ИГОРЬ МУРАДЯН

Идеи многовекторной политики весьма популярны в азербайджанском обществе, в политическом классе, который считает, что внешняя политика страны недостаточно диверсифицирована. Азербайджанский политический класс очень обеспокоен результатами развертывания внешней политики Грузии, которая однозначно избрала про-западную ориентацию, причем, не просто прозападную, а атлантическую, что привело ее к состоянию жесткой конфронтации с Россией. Для азербайджанского общества не принято, хотя бы в завуалированном виде, демонстрировать какие-либо успехи Армении, но в Баку убеждены, что Армении, в определенной мере, удалось сформировать внешнеполитические приоритеты и более-менее успешно осуществлять внешнюю политику. Часть азербайджанских политиков считают то, что так называемая многовекторность во внешней политике Армении не более, как пропагандистский прием, а в действительности Армения является вассалом России, а все другие внешнеполитические отношения имеют целью отвлечь от себя угрозы со стороны Запада.

Вместе с тем, политические эксперты в Баку считают, что положение дел в карабахской теме доказывает, и весьма убедительно, что Армения способна балансировать между ведущими центрами силы. Проблема в том, что понятие «многовекторная политика» пока не совсем расшифровано и плохо представляется даже актуальными политиками. Имеется версия о том, что многовекторная политика, в принципе, возможна лишь при достаточном уровне развития экономики и обороноспособности государства. И хотя данное понятие не вполне определено и не сформулировано достаточно четко, данный подход остается привлекательным для государств Южного Кавказа. Из некоторых политических публикаций и исходя из конкретных шагов Баку на международной арене, можно подчеркнуть, что азербайджанское руководство убеждено, что если и возможно проведение многовекторной политики странами Южного Кавказа, то это может быть осуществлено только Азербайджаном – как наиболее ресурсообеспеченным государством. Имеются отдельные признаки того, что многовекторность рассматривается Азербайджаном не только как способ добиться большей независимости от США или России, но и от Турции, так как азербайджанская элита продолжает испытывать опасения перед анатолийскими экономическими и политическими элитами, несмотря на тесные союзнические отношения.

В Тбилиси и Ереване поняли, что Азербайджан имеет иные реальные гарантии безопасности и пользуется тотальной поддержкой Турции. У Грузии и Армении такого «близкородственного» партнера нет. Именно поддержка Турции позволяет Азербайджану осуществлять внешнеполитические маневры и более-менее успешно работать на внутриполитических аренах различных ведущих государств. Находясь в более предпочтительном внешнеполитическом и внутриполитическом положении, обладая несравнимо большими экономическими ресурсами и гораздо более боеспособной армией, а также пользуясь военно-политическим прикрытием Турции, Азербайджан проводит на международной арене политику “маятника и шантажа”. Например, на протяжении длительного времени представители Г.Алиева в Москве весьма успешно проводили данную политику, привлекая для лоббирования азербайджанских интересов то российских демократов, то коммунистов или патриотов (достаточно сказать, что в различное время, а иногда и параллельно, лоббистами Азербайджана в Москве являлись Г.Явлинский, В.Лукин, Б.Немцов, В.Илюхин, А.Проханов, А.Лукьянов, С.Бабурин, Д.Рогозин). На международной арене Баку постоянно пытается шантажировать своих главных партнеров – США и Турцию возможностью переориентации или сближения Азербайджана с Россией и Ираном. Хотя эти попытки, иногда, выглядят не совсем серьезными и театральными, но эти шаги Азербайджан предпринимает самостоятельно, тогда как Грузия в последнее время строит свои отношения с Ираном при консультациях с США, а Армения осуществляет не маневры, а выстраивает длительные отношения. То есть, Азербайджан обладает гораздо большей степенью свободы.

Визит И.Алиева в Иран был вызван именно стремлением продемонстрировать американцам возможность для маневра, которая, якобы, имеется у Азербайджана. Одновременно И.Алиев этим визитом пытается в какой-то мере изолировать Армению в регионе. Эта тактика И.Алиева очень важна для понимания возможности военного конфликта в Нагорном Карабахе. Являясь “классическим” примером политика-прагматика восточного типа, применяющего клановый метод управления обществом и государством, И.Алиев никогда не подвергнет риску существование своего кланового режима и политическое будущего своей семьи и возможных приемников, даже ценой возвращения Нагорного Карабаха под контроль Азербайджана. В определенной мере проблема Нагорного Карабаха представляется важнейшим рычагом политического действия И.Алиева во внешней политике. Кроме того, возвращение Нагорного Карабаха означает реанимацию безвозвратно утратившего свои позиции карабахско-шушинского клана Азербайджана, который в советское время был вне конкуренции в части политического и идеологического влияния, вплоть до 1969 года. Целью И.Алиева является обеспечение долговременного (в течение нескольких десятилетий) политического правления своей семьи и ее контроля над нефтяными источниками Каспийского моря. В связи с данной предпосылкой, которая неизменно верно реализовалась в течение всего времени президентства Гейдара Алиева, следует рассмотреть наиболее актуальный сценарий развития политических процессов в Азербайджане.

В настоящее время имеются признаки того, что И.Алиев принял решение о продлении власти его семьи до середины 21 века, рассматривая в качестве претендентов на президентский пост либо супругу И.Алиева Мехрибан Алиеву, либо супруга сестры И.Алиева, либо одного из двоюродных братьев нынешнего президента. Пользующийся популярностью в стране И.Алиев не может, тем не менее, рассчитывать на признание легитимности президентских выборов без одобрения Западного сообщества. Для клана И.Алиева сложилась весьма благоприятная внешнеполитическая ситуация. Имеются полные гарантии поддержки Турции, что одновременно означает отказ Турции от поддержки своей предыдущей кандидатуры Али Керимли и его партии, Партии Народного фронта Азербайджана и лидера «Мусавата» Исы Гамбара. Хотя США и рассматривают в качестве претендентов на пост президента Азербайджана политиков, тесно связанных с американскими и британскими интересами: Ису Гамбара, Этибара Мамедова и Расула Гулиева, но ГосДепартамент практически декларировал политическую поддержку И.Алиева (что, конечно же, не имеет обязующего значения). В настоящее время выясняется, что, возможно, более реальными выдвиженцами американцев в перспективе могут стать – лидер партии “Независимости Азербайджана” Этибар Мамедов, пользующийся авторитетом на Западе и особенно в Европе, а также лидер партии «Мусават» Иса Гамбар, а не Расул Гулиев. Такова судьба политических эмигратов и на Западе и на Востоке. Этибар Мамедов – наиболее авторитеный политик в Азербайджане – с высоким рейтингом на Западе.

Одним из ценным, для И.Алиева, обстоятельством является уверенность в том, что со стороны Армении и НКР будет обеспечено корректное отношение к его клану и личности, на протяжении всего процесса выдвижения его сына в президенты и последующего времени. В регионе многие уверены в том, что по этому поводу имеется договоренность между И.Алиевым и Р.Кочаряном. Хотя это выглядит достаточно фантастично. Видимо, имеет место ощущение наследия феномена прагматизма Гейдара Алиева. Уже после смерти Гейдара Алиева, всего лишь за 2 – 3 года, И.Алиеву и его команде удалось не только обеспечить усиление отношений с США и Европейским Сообществом, но и обеспечить поддержку своей политической персоны со стороны США. Несмотря на ряд претензий, исходящих не только со стороны Конгресса и общественных учреждений, но и со стороны администрации США, американцы, как никогда прежде, поддержали И.Алиева и во время президентских выборов осенью 2003 года, и во время парламентских выборов осенью 2005 и 2008 года. Вместе с тем, Великобритания и США в ответ на претензии И.Алиева по карабахской проблеме сформулировали ситуацию таким образом: “Не Азербайджан предоставляет услуги Западу в сфере энергетики, а Запад предоставил Азербайджану возможность развивать свою экономику“. Данная формулировка была предложена Азербайджану в довольно жесткой форме, что имело место в период урегулирования карабахской проблемы в конце 2005 – в 2008 годах.

Эти противоречивые события и процессы в значительной мере оказали влияние на взгляды азербайджанского руководства и азербайджанского политического класса. Азербайджанское руководство поняло, что оно вполне имеет существенный кредит «доверия» со стороны Запада, хотя речь может идти не о доверии, а, скорее, о «прикрытии» положения дел в стране, и настало время к развертыванию многовекторной политики.

Именно в связи с этим И.Алиев решил продемонстрировать свое дружественное расположение к России. И.Алиев подчеркнуто доброжелательно вел себя на последнем саммите СНГ в Москве, а также во время последней встречи с В.Путиным, сразу после посещения Боюсселя осенью 2006 года, и сумел договориться с Россией по некоторым вопросам, касающиися энергетики и обороны. Одновременно вице-президент Государственной нефтяной компании Азербайджана делает неожиданное заявление о том, что “северный маршрут” транспортировки нефти Баку – Новороссийск весьма важен.

И.Алиеву и его клану необходим мир и отсутствие даже небольших вооруженных конфликтов, как минимум, в течение ближайшего года. Мирное существование Азербайджана должно также ассоциироваться с именем и политикой президента Ильхама Алиева, как минимум на протяжении первого президентского срока. Но это всего лишь обоснование отсутствия перспективы войны на основе рассмотрения ситуации. Однако, имеются более фундаментальные основания для утверждения этого. Азербайджан полностью принял американо-турецкую доктрину о решении зтнополитических проблем в Южном Кавказе на основе стратегического внедрения США и НАТО в регион. В обмен на принятие данной концепции И.Алиев получит вотум доверия всего западного блока и, несмотря на серьезные нарушения демократии и свобод в Азербайджане, рассматривается, как в целом приемлемый руководитель государства.

Правящая азербайджанская элита и многие политики из числа оппозиции практически отказались от перспективы военного пути решения карабахской проблемы. Следует отметить, что значительные круги бизнесменов, локальных кланов, городских кругов города Баку, связанные с развитием нефтепроектов, также являются сторониками “замораживания” карабахской проблемы. Важнейшим фактором отсутствия перспективы войны являются нефте- и газопроекты. По мнению экспертов, которые системно работают над анализом азербайджанской прессы, утверждают, что даже функционирование нефтепровода Баку – Супса, имеющего весьма локальное значение, заметно повлияло на снижение агрессивности азербайджанских политиков и общества, в целом. Общественное сознание, рассматривающее проекты Баку-Джейхан и Транскаспийского газопровода, связывает их успешную реализацию с отказом от притязаний на Карабах. В политических кругах Азербайджана не могут не понимать несовместимость военных действий с реализацией данных проектов. В настоящее время и американцы и европейцы воспринимают карабахскую проблему как принципиально неразрешимую и не связывают сроки реализации данных проектов с возможностью данного урегулирования. Это было понято в Баку еще в 1998 году.

Азербайджан придает большое значение тактике создания “мертвой зоны” в Карабахе, где жизнедеятельность армянского населения станет невозможной. В связи с этим в 1996 году лично Г.Алиев принимает специальный правительственный документ. Азербайджан закупает для этого большие объемы специального диверсионного оборудования, вооружения, ведет подготовку отрядов спецназа. В НКР имеется ряд случаев обезвреживания данных групп, которые самоликвидируются. Есть основания утверждать, что эта идея исходит от турецких спецслужб, которые, видимо, непосредственно участвуют в этих акциях. Однако, именно развертывание реализации нефте-газовых проектов привело к отказу Баку от осуществления данных диверсионных планов. По отдельным оценкам, США и НАТО сыграли важную роль в отказе Азербайджана в создании “мертвой зоны“ в карабахской провинции, что могло бы привести к подрыву планов в энергетической сфере.

В Азербайджане сложились две позиции в отношении участия НАТО и Турции в разрешении карабахской проблемы. Правящая политическая группа И.Алиева, не заинтересованная в возобновлении военных действии, будет строить политику в полном соответствии с планами НАТО, Турции и США. Этот подход дает возможность оправдаться перед обществом и оппозицией за отказ от военного пути решения вопроса. Другая позиция, которой придерживается радикальная, про-турецкая оппозиция (“Партия Народного Фронта Азербайджана”, партия “Мусават” и множество других партий), заключается, также, в возможном применении военной операции НАТО в Карабахе. Но при этом лидеры оппозиции понимают, что при нынешних невысоких темпах интеграции Азербайджана в западные структуры данный вариант может так и остаться гипотетическим (всего лишь предположительным). В связи с этим, по идее данной радикально настроенной оппозиции, необходимо “самим создать ситуацию”, позволяющую НАТО и США применить “югославский сценарий” – то есть развязать военные действия на карабахском фронте.

Следует также отметить весьма интересную тенденцию в расстановке сил в политическом руководстве Азербайджана. Усиливаются позиции генералитета, прежде всего, тех офицеров, которые участвовали в карабахской войне. При этом, имеются мнения, что И.Алиев вынуждено идет на усиление “военной фракции” в правительстве, чтобы обеспечить себе еще одну точку опоры в предстоящей борьбе за власть, которая вмещается, теперь, в рамки властных структур. Имеются также мнения, что данные офицеры, прошедшие существенную обработку в Турции, являются, в некотором смысле, ставлениками Турции, что вполне логично, если учесть последние общие тенденции.

Но, так или иначе, карабахская проблема и процесс урегулирования не привела к усилению разногласий в азербайджанском обществе, а напротив – стал ареной для более глубокого понимания внешней политики и необходимости утверждения политики многовекторности. Азербайджанский политический класс демонстрирует сейчас солидарность в сфере внешней политики, вопрос лишь в том, насколько принцип многовекторности может быть реализован, насколько Азербайджан обладает необходимой степенью свободы для проведения такой политики, каковы все же приоритеты и иерархия отношений с западными и восточными державами, при этом, если западный «полюс» более-менее понятен, то что представляет из себя восточный «полюс», какова роль не только России, но и Китая, которые пытаются выступать совместно, по крайней мере, в евразийской политике, остаетсямалопонятным , как и то, как должна развертываться политики Азербайджана в отношении Ирана и других ведущих исламских государств. При всем этом, имеется понимание, что многовекторность окажется тщетной и останется всего лишь лозунгом, если в определенные моменты Азербайджан вынужден будет игнорировать интересы Турции.