Насколько нынешние отношения США с Турцией способствуют успешному подключению иранского газа к NABUCСO? Проблем более чем достаточно, и главная проблема – как заполнить данный газопровод, то есть изыскать 35 млрд. куб. в год. Ясно одно – Запад не допустит контроля России над этим потоком и попытается найти не только инвестиционные, но и технические решения. Для США возникает не менее сложная задача – не допустить переориентации газа на Китай. Скорее всего, США согласятся с поставками иранского газа в Европу через Турцию. В последние недели Турция выразила готовность осуществить инвестиции в добычу и транспортировку газа из Ирана, в объемах, которых сделают проект NABUCСO достаточно рентабельным. Хотя для США был бы более приемлемым транспорт иранского газа в Европу через Армению, Грузию и Черное море, что чревато политическими проблемами.

Нужно напомнить, что, помимо транспортировки иранского газа в Европу, имеется задача транспортировки газа Катара и Ирака, что, также, предполагает использование территории Турции. В этом смысле интересы Турции входят в явное противоречие с интересами Азербайджана, как и по многим другим вопросам. Имеются признаки, что США не очень торопятся с решением этой проблемы и не настаивают на тои или ином варианте. Кроме того, Россия сохраняет большие шансы в части продолжения контроля над газовыми ресурсами Туркменистана, что делает разговор об использовании азербайджанского газа в данном проекте бессмысленным. Имеются ожидания того, что, так или иначе, Россия окажется индифферентной к проекту NABUCСO. Следовательно, и этот «русский проект» относительно карабахской проблемы утрачивает геоэкономическое основание. Визит президента России Д.Медведева в Азербайджан в июле 2009 года имел исключительно «газовое» значение, хотя имелись попытки сделать вид, что обсуждается и карабахская тема. Визит, как и визиты предыдущих президентов России в Баку, оказался провальным. Из всех ресурсов азербайджанского газа России достались только 500 млн. куб., да еще и по европейским ценам. Кроме того, стало очевидным, что обсуждения карабахской темы вообще не происходило. Быть может, в Москве поняли, что Азербайджан гораздо прочнее связан с Западным сообществом, чем представляется «московским газовым политикам».