ИГОРЬ МУРАДЯН

Грузинское общество неоднократно выражало свое протестное отношение к властям, что неизменно приводило к существенным переменам в политической и общественной жизни в стране. Грузины обладают некоторым революционным потенциалом, который, скорее всего, отражает стремление широких масс населения к социальной справедливости и некоему успеху во внешней политике. Вся история независимой Грузии состоит из ряда больших и малых революций, причем, на всех этапах политического развития страны данные события происходили в тесной связи и под обаянием внешнего участия и сил, которые активно проектировали и конструировали политическую идеологию и технологию революционных и протестных событий. Грузия стала «полигоном» для социальных и политических экспериментов, опыт которых распространялся на многие другие страны, и это продолжается и сейчас.

Нужно понимать, что Грузия очень удобна для проведения такой политики, в том числе, и накопления опыта оппозиционных бунтов. Грузинское общество из всех сил пытается подражать европейским моделям и традиции политического поведения. Даже политические партии Грузии по своим названиям и заявленным идеологиям, в общей схеме от левых к правым, с фиксированной дефиницией, очень близки к традиционной европейской политической культуре. Насколько в действительности европейскими представляются ценности и приоритеты грузинских партий, это иной вопрос, но хотелось бы отметить, что грузинское общество на самом деле стремится быть частью европейского политического и социального пространства. Отдельные политические группы, представляющие истинно грузинскую ментальность, выражающие интересы реальных, а не виртуальных общественных слоев, так или иначе, вынуждены подчиниться общим канонам и правилам политического «декора» этой весьма своеобразной страны.

Можно допустить, что легкость, с которой Западное сообщество может оказывать влияние на процессы в Грузии, объясняется, скорее, не негативным отношением грузинской элиты к России, а именно исключительно однонаправленной политико-идеологической ориентацией грузинского политического класса и более широких слоев общества. Для более или менее политически активных групп в Армении интеграция в Европейское сообщество и Запад вообще, конечно же, рассматривается позитивно и прагматично, но идентификация армян как европейской нации вызывает у армян иронию и скепсис, что в армянском сознании равнозначно причислению их нации к сексуальному меньшинству или к иной группе девиантного поведения.

Актуальная грузинская элита вовлекла страну в некую преобладающую канву ориентаций и поведения, которая сделала Грузию крайне зависимой не от Запада, как такового, а от определенных управляющих политических группировок в США и в Европейском Союзе. Грузино-российская война августа 2008 года как ни что другое продемонстрировала, каким образом данными событиями манипулировали отдельные группировки в США и как воспользовались ими европейские политические группы. Это стало возможным вследствие того, что, в действительности, вовсе не грузинское общество и даже не грузинский политических класс интегрирован в западное сообщество, а всего лишь небольшая группировка, представляющая правящий режим. Ограниченность реального альянса Грузии с Западом, прежде всего, с США привела к отсутствию должной ответственности США за безопасность страны, в том числе, за судьбу отколовшихся регионов – Абхазии и Южной Осетии. Чрезмерная зависимость грузинского правящего режима от США ограничила возможности выстраивания более широких и доверительных отношений с Европейским Союзом, а также с ведущими европейскими государствами. Даже отношения с Германией, которая стремилась принять на себя обязанности по «патронажу» над Грузией, были существенно подорваны. Таким образом, отношения Грузии с Западным сообществом, в целом, оказались далекими от полноценных и вполне цивилизованных. В каком-то смысле, эти отношения можно назвать колониальными или неоколониальными, но никак не партнерскими. Наиболее глубокие российские политологи, которые не всегда спешат высказать свое мнение и предоставлять экспертные оценки российскому политическому руководству, достаточно адекватно представляли данную специфику и удивительно точно спрогнозировали текущие и «завершающие» события августа 2008 года.

Уже второй месяц в Грузии происходят бурные события, когда оппозиция пытается выяснить, в какой мере она обладает силой и внешней поддержкой для отстранения от власти М.Саакашвили и его команды. Руководители оппозиции сумели правильно распределить силы и возможности для того, чтобы данные протесты не ограничились одноразовыми выступлениями, а прибрели длительный и многозначительный характер. Поэтому, возникает возможность отслеживать данные события, в том числе, реакцию Западного сообщества.

Задолго до нынешних событий в Грузии американцы и, в гораздо меньшей мере, европейцы пытались выяснить реальную расстановку сил, внешние ориентации возможных лидеров и главных претендентов на президентский пост, а также возможные реакции правящего режима на протестные выступления. Европейцы, как всегда, предоставили возможность американцам поглубже войти в эту интригу, чтобы потом обусловить провал политикой США. Американцы, на этот раз, предпочли дать возможность соперничающим сторонам более существенную степень свободы, понимая, что, в целом, имеются все возможности для обеспечения контроля над событиями. По оценкам американских экспертов, в Вашингтоне придерживались твердого убеждения, что американская политика настолько многовариантна и эшелонирована, что любой предполагаемый правящий режим будет абсолютно лоялен США.

В целом, за последние месяцы американские комментарии ситуации и возможных перспектив в Грузии носили довольно скучный и малосодержательный характер. Вместе с тем, американские дипломаты не могли не понимать, что оппозиция имеет серьезные намерения, и ожидали более драматичных и неоднозначных событий, чем это предусматривали эксперты, например, «Карнеги», Института Центральной Азии и Кавказа, «Стрэтфора». Британские эксперты, прежде всего, из Центра Европейских Реформ и Международного института стратегических исследований, с большей настороженностью ожидали и комментировали грузинские события.

В отношении Грузии прослеживается некая преемственность в политике США: администрация Б.Обамы не хотела, чтобы политика предшественников была бы признана провальной и безуспешной. Кроме того, США настолько много вложили в Грузию финансовых, военных и политических ресурсов, что даже небольшая неудача означала бы провал в региональной политике. Но даже это не столь важно в сравнении с актуальными задачами, когда с Грузией связывается развертывание, уже с новой силой, политики США в направлении Центральной и Южной Азии. Поэтому в Грузии все должно быть абсолютно предсказуемо и не вызывать сомнений. Так что, не исключено, что американцы консультировали оппозицию не только в части методов борьбы, но и по составу возможных участников оппозиции.

Нужно обратить внимание, что нынешняя актуальная оппозиционная команда весьма ограничена по составу и не включает ряд достаточно дееспособных партий и группировок, чьи внешнеполитические предпочтения и оценки вызывают сомнения, например, Лейбористская партия, которая могла бы заметно поддержать борьбу оппозиции. В целом, взгляды и планы американцев выглядели таким образом: для США недопустимо свержение или устранение режима М.Саакашвили силовым образом, ни при каких обстоятельствах, и США предпочитают компромиссные решения, имея в виду внеочередные парламентские или даже президентские выборы, но скорее, формирование коалиционного правительства, включающего представителей оппозиции в правительстве. Это максимум компромисса, который могли принять и одобрить США. В любом случае, американцы не допускали силовых решений и со стороны правящего режима. Как видим, довольно простая схема и логика, которая, однако, требовала постоянного контроля над событиями и обязывающих контактов с оппозицией. Американцы хорошо понимают, что у власти в Грузии находится самая типичная диктатура, и М.Саакашвили никогда не согласится «достойно» покинуть свой пост. Имеются и иные представления о правящем режиме.

Если даже допустить, что, будучи психо-моторной личностью, М.Саакашвили может не выдержать столь сильного давления «улицы» и отказаться от власти, то его окружение, прежде всего, их числа силовиков и лидеров правящей партии, никогда, ни при каких обстоятельствах не согласится на это. Окружение М. Саакашвили понимает, что если у их шефа может быть политическое будущее, то у них такого будущего нет. В гипотетической ситуации, когда М.Саакашвили может уйти от власти, есть только один человек, способный обеспечить контроль над страной и прежний внешнеполитический курс, – это министр внутренних дел Вано Мерабишвили. Но именно этот человек, по словам оппозиционеров, вызывает наибольшую ненависть протестного электората. Кроме того, все заинтересованные стороны хорошо понимают, что В.Мерабишвили просто принципиально не избираем на пост президента, при более-менее допустимых методах. Но, выясняется, что вовсе не безальтернативность М.Саакашвили приводит американцев к пониманию необходимости сохранения его у власти. США уже подали сигналы политическому руководству Грузии и оппозиции, посредством оценок событий со стороны американских экспертов, считающих, что даже самые многочисленные акции протестов не являются аргументом для смены власти и устранению законно избранного президента.

До недавнего времени, примерно, до первой декады мая 2009 года, американцы однозначно допускали определенные компромиссные решения, но к середине мая их позиция явно претерпела коррекцию. Можно принять во внимание то, что оппозиция не сумела в реальности осуществить гражданское неповиновение в национальном масштабе, а всего лишь, с помощью относительно терпимых протестных технологий, растянула данные действия, сберегая силы участников митингов и пикетов. До сих пор остается нерешенным вопрос – поддержал ли грузинский народ оппозицию в подавляющей своей массе, или данные события имеют, все же, локальный характер? Но, видимо, не это главное в «ощущениях» американцев. Независимо от успеха оппозиции и результативности данных протестных событий, на повестку дня грузинской политической жизни, а вернее, грузинской политической дискуссии выходит вопрос о завершении периода однозначной ориентации на США и принятии многовекторной внешней ориентации. Это весьма тревожный сигнал для США, тем более, что носителями данной идеи является оппозиция, причем, не только наиболее активная ее часть, но и вся оппозиция и, видимо, даже часть правящего режима. Быть может, в другой ситуации, когда часть предусмотренных геополитических задач была бы решена, данные вольности грузинского политического класса были бы допустимыми. Но сейчас, когда США готовятся продемонстрировать сразу многим центрам силы в Евразии свои новые намерения и развернуть новый этап своей стратегии, любая двусмысленность в Грузии совершенно неприемлема.

При этом, американцев лишь в последнюю очередь волнуют возможные попытки грузинских политиков установить определенные отношения с Россией. Если даже контакты с Россией активизируются, грузинское общество все еще далеко от понимания и реальных перспектив хотя бы частичного урегулирования отношений с Россией. Россия сейчас сама пытается «обособиться» от Грузии, и в российских политических кругах усиливаются настроения в пользу дистанцирования от грузинских процессов, так как это вносит разлад в отношения в европейцами, что рассматривается Москвой как наиболее неприятное и нежелательное в российской внешней политике. Москва сделала большую и основную ставку на Европу, и готова на многое ради укрепления своих позиций на европейской арене.

Как и в прежние десятилетия, американцев волнует усиление самостоятельности позиции Европейского Союза и, прежде всего, франко-германского тандема. Кроме того, наметилась тенденция солидарности с «большим европейским тандемом» Испании и Италии, стран Бенилюкса, и, что самое неприятное, Великобритании, конечно же, только по ряду вопросов европейской политики и безопасности, по которым британцы выдвигают свои претензии. Пересмотр внешнеполитических предпочтений и усиление европейского вектора грузинского политического класса может привести ко многим неприятностям для США. За последние годы Грузия выяснила многие обстоятельства международной политики, в том числе, свои перспективы в части интеграции в ЕвроАтлантические структуры. Быть может, было понято и то, что европейцев, конечно же, Западную Европу весьма беспокоит чрезмерное подчинение Грузии интересам США, так как имеются печальные примеры создания в Центральной Европе анти-европейского блока новых членов НАТО и ЕвроСоюза. Как ни парадоксально, но именно нахождение Грузии в фарватере США и в конфронтационных отношениях с Россией стало наиболее серьезным препятствием на пути европейской интеграции для Грузии.

Актуальная оппозиция в Грузии – это, несомненно, собрание интеллектуалов высокого уровня, сильно подверженных либеральным и, в какой-то мере, возможно, лево-либеральным взглядам и убеждениям. Декларированные правые взгляды партии «Новые правые», республиканизм Республиканской партии, не очень четкие идеологические предпочтения других партий, составляющих оппозицию, – это всего лишь внешняя сторона их позиции. В действительности, актуальная оппозиция в Грузии крайне либеральная, предпочитающая европейские ценности и приоритеты, что автоматически приводит к пониманию задачи принятия многовекторности во внешней политике. Чрезмерный крен в сторону Европы может поставить под сомнение планы по созданию военных баз в Грузии и усиление в стране американского военного присутствия, что, несомненно, отразится на всей геополитической перспективе Южного Кавказа и Центральной Азии. Грузия может оказаться разменной картой уже в европейско-российской игре, когда ЕвроСоюз будет козырять своим влиянием на Грузию. Проект «Восточное партнерство», инициированный США, может утратить свое первоначальное значение и вскоре стать инструментом европейской, вернее, франко-германской политики. В связи с этим США и пытаются скорректировать свое отношение к событиям в Грузии и сохранить за М.Саакашвили пост президента, при всех других допущениях и компромиссах.