ՄԱՆՎԵԼ ՍԱՐԳՍՅԱՆ

Истинным поражением является добровольное отречение от своих прав.

Джавахарлал Неру

В периоды радикальных глобальных политических перемен перед всеми народами встает вопрос: какую стратегию выбрать, чтобы не только отвести от себя угрозы, но и максимально обратить перемены в пользу обеспечения своих интересов? Как правило, характер сделанного выбора зависит от политического мировосприятия народа – и потери, и успехи являются результатом того или иного выбора. Соответственно, степень рациональности или мифологизированности национального политического мировосприятия обретает судьбоносный смысл для народов.

Наблюдая за постигшими многие государства и народы катастрофы за период нынешнего этапа трансформаций мирового порядка (начиная с 1985 года), можно отметить ключевую причину низкой степени рациональности мировосприятия – подверженность стереотипам мышления периода «холодной войны». СССР, Югославия, Украина так и не смогли осознать то обстоятельство, что сформированный после второй мировой войны стабильный мировой порядок потерял свою эффективность в силу резкого изменения баланса сил в мире. Не было осознано то обстоятельство, что сформированные в период «холодной войны» границы и международные институты, не могут быть защищены ни нормами международного права, ни национальными интересами ключевых мировых держав. Не было осознано и то, что государства потеряли свои международные роли, поскольку эти роли были предопределены самим характером мирового порядка.

В не менее сложном состоянии оказались другие появившиеся на политической карте мира новые государства. Первые политические элиты этих государств не только проявили подверженность стереотипам мышления периода «холодной войны», но и быстро запутались в сетях традиционной национальной политической мифологии. Проявилась также частичная или полная политическая безграмотность этих элит, оказавшихся не способными понять элементарные основы международных отношений. Как при таком мировосприятии обеспечить независимое существование своих государств (многие из которых оказались в конфликтных отношениях со своими соседями, или просто развалились), мало кто знает.

Начавшаяся с 2011 года «арабская весна» очень быстро показала, что в мире начался пересмотр уже итогов первой мировой войны. Сформировавшиеся в тот период государства Ближнего Востока начали распадаться под натиском политики западных держав. Одновременно, с этого момента начала проявлять себя другая тенденция: в той или иной степени парализовались или начали распадаться ключевые институты мирового порядка – в 2011 году ОБСЕ на своем саммите в Астане не смогла принять даже план действий, а Европейский союз встал перед фактом целесообразности своего дальнейшего существования.

В любом случае, уже никто в мире не отрицает, что международные институты все больше вынуждены передавать свои функции политико-правовой регуляции международным коалициям, формирующимся по той или иной проблеме и приверженным военно-политическим методам регуляции. Узаконенный в Хельсинкском заключительном акте 1975 году принцип прав человека стал основой политики смещения режимов и передела государств. Понятие «международное сообщество» приобрело аморфный смысл. Таковы универсальные реалии периода перемен. И эти реалии всегда создают для всех народов императив поиска путей жизнеобеспечения в кризисных условиях.

НЕ ТАМ ИЩЕТСЯ СПАСИТЕЛЬНАЯ СИЛА

Зачем нам понадобился в предисловии к этой статье короткий обзор проблем переходных периодов? Ответ: потому что в данной статье мы попытаемся обосновать универсальную причину успешности и безуспешности народов и государств в деле обеспечения своей жизнестойкости в периоды радикальных изменений мировых порядков. Как показывает история, многим не удается найти себя в таких условиях, что приводит к потерям и национальным катастрофам. А происходит это тогда, когда в национальном сознании полностью отсутствуют понятия, способные обеспечить жизнеспособные свойства народа.

В этом смысле, осмелимся утверждать, что указанные понятия сводятся к сфере Самоопределения[1] и Суверенитета. В случае недопонимания народом глубинной сути этих понятий, любые его действия, направленные на поиск спасительной силы ведут его только по пути потерь. Ибо не там ищется источник и ресурс силы. Самоопределение народа есть политический выбор в условиях универсальной неопределенности. «Именно самоопределение человека и его сообществ во взаимодействии с объективным миром вещей и явлений творит обстоятельства и отношения, которые представляют собой объективно-субъективные и идеально-материальные результаты данного взаимодействия. Результаты, которые творят историю»[2].

Здесь открытий не нужно: сам акт самоопределения есть метод превращения народа в политическую нацию – политическую единицу, выбирающую и заявляющую свою стратегическую цель, права, ценности и принципы. И самым главным здесь является то, что, Суверенитет, сформированный Самоопределением, порождает источник и достаточный ресурс Силы нации, способный обеспечить ее жизнеспособность и жизнестойкость. Такой ресурс формируется из отношений «с объективным миром вещей и явлений», поскольку самоопределившийся субъект очень быстро получает роль в международных отношениях – роль, которая вынуждает всех считаться с ним. Зарождающийся субъект изначально делит на части «отрицательное» и «положительное» отношение к себе, тем самым, обеспечив баланс сил вокруг себя и, тем самым, обеспечив свою независимость.

Как видим, не совсем легко понять логику связи Самоопределения и Силы (жизнеспособности и жизнестойкости) самоопределившегося субъекта. Ведь на практике, обычно самоопределяется находящийся в кризисе субъект. Именно не понимание этой логики очень часто порождает страх от Самоопределения – в таком акте многими усматривается вызов «объективному миру вещей и явлений» и источник зарождения угроз своему существованию. Поэтому, чаще, мы встречаемся со склонностью к отказу от Самоопределения и Суверенитета, и неосознанной склонности субъекта искать силу вне себя. Как правило, последняя склонность и порождает череду деструкций, что мы наблюдаем в истории многих народов и государств. Но правильных выводов из этого обычно не делается – безуспешность и увязывается обычно с отсутствием «сильных покровителей».

Аргументации приведенных утверждений и будут посвящены дальнейшие рассуждения в этой статье. Как кажется, нет более актуальной темы, по крайней мере, для армянского народа, подвергнувшегося национальной катастрофе в результате глобальных перемен периода Первой мировой войны 1914-18 годов, а также, находящегося в сложных условиях в наши дни. Как история падения Османской империи, так и период демонтажа СССР в 1991 году, нагляднее всего демонстрируют примеры эффективности и неэффективности национальных проектов вовлеченных в кризисные условия народов. Анализ ряда аспектов этой истории дает хорошую возможность для характеристики и понимания как фенома Самоопределения, так и феномена отказа от Самоопределения.

САМООПРЕДЕЛЕНИЕ И ДОБРОВОЛЬНЫЙ ОТКАЗ ОТ ПРАВ

Бегло пройдемся по фактам и логике действия армянского народа в период трансформаций СССР. Строительство независимой государственности в Армении в период демонтажа СССР происходило в крайне противоречивой идеологической обстановке. Еще не успев оценить смысл начавшейся в СССР политики «Перестройки» армянский народ встретился с фактом самоопределения народа Нагорно-Карабахской автономной области (НКАО), выражающийся в требовании воссоединения области с Армянской ССР. На протяжении двух лет (1988-1989гг.) в среде народа кристаллизовывался процесс всеобщего самоопределения, выражающийся в стройном алгоритме политико-правовых действий. К массовым действиям народа очень быстро присоединились и тогдашние коммунистические власти. Союзные власти, в свою очередь, вооружились практикой репрессий.

Поддержав в 1988 году решение НКАО о воссоединении с АРМ. ССР посредством решения Верховного Совета (решение от 15 июня 1988 года), руководство Армении решилось на акт выдвижения этой проблемы перед союзным Центром. Естественно, Центр остался непоколебим. И здесь мы имеем дело с имевшим место стратегически важным выбором армянского народа. 1989 год ознаменовался появлением акта о воссоединении Армянской ССР и НКАО (совместное решение Верховного Совета АРМ. ССР и Национального совета НКАО о воссоединении АРМ. ССР и НКАО от 1 декабря 1989 года). Этот акт можно оценить как классический акт Самоопределения, выразившегося в мирном неподчинении действиям Союзного Центра и создавшего 28 ноября 1989 в НКАО так называемый Организационный комитет, подчиненный ЦК Компартии Азербайджана (Оргкомитет). Власти СССР пошли на беспрецедентный шаг – ликвидацию органов власти в области и введение режима чрезвычайного положения. Позднее мы вернемся к этой теме, оценив суть действий населения НКАО в этой ситуации.

Сейчас же, остановимся на другом аспекте: политической трансформации Армении в последующие два года (1990-91гг.). Здесь, логика политических событий менялась по мере намечающейся дезинтеграции СССР. Пришедшие в АРМ. ССР власти лидеры народного движения (партия Армянское общенациональное движение – АОД) в августе 1990 года приняли Декларацию о начале строительства независимого государства, где территорией государства Республика Армения (РА) была указана территория, объединенная решением 1 декабря 1989 года страны. До этого, в прошедших парламентских выборах участвовала и НКАО. Однако стратегия государственного строительства была в корне изменена в Республике Армения, когда 21 сентября 1991 года референдум о независимости был проведен лишь на территории бывшей АРМ. ССР. Новые власти Республики Армения, фактически отказались от решения 1989 года. Нагорный Карабах 10 декабря провел отдельный референдум о независимости, а до этого, 2 сентября 1991 году продекларировал Нагорно-Карабахскую Республику. Далее, новый подход властей Республики Армения еще более конкретизировался. 21 декабря 1991 года, в рамках правовых документов сформированного на постсоветской территории Союза Независимых Государств (СНГ), Республика Армения признала[3] суверенитет и существующие границы всех его участников, в том числе, новообразованной Азербайджанской республики, не признав независимость НКР.

Фактически, Республика Армения не только отказалась от стратегии строительства объединенного государства, но и от признания независимости НКР, фактически отдав юридическое право на НКР Азербайджану. В обиход государственной политики вошел принцип: оградить Республику Армения от любой политико-правовой ответственности за проблемы, выходящие за рамки границ бывшей АРМ. ССР. Однако примечательно то, что после проведения 21 сентября 1991 года референдума о независимости и объявления Республики Армения независимым государством, специальной Декларации о государственной независимости по этому поводу Республика Армения не приняла, сославшись на то, что таковой является Декларация от 1990 года. Это обстоятельство размыло политико-правовую модель Республики Армения. Размыло и логику государственной политики.

Скорее всего, от принципа строительства независимого государства на основе Самоопределения, страна перешла на принцип «независимость по согласованию». Речь идет о придании приоритета согласованным с Россией действиям, где отметались любые действия, по которым нет согласия России. Тем самым, в государственной политике появилась тенденция добровольного отказа от прав в угоду согласованной безопасности. Но жизнь тут же продемонстрировала иррационализм такой политической философии – ведь, признав в рамках СНГ суверенитет и существующие границы Азербайджана, Армения, в том числе, признала права последнего на законное применение силы против НКР. Это важнейшее обстоятельство не было осознано. Такая сила Азербайджаном была применена незамедлительно, что привело к кровопролитной войне 1992-94 годов. Согласованные с Россией действия не оградили страну от войны. А заявленная в этот период стратегия нормализации отношений с Турцией так и осталась декларацией.

* * *

Спустя четверть века с момента описываемых выше событий, политико-правовые реалии армянской государственности в лице двух государственных образований – РА и НКР – обрели сложные и противоречивые формы. Республика Армения оказалась стесненной системой навязанных Россией договоров как в области безопасности, так и в финансово-экономической сфере. С 1993 года Турция держит границу с Арменией заблокированной. Эту границу охраняют российские пограничники, а на территории страны узаконено пребывание российской военной базы. Одновременно, НКР закрепила контролируемую ею территорию собственной Конституцией и отказалась допустить на эту территорию внешние войска. Проблемой НКР уже более двадцати пяти лет занимается международная структура – Минская группа ОБСЕ. Режим перемирия удерживается на основе баланса военных сил РА, НКР и Азербайджана. Тем не менее, в настоящее время мы имеем дело с неразрешимой и достаточно опасной ситуацией, связанной с характером «статус-кво» в Арцахе. Суть его сводится к тому, что территория, закрепленная Конституцией Арцаха, международно признана за Азербайджаном. Изначальное игнорирование в армянской политике правовых аспектов государственного строительства не могло не привести к подобным сложностям.

Если подытожить сделанные рассуждения, то необходимо признать, что должны быть серьезные основания для имевшего места подхода к принятию решений, принятых на заре формирования армянской государственности. Какое-либо объяснение такая политика Республики Армении получает, если учесть, что начиная с 1991 года за ключевую стратегию независимой Армении была принята стратегия примирения с Турцией и Азербайджаном на основе концепции «мир любой ценой». При этом можно заметить, что руководство страны демонстративно отказалось от политики Самоопределения и полного Суверенитета в вопросах обеспечения безопасности. Ценность понятия Самоопределение не была осознана. Соответственно, надежды на обеспечение безопасности и развития новообразованного государства увязывались с иными понятиями и факторами. Понятно, что эти понятия надо искать за рамками философии Самоопределения. Как было отмечено выше, на вооружение была взята концепция «независимость по согласованию». В чем причина укоренения такого подхода, попробуем прояснить в дальнейших рассуждениях.

ДИКТАТ ПСИХОЛОГИЧЕСКОГО ГРУЗА ИСТОРИИ

Из приведенных выше рассуждений должно быть ясным, что надежды на обеспечение безопасности и развития новообразованной армянской государственности «философии согласования» изначально увязывались с международным сообществом. При этом у руководства Армении имелось своеобразное представление об этом сообществе.

Поскольку государственная политика новой политической элиты Армении изначально строилась в условиях доминирования фактора Самоопределения Нагорного Карабаха, стратегия и ключевые тезисы[4] внешней политики исходили из этого обстоятельства. В обобщенном виде, эту стратегию можно представить в следующей форме: «ситуация с Нагорным Карабахом противоречит миропорядку. Соответственно, надо подчиниться требованиям, выражающим волю этого миропорядка ООН и ОБСЕ. Это является единственной стратегической задачей Армении. Наше принятие их требований разрешит конфликт и тогда можно достичь главной стратегической цели – примирения с Турцией и Азербайджаном. Особо трепетное отношение необходимо проявлять по отношению к России».

В этом подходе нас должен интересовать один важный аспект: изначальная несомненная убежденность в том, что страны-субъекты международных отношений не имеют возможности влиять на позиции тех, кто выступает от имени «миропорядка» – позицию международных инстанций. То есть, суверенные решения и действия стран не являются фактором воздействия на миропорядок. Кроме того, уверенность в том, что позиции международного сообщества вырабатываются исключительно на основе правил миропорядка – международного права.

Но откуда в политическом мировосприятии армянской элиты утвердился «страх миропорядка» в лице «международных инстанций», а на деле – в лице влиятельных держав? А также: откуда идет уверенность в невозможности субъекта повлиять на позицию влиятельных держав? Почему добровольный отказ от прав в угоду миропорядка усматривается как высшее выражение рационализма? Опять же подчеркнем, что-то очень значимое должно отсутствовать в системе мировосприятия, чтобы под диктатом «миропорядка» идти по пути отказа от прав во имя спасения (мира любой ценой). Проблема здесь в том, что любой интересующийся международными отношениями и проблемами миропорядка человек знает, что международные отношения основываются на национальных интересах, балансе сил и международном праве. Соответственно, на этих же трех китах основан миропорядок. То есть, правовая фетишизация миропорядка всегда сомнительна, тем более, в период глобальных изменений мирового порядка. Кроме того, непонимание роли суверенного субъекта в системе баланса сил может окончательно запутать народ в тисках международных процессов.

Ответ на эти вопросы предельно ясен: феномену формирования суверенной стратегии посредством самоопределения в международной политике не придается никакой позитивной роли[5]. Более того, в этом феномене усматривается лишь угроза безопасности и самому существованию государства. Такова политическая философия армянской государственности. И эта философия уже привела к невосполнимым потерям суверенных прав армянского государства и создала нарастающие угрозы безопасности. Тем не менее, никаких попыток пересмотра практикуемых в армянской политике подходов не замечается. Тому должно быть объяснение.

СТРАХ ИСТОРИИ

Истоки формирования политических убеждений сегодняшнего дня целесообразно поискать в истории. Для пережившего физическое уничтожение (Геноцид 1915-20 годов) армянского народа проблема физического выживания за последнее столетие не могла не быть приоритетной. К тому же, современные представления об угрозах физического уничтожения, а также, о национальной безопасности, не могли не сформироваться под воздействием факта имевшего место геноцида. Сами реалии периода геноцида, а также, сделанные после него различные выводы, не могли не выработать специфическую систему мировосприятия. Эта специфика является результатом своеобразного психологического состояния, формирующегося под воздействием такого понятия как «синдром геноцида». Иного и не могло быть, поскольку такая масштабная национальная катастрофа не могла не оставить глубокий след в психологии последующих поколений армян. Страх истории, вообще, является определяющим фактором в сознании многих народов, переживших этапы национальных катастроф. «Синдром страха истории» отчетливо проявляется в сознании многих народов, таких как турки, немцы, японцы и другие. Освобождение от диктата такого синдрома – дело не из легких.

Ненависть от бессилия, обида на судьбу, абстрактное чувство вины перед миром вещей и явлений, мания неминуемого возмездия за свои действия, демонизация мнимого или реального противника (в частности – страх от мировых держав), страх войны и стремление к миру любой ценой, стремление смириться перед сильными – все эти понятия являются выражением «синдрома страха истории», формируя неадекватные представления и действия многих поколений людей. Порою, суждения и действия людей обретают самоуничтожающий характер. Люди стремятся освободиться от любых своих стремлений, усматривая в них угрозу своему физическому выживанию. Любые попытки осмысления своей истории и своих национальных реалий вырождаются лишь в перманентные попытки оправдания своих национальных неурядиц. А любые успехи в реальной жизни (тем более, победы над реальным противником) порождают чувство страха перед абстрактным возмездием.

Трудно отрицать, что многие из этих чувств глубоко укоренены в сознании нынешнего поколения армян. Казалось, мощное движение за справедливость и победа в карабахской войне 1991-94 годах, могли стать для армянского народа значительным фактором в деле преодоления «синдрома геноцида» (как локального проявления синдрома страха истории). Однако, как наблюдения за дискурсом периода этой войны, так и живучий поныне дискурс о безопасности по формуле «Мир любой ценой», «Мир ценой суверенитета», свидетельствуют об устойчивой укорененности в общественном сознании, по крайней мере, «чувства вины», а также, «мания возмездия». Даже можно утверждать, что победа в карабахской войне несколько усилила эти чувства в сознании многих людей. То есть, мы имеем дело с вполне своеобразным мировосприятием.

Здесь необходимо уточнить, что достаточно распространенная философия «мести туркам» и отказа от мира с турками (так называемая «революционная» философия (Ай Дат), никоим образом не свидетельствует о факте наличия у армян иного мировосприятия. Политика Требования к миру восстановить справедливость («պահանջատիրութիւն» по арм.), настрой идти на осознанную смерть «во имя свободы» («Свобода или смерть»), отражают все то же психологическое состояние, продиктованное «синдромом геноцида» – в данном случае, ощущение бессилия. Можно смело утверждать, что и политика Отказа от прав во имя спасения, и политика Требований к миру – базируются на одной и той же ложной философской субстанции, выражающейся следующей парадигмой:

– «Сила рождает право – мы слабы – мир против нас и несправедлив – мы не можем бороться со всем миром – мы не имеем покровителей».

Различны лишь выводы (естественно, такие же ложные) из этих убеждений. Считается, что «мир не справедлив, а наша справедливость это «брошенная миру перчатка». Вывод: или смиряемся с реалиями, или уходим из этого несправедливого мира в неравной борьбе. Интересно лишь то, что имеющие одно и то же мировосприятие контингенты людей более столетия продолжают эту публичную полемику, обвиняя друг друга в «предательстве нации». Субстанция укоренившейся философии под сомнение не ставится. Возможности объективного существования какой-либо иной философии, способной обеспечить гарантированные жизнеспособные свойства народа, в сложившихся реалиях не усматривается.

Описанное видение себя и мира не могло сформироваться за короткий период. Достаточно просмотреть факты истории и историографические материалы, чтобы убедиться в том, что подобное мировосприятие и указанная полемика существовали и до Геноцида 1915 года. Эта трагедия лишь довела их до болезненного синдрома. Тогда становится понятным, что формирование действий народа в атмосфере такой полемики не могло не приводить к перманентным деструкциям. Деструкции сами стимулировались основанной на этой полемике действиях различных общественных групп. В результате, одни умирали в противостоянии – другие уничтожались без сопротивления. Геноцид 1915 года – апофеоз описанного мировоззрения и порожденных им действий. Надо признать, что описанное мировоззрение само по себе делает существование народа невозможным в условиях любых объективных политических перемен. Любые реакции на такие перемены приводят к смертоносному результату, поскольку делают народ помехой и, соответственно, мишенью международных политических процессов.

ГДЕ ВЫХОД ИЗ ЛОЖНЫХ УБЕЖДЕНИЙ? БЫЛ ЛИ НЕИЗБЕЖЕН ГЕНОЦИД 1915 ГОДА?

Так в чем же заключается иная философия жизнеспособности и жизнестойкости? Ответ все тот же: в овладении технологией Самоопределения. Тогда, какие обстоятельства и отношения может сотворить та или иная форма самоопределения во взаимодействии с объективным миром вещей и явлений? В данном случае, нас интересуют, в первую очередь, обстоятельства и отношения, содействующие реализации стратегической цели самоопределившегося сообщества, в частности, придающие Силу самоопределившемуся субъекту. Повторимся, что именно данный аспект мира политики наиболее трудно распознаваем, что и является причиной пренебрежительного отношения к феномену Самоопределения. А результаты такого пренебрежения всегда плачевны.

Лучшим путем поиска ответа на поставленный вопрос является экскурс к периоду распада Османской империи и национальной катастрофы армян (Геноцида 1915-20-ых годов). Конкретно, нас интересует та или иная форма выбора армянского и турецкого народов, способная сотворить обстоятельства и отношения, содействующие реализации целей самоопределившегося сообщества. С этой целью приведем две наиболее рациональные оценки возникшей для армянского народа ситуации в условиях распада Османской империи. Описываемый период интересен тем, что при его анализе можно говорить о проблемах, имеющих судьбоносный характер для народа. В частности, есть возможность оценить характер поведения народа и его фактический результат.

Приведем две компетентные оценки. Знаток рассматриваемой темы – первый президент Республики Армения Левон Тер-Петросян, дает следующую всеобщую характеристику[6] возникшей для армянского народа проблемы и закономерности ее результата:

«Геноцид армян – исключительно политическая программа, продиктованная конкретными государственными интересами Османской империи. После освобождения балканских народов, для Турции стало ясным, что еще одна война, и она потеряет и Армению. Единственным способом для избегания этого, являлось физическое истребление армянского народа. … Европейские державы своим несогласованным вмешательством в ситуацию создали прямую угрозу для физического существования армянского народа. … Трудно не признаться, что в этой борьбе на смерть армяне изначально были обречены на уничтожение, тем более что у армян явно отсутствовала даже осознанность наличия такой программы».

Практически, ту же характеристику[7] дает известный армянский деятель, свидетель и активный деятель описываемого периода, Шаан Натали:

«… Война армян с турками была неизбежной. … Чего мы хотели достичь в этой войне? – Быть свободными, быть хозяевами своего труда, жить с честью и развиваться в соответствии с нашими национальными ценностями. … Не мы первые познакомили турок с этими лозунгами. С ними еще до нас своей цели достигли греки, сербы, болгары, румыны. … Турок постиг смысл этой борьбы за существование, ставшей борьбой и за его существование тоже. … Если турки в результате восстаний и освободительных войн греков, сербов, болгар и румын потеряли огромные территории и миллионы населения, то они и многому научились. А научились они страшной для нас вещи, ставшей главным их оружием в войне с нами (имеется в виду стратегия физического истребления – авт.). … Турки пошли по верному пути создания турецкой нации. … В политике руководствуются только законом. … Абдулгамид, вырезая тысячи людей, уничтожая целые области и насильно заставляя нас становиться туркоязычными … младотурки, вырезав миллионы, последовательными действиями своими создали турецкую нацию и доказали, что в полной мере овладели этой наукой. Не отрицая вовсе ни вины чужой, ни их ответственности за нашу трагедию, дважды, трижды повторяем: чем больше мы будем связывать свои надежды с чужими дядями, кто бы они ни были, тем меньше мы имеем права говорить об ответственности, и наоборот. В понимании этого крайне важного принципа турки оказались намного умнее нас, армян. В применении этого принципа – одна из главных причин их победы, а нашего поражения. Потому что этот принцип, независимо от всего, не только сделал турка представляющим ценность в глазах внешнего мира, но и сделал возможным рождение в его утробе Мустафы Кемаля».

Обе приведенные выше оценки идентичны в том, что распад Османской империи создал неразрешимую проблему для армянского народа. То есть, утверждается, что факт уничтожения народа под натиском складывающихся тогда обстоятельств, был предопределен. Иные имеющиеся в историографии оценки мало чем отличаются от вышеприведенных. Главным аргументом авторов такого мнения является тезис об отсутствии у армянского народа достаточных политических качеств для осмысления этих обстоятельств, и тем более, для осуществления рационального выбора в целях не только физического сохранения, но и реализации какой-либо позитивной национальной программы.

Мы можем согласиться лишь с тем фактом, что в описываемой истории не произошло той эффективной формы всеобщего самоопределения (в смысле всеобщего стратегически выверенного выбора) армянского (да и многих иных уничтоженных сообществ империи) «во взаимодействии с объективным миром вещей и явлений, что могло бы сотворить обстоятельства и отношения, представляющие собой результаты данного взаимодействия. Результаты, которые смогли бы сотворить иной ход истории.

Одновременно, многочисленные сведения и исследования говорят о том, что отдельные части и структуры армянского народа пытались выработать различные позиции и модели поведения, способные противостоять экспансии зарождающихся в условиях распада Османской империи деструктивных явлений и процессов. Короткое знакомство с этими позициями само по себе способно прояснить многое из интересующих нас вопросов. Эти позиции можно разделить по следующей схеме:

А. Приверженность армянских сил идее Османской конституции и ведение координированной с турецкими партиями политики по внутреннему реформированию страны. Сюда же вписывается приверженность идее апелляции к европейским державам в деле содействия реформам. Мысль о том, что необходимо быть прилежными гражданами, по-своему убеждала многих – в этом усматривалась гарантия от агрессии турок. Такая политика по-разному проводилась армянскими партиями Дашнакцутюн и Гнчак вплоть до 1913 года (поддерживая то антисултанский переворот младотурков, то переворот оппозиции против младотурков). Все это завершилось, когда партия Иттихад осуществила очередной переворот в стране[8] и поставила армянский народ и его партии «вне закона». Идентичная линия поведения армян наблюдается в период начала первой мировой войны, когда требовалось определиться по части отношения армян к формату участия в войне. Османские армяне участвовали в мобилизации 1914 года и пополнили ряды османской армии. Эта позиция преследовала цель сохранить армяно-турецкую солидарность и отвести угрозу притеснений со стороны правительства[9];

Б. Увязывание надежд с российской политикой и поражением Османской империи в войне. Ярким проявлением этой позиции является решение партии Дашнакцутюн свернуть активную деятельность на территории Османской империи после младотурецкого переворота 1913 года и участвовать в процессах на территории России. Другим проявлением того же подхода является февральское восстание 1915 года в Ване, где надежды на успех увязывались с планами России;

В. приверженность идее самообороны. В различные периоды такой подход проявил себя в разрозненной форме. Такая приверженность, скорее всего, была результатом бессилия перед политическими процессами – смысл самообороны без политической цели так и остался непонятным.

Во всех случаях идея всеобщего политического самоопределения никак не проявила себя. Никто не усматривал в идее объявления и построения независимого государства какого-либо спасительного смысла. Наоборот, проявил себя дружный отказ от этой идеи даже со стороны партий, изначально преследовавших такую цель. Если и была такая идея, то возможность получения такого государства усматривалась исключительно в рамках идеи содействия со стороны мировых держав. То есть – не посредством самоопределения, а посредством внешнего принуждения по отношению к Османской империи. Идеи восстания и самообороны существовали и осуществлялись локально вне связи с идеей политического самоопределения. В итоге, все формы выбора и основанные на них модели поведения не только не оправдали себя, но и сделали народ беспомощным[10] перед чудовищной программой турок по истреблению армян в 1915 году. Узурпировавшими государство младотурками целый законопослушный народ был обвинен в «государственной измене» и уничтожен.

Изначально поднимая в данной статье тему самоопределения, мы, в частности, преследовали цель показать сутевую причину национальной катастрофы армянского народа в период распада Османской империи. Такая катастрофа была необратимой, поскольку в национальном сознании отсутствовала идея политического самоопределения. Имеющиеся в арсенале армян абстрактные идеи о восстании, о помощи держав, о самообороне, об успехе в итоге насильственного распада империи, не могли приобрести какого-либо позитивного смысла, если не было понимания судьбоносного спасительного смысла идеи формирования суверенного национального фактора путем самоопределения. Не было понимания того, что в условиях распада существующей политической единицы единственным универсальным методом самосохранения и политического становления является формирование новой политической суверенной единицы путем самоопределения. Эту «тайну» суждено было понять лишь одному народу империи – туркам. Они же и смогли не только выйти из тотального кризиса, но и, создать нацию и государство. Армянская же политическая мысль даже на протяжении последующих десятилетий не смогла осознать указанное обстоятельство. Даже, пытаясь понять причины многих неудач первой Республики Армения (1918-20гг.), не было осознано, что принцип отказа от прав в пользу выживания показал свою истинную разрушительную сущность. Наоборот, укоренилось убеждение в том, что все потери были результатом того, что армяне хотели максимума.

И это не случайно: лишенные на протяжении четыреста лет условий для проявления политической деятельности, османские армяне не могли владеть тайнами обладания политической силой. Мы еще остановимся на этом аспекте в дальнейших рассуждениях.

САМООПРЕДЕЛЕНИЕ ТУРКОВ

То, что турки обладали таким политическим мировосприятием, можно убедиться на тех действиях, которые они проявили после того, как их постигла своя национальная катастрофа в результате поражения в первой мировой войне. История движения Кемаля Ататюрка 1919-21 годов может стать образцовой темой для изучения классического примера Самоопределения, продемонстрировав, как можно сотворить обстоятельства и отношения, которые смогут породить иной ход истории вопреки всему миру.

Воспользовавшись исключительно хрестоматийными данными[11], коротко опишем эти действия, сконцентрировав внимание на главном вопросе: откуда появляется ресурс силы (как рождается сила) при самоопределении народа.

После оккупации Константинополя (ноябрь 1918 года) войсками Антанты и подписания полной капитуляции, победившие державы заставили султана приступить к планомерному разоружению и расформированию Османской армии. В декабре 1918 года султан распустил палату депутатов, затем власти закрыли политические и общественные организации, союзы и клубы, а также некоторые научно-просветительские общества, запретили любые митинги и собрания, ввели строгую цензуру в прессе. Черноморские проливы и марионеточное правительство султана оказались под полным контролем победителей. Полиция и жандармерия Стамбула перешли под начало британского генерала, который командовал союзным гарнизоном в османской столице.

Далее, на территории империи высадились войска других государств. Страна была в хаосе ввиду наплыва сюда потоков сотен тысяч беженцев с Балкан, а также, зародившихся вооруженных банд из солдат распущенной армии. Державы вынашивали планы полного расчленения империи. Сложилась ситуация, при которой турки могли сказать: «мир против нас». Однако, как показало время, турков это мало смутило. 19 мая 1919 года влиятельный генерал Мустафа Кемаль, отказавшись от планов роспуска армии, в качестве инспектора 9-й армии прибыл в Самсун. 22 июня 1919 года в Амасье Кемаль обнародовал циркуляр (Amasya Genelgesi), который гласил, что независимость страны находится под угрозой, а также объявлял созыв депутатов на Сивасский конгресс.

8 июля 1919 года Кемаль уволился из османской армии. 23 июля – 7 августа 1919 года в Эрзеруме состоялся съезд (Erzurum Kongresi) шести восточных вилайетов империи, за которым последовал Сивасский конгресс, проведённый с 4 по 11 сентября 1919 года. Мустафа Кемаль, обеспечивший созыв и работу этих конгрессов, таким образом, определил пути «спасения отчизны». Султанское правительство пыталось этому противодействовать, и 3 сентября 1919 года был издан указ об аресте Мустафы Кемаля. Однако у того уже хватало сторонников, чтобы противодействовать выполнению этого указа. 27 декабря 1919 года Мустафу Кемаля с ликованием встретили жители Ангоры.

12 января 1920 года в Стамбуле состоялось открытие сессии новоизбранной палаты депутатов, большинство мест в которой получили сторонники Кемаля. 23 февраля на рейде столицы появилась британская эскадра, 2 марта ушло в отставку правительство, а 10 марта британские военные власти начали аресты среди наиболее активных депутатов-националистов. В ночь с 15 на 16 марта 1920 года отряды британской морской пехоты заняли все правительственные здания.

После роспуска османского парламента (16 марта 1920 года) Кемаль созвал в Ангоре собственный парламент — Великое Национальное Собрание Турции (ВНСТ), первое заседание которого открылось 23 апреля 1920 года. Сам Кемаль был избран председателем парламента и главой правительства Великого Национального Собрания, которое тогда не признавалось ни одной из держав. 29 апреля Великое Национальное Собрание приняло закон, приговаривающий к смертной казни любого, кто усомнится в его легитимности. В ответ на это султанское правительство в Стамбуле 1 мая издало указ, приговаривающий к смерти Мустафу Кемаля и его сторонников.

Основной непосредственной задачей кемалистов была борьба с армянами на северо-востоке, с греками — на западе, а также — с оккупацией Антантой территорий империи и сохранявшимся де-факто режимом капитуляций.

7 июня 1920 года ангорское правительство объявило недействительными все прежние договоры Османской империи. Кроме того, правительство ВНСТ отвергло и в конечном итоге, путём военных действий, сорвало ратификацию подписанного 10 августа 1920 года между султанским правительством и странами Антанты Севрского договора, который они считали несправедливым в отношении турецкого населения империи. Воспользовавшись ситуацией, когда предусмотренный договором международный судебный механизм не был создан, кемалисты захватили заложников из числа британских военнослужащих и стали обменивать их на членов младотурецкого правительства и других лиц, интернированных на Мальте по обвинению в преднамеренном уничтожении армян.

Таким образом, на территории, свободной от непосредственной оккупации, был создан центр новой независимой власти, который основал свой закон и поставил вне закона капитулянтский режим султана. Этому режиму и оккупационным силам была объявлена война. Ататюрк лично поставил ультиматум британским представителям, предложив им уйти с территории империи.

Понятно, что на первых порах действия Ататюрка могли вызвать лишь усмешку со всех сторон. Но усмехаться могли лишь те, кто не понимал силу самоопределения и источник силы, которым овладевает самоопределившийся субъект. А источником такой силы становится новый расклад позиций и интересов вокруг нового суверенного субъекта. Издревле говорится, что «Дух, делающий сам себя, настроен на волну сил, управляющих миром». То есть, суверенный субъект меняет внешнее отношение к себе и получает энергию в свою поддержку. Суверенитет рождает гарантии независимости и развития. Об этом стоит коротко поговорить в случае с движением Ататюрка, поскольку именно на рассматриваемом примере нагляднее всего показать «мистическую силу Суверенитета».

Ататюрк незамедлительно занялся вопросом формирования отношений с внешними силами. Внешнеполитическая концепция вытекала из его стремления создать на развалинах прежней империи независимое национальное государство и требовать от цивилизованного мира человеческого обращения. С первых дней пребывания в Анатолии он выдвинул требование об освобождении Турции от империалистического контроля. На Сивасском конгрессе Ататюрк высказался против американского мандата над Турцией и остальными территориями бывшей Оттоманской империи.

Но одни лишь требования в политике мало что значат. Ататюрк мастерски понимал суть понятия баланс интересов и технологию изменения этих интересов в свою пользу. И это сработало быстро и эффективно. Державы начали идти на сепаратные встречи и сделки, выбивая для себя выгодные условия в обмен на оружие и деньги. Первой «прокололась» Италия, и т.д.

24 декабря 1920 года Ататюрк подписал[12] с правительством Советской России «Предварительный договор о дружбе», в котором на условиях борьбы с интервенцией Антанты получил заверения от России о получении оружия и денег. Кроме того, Россия взяла обязательства не признавать никакие договора, которые не одобрены Великим Национальным собранием Турции.

Дипломатические методы, применявшиеся в этот период, были направлены главным образом на использование противоречий западных держав, в первую очередь, на создание затруднений для Англии. Ататюрк использовал недовольство Франции Севрским договором и заинтересованность французских капиталистов в сохранении целостности Турции. В итоге, была решена главная задача: державы отказались от планов расчленения Анатолии. 11 октября 1922 года в оттоманском портовом городе Муданья было подписано перемирие между кемалистами и Антантой. И так далее … Враги по отдельности превращались в «соратников» и союзников, а вся энергия нового правительства была направлена на дальнейшее вычищение планируемой им страны от «нетурков» – армян, греков и других народов. Ататюрку удалось даже добиться обмена населением между его страной и Грецией.

КТО НА ЧТО ГОРАЗД?

Для целей данной статьи, дальше описывать процесс становления новой государственной власти в Турции уже не актуально. «Монстр», который подразумевал Шаан Натали, состоялся на высокой ноте. Все остальное было делом времени. Интерес для целей этой статьи представляет иное обстоятельство: происходящий на глазах армян процесс самоопределения новой Турции совершенно не был осознан армянскими политиками. Армянская политическая мысль осталась в рамках традиционных представлений. Опять же, все суждения целые годы сводились к тому, с кем иметь дело? – с Россией, Англией или Ататюрком? То есть – в чьи проекты целесообразно вписаться. Мысль о том, что вооружение суверенной национальной стратегией посредством самоопределения может серьезно повлиять на позиции и действия любых держав, сформировав баланс сил вокруг суверенного субъекта, так и не утвердилась в сознании политической элиты даже возникшей «по воле судьбы» первой Армянской республики. Даже понимания того, что после развала Закавказского сейма в 1918 году первым делом надо принять декларацию о независимости Армении с четкими определениями ее стратегической цели, территории и пр., и того, по сути, не было[13]. А уж понимания того, каким образом суверенитет создает ресурс силы и независимость, вообще не было. Сила и защищенность усматривались во внешнем покровительстве.

Примечательно, что простая философия права и силы осталась недосягаемой даже для упомянутого Шаана Натали. Его слова[14] о том, что «В политическом смысле нация и Родина означает однородное большинство населения на определенной территории», тому подтверждение. Все остальное сути не меняет. … Наша ошибка была в том, что мы не видели этого; мы не воевали с турком его методом и его оружием и это наше преступление против самого физического существования нашего народа. Именно поэтому, по нашему мнению, арменизация Армении имеет большее значение, чем провозглашение армянской государственности» – говорит о многом.

Понимание, что в основе всего того, что он подразумевает, лежит именно суверенитет, а не копирование турецкого метода, не появилось даже спустя годы. Простая истина о том, что национальное большинство не может появиться на территории, не имеющей суверенной стратегии. Против центра враждебно настроенной власти может бороться только сформированный самоопределением новый центр власти. А все остальное возникает в итоге неминуемой регулярной войны и параллельной сегрегации народов, переходящих под военно-политический контроль своей национальной власти. Ататюрк показал всем, как это делается. Спустя многие десятилетия то же самое мы увидели между Азербайджаном и Нагорным Карабахом.

Вернемся к вопросу: почему другие народы Османской империи не могли прийти к такой политической практике? Ведь доподлинно известно, что начиная с момента объявления государственной политики Танзимата (правовых реформ) в 1839 году, христианские народы империи за короткий период достигли больших успехов в культурной и социально-экономической жизни. Можно даже утверждать, что турки постепенно маргинализовались в общей среде османских подданных. Выравнивание прав всех народов империи подстегнуло развитие именно нетурецких народов. До этого, все права, в первую очередь, право на ношение оружия и седлания коня, были только у османцев-мусульман. А принятие Конституции 1876 года позволило христианским народам занять сильные позиции в политической жизни империи (не случайно, султан быстро отменил Конституцию).

Тем не менее, почти 400-летнее бесправное проживание христианских народов в Османской империи не могло не лишить целые поколения навыков политического мышления. Основанная на принципе неравенства прав имперская жизнь вывела многие поколения осман-христиан из сферы политических идей и практики. В период распада империи данное обстоятельство сыграло роковую роль для этих народов. Им не дано было понять, что в периоды распада изживших себя политических систем есть лишь один метод жизнеобеспечения – формирование суверенного субъекта посредством самоопределения. Это дано было понять лишь одному народу Анатолии – туркам. Они и получили государство с последующими сильными союзниками. Армяне тоже могли получить, если бы после узурпации власти младотурками в 1913 году самоопределились и объявили бы о создании собственного государства в Западной Армении. Против власти узурпаторов может действовать только новый центр власти. Все державы стали бы союзниками этого самоопределившегося субъекта – лучшего для них фактора для планов разрушения Османской империи тогда не было. Последующий опыт движения Ататюрка стал ярким доказательством судьбоносного смысла понятия Новый центр власти. Не осознавая всего этого, армянские партии Дашнакцутюн и Гнчак локализовали свои действия в рамках общеосманских проблем, проявив бессилие перед сложившейся ситуацией.

Объективные причины для этого были. Армяне в психологическом смысле продолжались оставаться османскими подданными, время и роль которых уже прошло. Несмотря на факт углубления деструкций в империи, начиная с середины 1890-ых годов, политического и цивилизационного размежевания между турками и армянами не произошло. Пока турки целенаправленно реализовывали курс на узурпацию государства, армянские политики вынашивали идеи установления конституционного порядка в стране.

Несмотря на то, что в судьбе османских армян значительную роль играли деятели из российских провинций, в период зарождения армянских партий идейным ресурсом для формирования их политических идеологий и политической практики являлось османоподданническое мировоззрение. Соглашательство, как технология жизнеобеспечения, могла породить политическую философию клерикально-буржуазных кругов, тогда, как базой революционных слоев могла стать лишь политизация повстанческих настроений. Полагать, что эти два вида политического мышления могли создать рациональное политическое мировосприятие, бессмысленно. Можно было ожидать лишь нескончаемой полемики, где носители идей этих двух лагерей обвиняли друг друга в национальном предательстве. Иного и быть не могло в условиях, когда в политическом мышлении отсутствовала философия самоопределения – идейная база любого рационального политического мировосприятия. Ни в османских, ни в российских провинциях армяне не мыслили подобными категориями.

ЧТО МЫ ИМЕЕМ СЕГОДНЯ?

Теперь становится ясным, как история начала двадцатого века детерминировала политическое мировоззрение армян последующих поколений. Армянскую диаспору оставим вне контекста наших рассуждений. Важнее то, что с момента распада Советского Союза в 1991 году и появления Республики Армения в стране сразу же воскресла вековая полемика вокруг проблем истории. Возникшая новая правящая партия Армянское общенациональное движение (АОД) сформировала дискурс, где полемика с развернувшей в стране партией АРФ Дашнакцутюн, приглушила все иные разговоры о политике. Реалии распада СССР были проецированы на реалии распада Османской и Российской империй в начале двадцатого века. В этом дискурсе политический мир для новой политической элиты Армении локализовался в рамках проблемы отношений армян с турками. Груз исторических проблем дал себя знать не только в сложных политических реалиях (разрозненность армянского народа, проблема Арцаха), но и, в системе мировосприятия армян нынешнего поколения. И это не могло не сказаться на характере формирующейся политики новой Республики Армения.

По сути дела, АОД и Дашнакцутюн не о чем было спорить ни по теме истории, ни по теме современности: оба были носителями одного и того же политического мировосприятия и одного и того же синдрома. Понятия о судьбоносном смысле самоопределения не было ни у кого, хотя обе силы изначально были вовлечены в военно-политические процессы в связи с самоопределением Нагорного Карабаха. То есть, жили жизнью, суть которой не осознавали. В формирующейся государственной политике понятие «суверенитет по самоопределению» заменился понятием «независимость по согласованию с внешним миром». Действовали с оглядкой на державы. В итоге, как было отмечено выше, политико-правовые реалии Республики Армения и Республики Арцах получили опасные искажения ввиду многих решений, принятых в угоду принципа отказа от прав.

Тем не менее, с начала 1990-ых годов история армянского народа поневоле вышла за рамки «исторического статус-кво». В политической жизни армян проявил себя феномен самоопределения, о котором стоит поговорить отдельно. Это произошло в ситуации, когда Советский Союз вошел в полосу политической турбулентности.

САМООПРЕДЕЛЕНИЕ АРМЯН АРЦАХА И ОБЩЕНАЦИОНАЛЬНЫЙ РЕЗОНАНС

Алгоритм самоопределения в Нагорном Карабахе (Арцахе) и вовлечение Армении в эту стратегию выглядит так:

В 1985 году новой государственной идеологией в Советском Союзе была объявлена Перестройка. В общественной жизни была провозглашена политика гласности – смягчение цензуры в средствах массовой информации и снятие запретов на обсуждение тем, которые раньше замалчивались, в первую очередь, сталинские репрессии.

В 1987 году население Нагорно-Карабахской области (НКАО) начало сбор подписей под петицией с требованием к центральным властям СССР о воссоединении области с Арменией. 1988, 11-12 февраля 1988 года начались репрессии властей Азербайджана в НКАО с требованием от местных и областных властей подписания документов, осуждающих требования населения области. В области начались массовые митинги протеста.

20 февраля 1988 года Областной совет НКАО поддержал требования народа и принял обращение к властям СССР с просьбой воссоединить НКАО с Арменией.

21 февраля 1989 года ЦК КПСС принял постановление, в котором оценило требование жителей НКАО противоречащим интересами братских народов Армении и Азербайджана. Митинги в Ереване и Степанакерте обрели невиданный масштаб. Народ перешел к тактике неповиновения. Началось формирование координирующих структур. 2 марта 1988 года в Армении был созван учредительный съезд Комитета «Карабах». В тот же день в Степанакерте был сформирован комитет «Крунк», куда вошли несколько десятков активистов, в том числе, коммунистическая номенклатура.

Азербайджан начал репрессии против армянского населения. В городе Сумгаит прошел первый акт резни и погромов армян. Репрессии начали и центральные власти СССР. 26 марта 1988 года внутренние войска СССР вошли в Степанакерт и Ереван. Был объявлен комендантский час. Деятельность комитетов «Крунк» и «Карабах» была запрещена.

Тем не менее, движение мирного неповиновения набирало силу. 15 июня 1988 года сессия Верховного совета АРМ. ССР приняла решение о согласии принять НКАО в состав Армении и обратилась к Верховному Совету СССР с просьбой о рассмотрении этого вопроса.

12 июля 1988 года сессия областного совета народных депутатов НКАО приняла решение об одностороннем выходе НКАО из состава Азербайджана. Однако 18 июля 1988 года Президиум Верховного Совета СССР рассмотрел проблему Карабаха и посчитал нецелесообразным требование о воссоединении НКАО с Арменией. В Ереван снова вошли войска МВД СССР. Тем не менее, центральные власти СССР вывели НКАО из подчинения Азербайджану, подчинив область непосредственно себе. 12 января 1989 года указом Президиума Верховного Совета (ВС) СССР в НКАО была введена особая форма управления и образован Комитет особого управления (КОУ). Указом были приостановлены деятельность областного Совета народных депутатов НКАО и Нагорно-Карабахского обкома КПСС.

16 августа 1989 года в НКАО на съезде депутатов всех уровней был сформирован Национальный Совет, наделив его полномочиями для руководства областью на основе Конституции и действующих законов СССР.

28 ноября 1989 года Комитет Особого Управления был распущен. Вместо него создан Организационный комитет, подчиненный ЦК Компартии Азербайджана (Оргкомитет). При Оргкомитете была создана Комендатура Района Чрезвычайного Положения. Был объявлен режим чрезвычайного положения. В области установился репрессивный оккупационный режим.

Стратегия мирного неподчинения обрела новый масштаб. 1 декабря 1989 года на совместной сессии Верховного совета Армянской ССР и Национального Совета Нагорного Карабаха было принято решение о воссоединении Армянской ССР и Нагорного Карабаха. Был взят курс на создание объединенного армянского государства. То есть, процесс самоопределения принял более широкий размах, перекинувшись на Армению.

20 мая 1990 года в Армении состоялись выборы в Верховный Совет. На территории НКАО выборы состоялись в 10 из 12 округов в условиях режима чрезвычайного положения. Коммунистическая партия Армении была отстранена от власти – победило народное движение в лице новосозданной партии Армянское общенациональное движение. 23 августа 1990 года, основываясь на совместном Постановлении Верховного Совета Армянской ССР и Национального Совета Нагорного Карабаха от 1 декабря 1989 года «О воссоединении Армянской ССР и Нагорного Карабаха» новый парламент Армении принял Декларацию[15] о провозглашении начала процесса утверждения независимой государственности. Страна была переименована в Республику Армения.

В период с конца 1989 по середину 1991 года оккупационный режим незаконно полностью упразднил государственные и общественные структуры в НКАО, проводя при этом открытый курс на изоляцию и притеснение населения области[16]. Апогеем этой политики стала депортация армянских сел как в границах НКАО, так и прилегающих территориях. В период с 30 апреля по 16 мая 1991 года силами подразделений советской армии и азербайджанской милиции было депортировано 24 села.

В Арцахе началось вооруженное сопротивление. К формирующимся здесь отрядам присоединились добровольцы из Армении. Однако данный период охарактеризовался началом размежевания политических позиций властей Еревана и Степанакерта. Стала проявляться тенденция публичного размежевания[17] официального Еревана от формирующегося в Арцахе военного сопротивления. В Арцахе содействие курсу на вооруженное сопротивление начала оказывать партия Дашнакцутюн, к этому времени обосновавшаяся и развернувшая свою деятельность в Ереване. Сам же официальный Ереван был более склонен оградить Республику Армения от открытой политико-правовой (в первую очередь – юридической) ответственности за действия Арцаха. Со временем, такая позиция превратилась в устойчивую политическую линию. Кроме того, в политический обиход вошла идея о необходимости переговоров с Азербайджаном.

Казалось, позиция властей Армении в какой-то момент начала формировать самостоятельную политическую повестку. 20 июля 1991 года состоялась поездка делегации НКАО в Баку и встреча с президентом Азербайджана А.Муталибовым. Уже 8 августа 1990 года в Степанакерте, на состоявшемся совещании в Облисполкоме с участием руководителей районов и города было сочтено возможным участие населения области в выборах президента Азербайджана 8 сентября при выполнении некоторых условий, в первую очередь, восстановлении властных структур в НКАО.

Однако, этот курс не был воспринят никем, кроме самих совещающихся. В Арцахе началась вооруженная борьба за освобождение депортированных сел. Эта борьба совпала с периодом распада Советского Союза. Вооруженное сопротивление оккупационному режиму в Арцахе расширялось и все более направлялось против советских войск. 14 августа произошло разоружение войск МВД СССР в селе Атерк Мартакертского района армянскими вооруженными отрядами. Началось вытеснение отрядов азербайджанской милиции с территории НКР.

Тем не менее, курс на дальнейшее политико-правовое размежевание Республики Армения и НКАО углублялся. После того, как Азербайджан 30 августа 1991 года принял Декларацию (https://ria.ru/spravka/20110830/426282637.html) о восстановлении государственной независимости Азербайджанской Республики, по предложению властей Армении 2 сентября 1991 года в Степанакерте на совместной сессии Облсовета народных депутатов НКАО и Совета народных депутатов Шаумянского района была провозглашена Нагорно-Карабахская Республика (НКР) [18]. 21 сентября состоялся референдум о независимости в Армении. В этом референдуме население НКР участия не приняло. Тем не менее, при провозглашении независимости Республики Армения новой декларации принято не было – 23 сентября 1991 года Верховный Совет Армении сослался на Декларацию 23 августа 1990 года, где Республика Армения заявлена совместно с территорией НКАО.

В любом случае, дальнейший процесс политико-правовой самоорганизации Арцаха пошел отдельным путем. В ноябре 1991 года штаб отрядов самообороны НКР поставил ультиматум войскам МВД СССР с требованием выхода с территории НКР. 6 ноября в Степанакерте офицерское собрание комендатуры района чрезвычайного положения приняло решение о нецелесообразности пребывания внутренних войск СССР на территории НКР. До конца месяца войска были выведены. Вместе с ними территорию НКР покинул Оргкомитет.

23 ноября сессия Верховного Совета Азербайджана упразднила автономный статус Нагорного Карабаха. 28 ноября состоялась сессия Совета народных депутатов НКР в связи с решением ВС Азербайджана об упразднении статуса автономии НКАО. Принято решение о проведении референдума в НКР, а также временное положение о выборах.

Референдум о независимости НКР был проведен 10 декабря 1991 года спустя два дня после роспуска Советского Союза трехсторонним решением президентов России, Украины и Беларуси. Однако сам первичный подход к референдуму в Арцахе является ярким свидетельством значительной неопределенности властей Республики Армения в вопросах формирования государства. Арцаху было предложено вывести на голосование текст: «Хотите ли вы, чтобы Нагорный Карабах был в составе обновленного Советского Союза?». Это предложение может свидетельствовать лишь о полной растерянности властей Армении в период демонтажа СССР. Такое предложение не могло не вызвать недоверие и протест в Арцахе. В итоге, в самый последний день формулировка вопроса была изменена (даже, срочно напечатаны новые бюллетени для голосования), и референдум прошел по вопросу независимости НКР. Были созданы условия для проведения выборов[19] в Верховный совет НКР – начало независимому государственному строительству было положено.

Декларация о независимости[20] НКР была принята на первой сессии Верховного Совета НКР 6 января 1992 года. Примечательно, что, подписав 21 декабря в городе Алма-Ата декларацию об образовании Союза Независимых Государств (СНГ), где признается суверенитет и территориальная целостность всех государств-участников, руководство Армении в дальнейшем воздержалось от признания независимости НКР. Судьба НКР была оставлена на рассмотрение международного сообщества. А дальнейший процесс государственного строительства в Армении и НКР пошел на основе совершенно иной философии. Главным образом, это касалось отношения к внешним факторам, в первую очередь, к России.

Действия Союзного Центра в Арцахе в период распада СССР не могли не породить серьезные подозрения по отношению к ее правопреемнице – России. Новоизбранный первый председатель Верховного совета НКР Артур Мкртчян отказался от назойливых предложений «представиться» руководству России. Ценность суверенной политики изначально была осознана в республике, пережившей длительный период оккупации и репрессий. Даже резко осложнились отношения нового руководства НКР с руководством Армении и партией Дашнакцутюн. Оказалось, что суверенная политика НКР вызывает сильное раздражение у многих. Но позитивные плоды этой политики проявились незамедлительно – в столицу НКР начали съезжаться высокопоставленные лица со всего мира. За три месяца на встречу с А.Мкртчяном в Степанакерт приехали министры иностранных дел Ирана, России, замминистра иностранных дел Франции, личный представитель Генерального секретаря ООН, делегация СБСЕ во главе с Иржи Динсбиром, группа Международного Комитета Красного Креста.

Суверенный курс продолжался и после трагической смерти А.Мкртчяна. 22 апреля 1992 года Президиум ВС НКР сделал заявление о несвоевременности проведения встречи сторон конфликта в г. Минводы 24 апреля. То было фактическое отклонение посреднического предложения МИД России в пользу иранского.

Усиление и влияние фактора НКР шло стремительно по ходу разрастающихся масштабов войны. Боевые действия вышли за рамки заявленной территории НКР. В мае 1992 года была прорвана блокада, а дальше, НКР подвергся сокрушительному удару, потеряв Шаумяновский и часть Мардакертского района[21]. Тем не менее, после начавшихся в 1993 году наступлений сил обороны НКР азербайджанское государство рухнуло. После потери Кельбаджарского района[22] обрушилась армия и политическое руководство этой страны. Но самым поразительным был факт обрушения азербайджанского общества. Азербайджанское население добровольно покинуло почти все прилежащие НКР территории – никто не проявил желания защищать даже далекие от боевых действий города и районы. Здесь явно сработал присущий и азербайджанскому народу синдром «страха истории» в форме угрозы возмездия. Проводимая руководством Азербайджана на протяжении семидесяти лет политика демографической экспансии и притеснений по отношению к Арцаху не могла не породить в сознании азербайджанского населения страх за возмездие со стороны армян.

К началу 1994 года на территории НКР и смежных территорий сложилась военно-политическая единица, которая международным сообществом до сих пор квалифицируется как «Статус-кво в Нагорном Карабахе». Азербайджану 12 мая 1994 года пришлось подписать договор о перемирии, где НКР признан отдельной стороной конфликта. На протяжении всего периода противостояния происходила сегрегация населения по этническому принципу – армянское и азербайджанское население переходило на территории, подконтрольные своим вооруженным силам и национальной администрации.

Последним актом торжества суверенитета стал отказ руководства НКР от размещения миротворческих сил России в зоне конфликта. Этому решению тоже пришлось пробить себе дорогу в жизнь, поскольку Армения была привержена идее ввода внешних войск в регион. Тем не менее, арцахской стороне удалось на организованных МИД России в августе-ноябре 1994 года послевоенных трехсторонних переговорах добиться провала этих намерений. Главную роль в успехе этого дела сыграли конфиденциальные переговоры между НКР, ОБСЕ и Азербайджаном, которые были против введения российских войск, хотя Россия предварительно уже получила мандат от ОБСЕ. Россия и Армения в этих переговорах не принимали участия.

Основанные на этих решениях действия НКР обеспечили возможность фактического международного признания в качестве отдельной стороны конфликта, обеспечения свободной от внешних сил суверенной территории, а также, возможность получения посредством Республики Армения современных вооружений для формирования собственной армии. Международный баланс сил вокруг НКР обеспечивает достаточную степень независимости этой территории и ее защищенность от внешнего диктата. Более того, международное сообщество признало трехсторонний договор о перемирии от 12 мая 1994 года ключевым политико-правовым документом, регламентирующим параметры конфликтной ситуации. В предложениях по урегулированию конфликта (так называемые Мадридские принципы[23] Минской группы ОБСЕ) в 2007 году было признано и право Нагорного Карабаха на самоопределение посредством проведения референдума без ограничений. Апофеозом самоопределения стал факт принятия Конституции[24] НКР в 2006 году.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ: НЕ СОВСЕМ УТЕШИТЕЛЬНЫЙ ВЫВОД

Таким образом, подытожим рассмотренные в статье главные идеи. Жизненные реалии последних 25 лет и мировосприятие новой армянской политической элиты находились и продолжают находиться в постоянном конфликте. В эпицентре этого конфликта стоит дилемма: достижение независимости путем самоопределения (завоевание прав), или достижения независимости путем международного согласования (смирение с предоставленными «извне» правами). Весь этот период безопасность армянской государственности связывалась с принципом отказа от любых прав, по которым не достигнуто согласия с внешним миром[25]. Признание независимости НКР со стороны Армении до сегодняшнего дня усматривается как угроза безопасности армянскому народу (посягательство на миропорядок). О том, насколько глубоко сидит в сознании такая убежденность, свидетельствует тот факт, что даже на фоне поражения Азербайджана Армения в свое время посчитала неверным признать независимость НКР. Более того, разгромленный Азербайджан в 1993 году был принят в СНГ без каких либо оговорок и обязательств по проблеме Нагорного Карабаха. А факт узаконения в 1995 году в Армении статуса российской военной базы на фоне факта недопущения российских войск на территорию НКР, вообще труднообъясним. Армения все глубже втягивается в перипетии российской политики. Никакого влияния на военное сотрудничество России с Азербайджаном Армения не имеет.

Но все легко объяснить, если согласиться с основной идеей этой статьи – политическое сознание армян остается подверженным диктату «страха истории», формирующей искаженную картину мира. Картину, где отказ от прав рассматривается как путь к спасению. При этом история последних 25 лет, никоим образом не сделала идею о политической силе Самоопределения и Суверенитета общенациональной убежденностью. Свидетельством этого является уже то, что в среде политической элиты страны продолжает дискутироваться вопрос о возможности передачи суверенной территории НКР под контроль международного сообщества – яркий пример того, как в отказе от суверенитета усматривается путь к усилению безопасности. В результате этого, на протяжении 25 лет сформировалась подконтрольная армянскому народу территория, права на которую, в значительной мере, имеют иные страны. Все юридические права на НКР признаны за Азербайджаном, а система безопасности Армении не имеет суверенитета в вопросе принятия решений. Отнюдь не случайно, что ключевым тезисом политики Азербайджана до сих пор остается тезис «о праве на применение силы против Нагорного Карабаха в законном порядке» (со ссылкой на 51 статью Устава ООН). Столь же не случайной была апрельская война 2016 года: Азербайджан продемонстрировал серьезность своих намерений. В условиях стремительных изменений в мире опасность такого положения дел трудно переоценить.

ССЫЛКИ:

[1] Право на самоопределение признано международным сообществом. Примечательным является то, что этот феномен сам по себе не нуждается в чьем-либо признании – оно вынуждает считаться с собой всех. Тем не менее, осознание международным сообществом позитивного смысла права на самоопределение крайне важно. Обзор проблемы признания права на самоопределение в удобном для нашей статьи ракурсе можно см. Тигран Торосян, Мнимое противоречие: территориальная целостность или право на самоопределение? http://www.globalaffairs.ru/number/n_9224

[2] Данное определение феномена самоопределения кажется наиболее удачным для целей нашей статьи. Это определение лейтмотивом будет проходить по всей статье с целью раскрытия сути данного понятия на конкретных примерах. См. САМООПРЕДЕЛЕНИЕ НАРОДА КАК ФЕНОМЕН ПОЛИТИКИ И ПРАВА, http://elib.bsu.by/bitstream/123456789/29290/1/2001_1_JILIR_yevmenova_r.pdf

[3] «на встрече с председателем парламента г-ном Араркцяном 18 февраля 1992 г. делегация (НКАО – авт.) была проинформирована о том, что решение 1989 г. о присоединении Нагорного Карабаха к Армении недолго имело силу и не получило дальнейшего законного применения. Г-н Араркцян также отметил, что Армения не имеет полномочий определять статус Нагорного Карабаха, и она намерена подчиняться международному праву». Подробно о решениях описываемого периода можно прочитать: К.Каленчян. Истоки формирования статус-кво Арцаха и возможности его изменения http://acnis.am/index.php/activity/articles/476-230317

[4] Видимо, апрельская война 2016 года в Нагорном Карабахе послужила новым поводом для актуализации этих представлений. Вернувшийся в большую политику первый президент Левон Тер-Петросян предложил принять предложение сопредседателей Минской группы и трансформировать военно-политический контроль над территорией НКР.

Характеризуя проблему урегулирования Нагорно-Карабахского конфликта Тер-Петросян в нескольких своих выступлениях в период парламентских выборов 2017 года сформулировал следующую концепцию:

«У Армении нет проблем с Азербайджаном, мы две конфликтующие стороны, которые обратились в международные инстанции за решением проблемы и обязаны принять предложенное ими решение. … Эта программа существует независимо от нас. Проблема не в нас и в Азербайджане. Проблема заключается в отношениях между нами и миропорядком». Говоря о территориальных уступках азербайджанской стороне, о которых говорится в лежащих на столе переговоров документах, Тер-Петросян заметил: «Мы передаем эти территории не Азербайджану, а международным инстанциям, мы обязаны выполнять требования ООН и ОБСЕ. Мы обязаны подчиниться требованиям ООН и ОБСЕ. Нам нет дела до Азербайджана. … Азербайджан не будет определять статус Карабаха, его определит Минская группа. … Если Армения заявит, что готова сегодня же подписать этот документ, то давление посредников будет обращено в сторону Азербайджана». В дальнейшем, по его словам, «в случае любых поползновений по отношению к территории Карабаха и Лачинскому коридору, Армения может вмешаться на законном основании и пресечь их».

Мир, примирение, добрососедство, http://ru.aravot.am/2016/12/18/229597/, https://ru.armeniasputnik.am/armenia/20170322/6767161/ter-petrosyan-prishlo-vremya-pogasit-karabahskij-pozhar.html

[5] Примечательным в этом смысле является точка зрения одного из основоположников внешней политики Республики Армения, бывшего главного советника президента Жирайра Липаритяна. Характеризуя факт успешной национальной стратегии государства Израиль, он отмечает: «По части Израиля, успешное применение этого понятия (концепции нация-армия –авт.) имеет иные причины успеха. Главным из них является то, что Израиль смог обеспечить абсолютное военное, политическую, финансовую и дипломатическую поддержку одного большого государства – США. Мы не имеем такого государства рядом с нами». То есть, Липаритян в корне отметает стратегический смысл суверенной политики, не отвечая на вопрос: «А каким образом Израиль смог обеспечить такое отношение к себе»? Здесь проявляет себя уверенность в том, что лишь покровительство держав (по их желанию), а также, смиренное подчинение воле держав, есть путь к успеху.

Ժիրայր Լիպարիտյան. Յուրաքանչյուր պետական գործչի համար կգա պատասխանատվություն վերցնելու պահը, http://www.aravot.am/2016/12/30/842291/

[6] Выступление 1995 թվականի ապրիլի 21-ին կայացած` Հայոց Ցեղասպանության 80 ամյակին նվիրված միջազգային գիտաժողովում) http://www.ilur.am/news/view/28464.html

[7] Шаган Натали. ТУРКИ И МЫ/переосмысление/ http://nzhdeh.narod.ru/Shahan_natali.htm

[8] Спустя годы сами представители Дашнакцутюн удивлялись тому факту, почему это прилежное поведение их партии никак не повлияло на планы младотурков истребить армянский народ. Примером могут быть следующие слова Рубена Тер-Минасяна: «Явившаяся под именем османизма политика тюркизма крайне возбудила и разозлила все составные сегменты государства, кроме армян, и особенно, АРФ. Дашнакцутюн. И армянский народ, и его наиболее сильная партия Дашнакцутюн сослужили неоценимую службу младотуркам и в дни революционных движений, и во время опубликования и применения Конституции. Однако, вместо этого осознали себя предательски преданными. В ответ на эту большую службу имело место армянская резня в Адане … И, несмотря на это, АРФД решила оставаться спокойной и, даже в силу своих возможностей, укрепить Конституцию …» («Հայ-թուրքական կնճիռը», Կահիրե-1924, էջ 130

[9] Подробно о деятельности армянских партий в Османской империи можно познакомиться: Мери Кочар, Армяно-турецкие общественно-политические отношения и армянский вопрос в конце XIX – начале XX веков, 1988, глава IV, http://az-ar.narod.ru/me-ko_0.html

[10] «Анализируя вопросы, связанные с геноцидом, известный деятель партии Дашнакцутюн К. Сасуни впоследствии писал: «От Константинополя до Вана члены партии Дашнакцутюн беспрестанно повторяли и инструктировали о том, что мы находимся перед лицом опасности, что необходима работа по подготовке самообороны, необходимо проявить крайнее благоразумие, чтобы отвести от народа беду. Жертвуйте, если надо, собой, только не допустите какую-либо провокацию. В тех условиях наша смиренность представляла не что иное, как выгодное врагу самоотрицание, давшее ему возможность легко осуществить задуманное, а пассивная самооборона – самообман, потуги на выживание. Организация самообороны в тот период в Турции означала организацию восстания от геройского Вана до Киликии … Не было психологии восстания, не было и предварительно разработанной на этот случай программы. Армяне и партия Дашнакцутюн не были готовы к такому мероприятию. Это было причиной того, что младотурки могли имеющимися в их распоряжении силами осуществить геноцид армян».

Сасуни К. Апрельская резня сквозь критические очки, Бейрут, 1931, с. 43

[11]Википедия, Ататюрк, Мустафа Кемаль, https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%90%D1%82%D0%B0%D1%82%D1%8E%D1%80%D0%BA,_%D0%9C%D1%83%D1%81%D1%82%D0%B0%D1%84%D0%B0_%D0%9A%D0%B5%D0%BC%D0%B0%D0%BB%D1%8C? https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%98%D1%81%D1%82%D0%BE%D1%80%D0%B8%D1%8F_%D0%BE%D1%81%D0%BC%D0%B0%D0%BD%D1%81%D0%BA%D0%BE%D0%B3%D0%BE_%D0%A1%D1%82%D0%B0%D0%BC%D0%B1%D1%83%D0%BB%D0%B0

[12] Քեմալը ռուսների օգնությամբ ավարտին էր հասցնում հայերի կոտորածները. Փաստաթղթեր http://www.lragir.am/index/arm/0/society/view/152174

[13] «В декларации, исходя из определенных политических и психологических факторов, конкрено не говорилось о независимости, однако мысль, сформулированаая дипломатическими средствами о том, что Армянский национальный совет объявил себя единственной властью над армянскими провинциями, автоматически означало провозглашение независимости Армении».

Декларация о независимости первой Республики Армения, http://www.historyofarmenia.am/ru/Encyclopedia_of_armenian_history_HH_kazmavorumy_ev_ankaxutyan_hrchakumy

[14] Шаган Натали, там же, http://nzhdeh.narod.ru/Shahan_natali.htm

[15]Полный текст см. http://www.parliament.am/legislation.php?ID=2602&lang=rus&sel=show

[16] Подробно о событиях этого периода см. Nagorno Karabagh: War and Politics (1990-1993). War in Nagorno Karabagh and Domestic Conflict in the Armenian Society, Manvel Sargsian, June, in Russian http://acnis.am/oldsite/old/publications/2010/Nagorno%20Karabagh%20-%20War%20and%20Politics%20(1990-1993).pdf

[17] Новые подходы официального Еревана создали цепь сложных внутриполитических процессов как в Арцахе, так и в самом Ереване. 16 мая 1991 года в Степанакерте было сделано заявление собрания полномочных представителей НКАО о готовности к переговорам и приверженности конституционным порядкам (текст в газете «Республика Армения», №131 (173) от 18.07.91).

Сложившаяся ситуация накалила внутриполитическое положение в Армении. 11 июля в газете «Республика Армения» опубликован проект «Постановления ВС Армении о признании борьбы армянского народа в Нагорном Карабахе национально-освободительным движением» («Республика Армения», №126 (168) от 11.07.91). Этот проект выдвинула партия Дашнакцутюн. Партия АОД предложила свою инициативу «О поддержке политической инициативы полномочных представителей НКАО».

15 июля – на сессии Верховного Совета Армении обсуждены два документа: «О признании борьбы армянского населения Нагорного Карабаха национально-освободительной борьбой» и «Политическая инициатива полномочных представителей НКАО» от 16 мая 1991 года. 136 голосами было принято решение о поддержке политической инициативы полномочных представителей НКАО. (текст в газете «Республика Армения», №130 (172) от 17.07.91). Однако такое решение вызвало волну неприятия среди депутатов и общественности. Видимо, с этим связано то, что16 июля Решение ВС Армении в поддержку политической инициативы полномочных представителей НКАО было пересмотрено в виде заявления (полн. текст в газете «Республика Армения», №131 (173) от 18.07.9

[18] Декларация о провозглашении НКР, http://www.nkr.am/ru/constitution/9/

[19] Отдельный интерес представляет позиция азербайджанского населения Нагорного Карабаха. Несмотря на то, что при проведении выборов для азербайджанцев были выделены квоты, они отказались от участия в выборах, предпочтя разместить на территории своих поселений отрядов азербайджанской милиции. Об этом см. Գնա՞լ, թե՞ չգնալ Հռոմ, http://theanalyticon.com/?p=9080#more-9080

Еще ранее, 20 мая 1990 года, в НКАО были проведены выборы в Верховный Совет Армении. Выборы в НКАО состоялись в 10 из 12 округов в условиях режима чрезвычайного положения. И тогда в двух округах азербайджанцы отказались от участи в выборах.

[20] Декларация о независимости НКР, http://www.president.nkr.am/ru/nkr/nkr2

[21] Данный период также проявил факт серьезного расхождения подходов к проблеме Нагорного Карабаха. 13 июня 1992 года президент Армении сделал заявление о намерениях предпринять решительные меры по защите Нагорного Карабаха. Но в повестке дня появился уже другой лозунг: требование признания НКР. В Ереване партия Дашнакцутюн организовал митинг по поводу падения Шаумяна, а 21 июня – массовый митинг в Ереване с требованиями признания НКР и отставки правительства.

29 июня – В выступлении по Армянскому телевидению президент Л.Тер-Петросян обвинил руководство АРФ Дашнакцутюн в попытках дестабилизации обстановки в Армении и намерениях ввергнуть ее в войну. Однако, страсти не улеглись. 30 июня в Ереване состоялся первый митинг оппозиционного «Национального союза» (Дашинк). Выдвинут лозунг признания НКР со стороны Армении. 30 июня -1 июля сессия Верховного совета Армении обсудила, но не приняло решения.

8 июля 1992 года началась сессия Верховного Совета РА, на которой председатель ВС Б.Араркцян подал в отставку в связи с тем, что считал невозможным вынести на повестку дня вопрос о признании НКР. Отставка не была принята. Верховный совет РА принял документ, в котором принята следующая формулировка: «Считать неприемлемым для РА любой международный и межгосударственный документ, в котором Нагорный Карабах будет отмечен в составе Азербайджана» См. Nagorno Karabagh: War and Politics (1990-1993). War in Nagorno Karabagh and Domestic Conflict in the Armenian Society, Manvel Sargsian, June, in Russian http://acnis.am/oldsite/old/publications/2010/Nagorno%20Karabagh%20-%20War%20and%20Politics%20(1990-1993).pdf

[22] Хорошей иллюстрацией политического мировосприятия руководства Армении является аргументация необходимости вывода армянских войск из Кельбаджара, сделанная во время встречи президента Л.Тер-Петросяна с руководством НКР в Степанакерте 14 июня 1993 года: « … если сегодня Армения и Карабах (а я их не разделяю) воюют с Азербайджаном и воюют успешно, то в случае отказа придется надо быть готовыми сражаться с целым миром. Нельзя лукавить с международной общественностью, она требует ответа. Сегодня вы должны доказать, что вы – власть. Мы обретаем конкретного врага – не Турцию, не Азербайджан, не Иран. Это – Россия. За все 300 лет армяно-российских отношений они никогда не были такими искренними и союзническими, как в течение последних полутора лет. И это благодаря Ельцину и Тер-Петросяну. Если Карабах сегодня есть, существует, то только благодаря России. Россия поставила на карту свой авторитет. На карте и авторитет Ельцина. Не дай Бог обрести недоброжелательность такого злопамятного человека, как Ельцин. Через 40 дней закончатся патроны, через 7 дней – продовольствие. Обещанный Ельциным паром повернул из Батуми обратно. Вы можете представить, чем это может обернуться, если Армения три дня останется без хлеба?» http://analyticon.do.am/ARCHIVE/N2-arch.pdf Фактически, роль собственного фактора в обеспечении безопасности своей страны увязывается исключительно с внешними силами (державами). Какой-либо иной формы взаимоотношений с ними, кроме исполнения их воли (и то, в своем субъективном понимании этой воли) не обнаруживается. Прошедшие 25 лет с того времени, показали, что реальная картина политических отношений вокруг Арцахской проблемы совсем иная – все завершилось принятием одной резолюции Совета Безопасности ООН, ответственными за ситуацию в Кельбаджаре названы «местные армянские силы». Особых претензий к Республике Армения никто не предъявил. https://documents-dds-ny.un.org/doc/UNDOC/GEN/N93/247/73/IMG/N9324773.pdf?OpenElement

[23] Мадридские принципы – полный текст, http://fmgnews.info/47286-madridskie-principy-polnyy-tekst.html

[24] http://www.nkr.am/ru/constitution/9/

[25] Символичным явлением стала отставка президента Армении и всей его политической команды в 1998 году. Независимо от конкретных причин этой отставки в произошедших внутриполитических изменениях того периода проявил себя мировоззренческий кризис. Сам президент Л.Тер-Петросян охарактеризовал отставку как «поражение партии мира», указав на то, что дело касается самой глубинной философии формирования армянской государственности. (см. http://ru.a1plus.am/1282980.html).

Однако, на самом деле, мы имеем дело с фактом «развала» государственной политики под диктатом объективно формирующихся военно-политических реалий. Как показало время, никакого качественного изменения государственная политика Армении не претерпела. Пришедшие к власти его противники (так называемая «партия войны») вовсе отказались от суверенной политики, резко сузив возможности страны в вопросе принятия самостоятельных решений. Сама же НКР подверглась невиданному политическому диктату властей Армении, лишивших ее даже права на участие в переговорах по урегулированию конфликта. Такой диктат стал единственным механизмом сдерживания активности суверенной территории как во внутриполитическом плане, так и, в международной сфере.