ՄԱՆՎԵԼ ՍԱՐԳՍՅԱՆ

Зачастую можно услышать мнения, что государственные законы в Армении не работают, поскольку в обществе нет достаточной степени нравственности. Соответственно, считается, что принятие Конституции еще недостаточно – необходимо поднять сознательность граждан. То есть, сознательность отождествляется с нравственностью (естественной моралью).

Возможно, эти утверждения, да и вся сфера обсуждаемых проблем, совершенно неактуальна. Но, как кажется, именно отсутствие в обществе ясности в проблеме взаимосвязи закона и морали приводит к взлету дезориентирующих идей, создающих преграды на пути установления жизнедеятельности, основанной на законности. Именно к одной из таких дезориентирующих идей относится приравнивание нравственности и сознательности.

Дело в том, что людям высокоморальным, по преимуществу, никакого особого рукотворного(мирского) закона и не нужно. Они прекрасно знают, как правильно строить свои отношения с себе подобными. Их законопослушность исходит из недр нравственного закона, где ложь, насилие, воровство и покушение на жизнь другого попросту отвергается априрно. Владеющий такой моралью человек глубоко осознает причины неурядиц общественной жизни. Он на личном уровне отмежевывается от подобных действий, если даже для других они являются нормой.

Однако, в любом обществе, высокоморальные люди составляют меньшинство. Большинство всегда подвержено соблазну обеспечить условия для личного существования за счет других. Никаких препятствий на этом пути большинство не признает, хотя бы по причине невежественности. Такова норма совместной жизни людей. Отсюда и исходит необходимость устройства общественной жизни на основе созданных колективными усилиями людей законов.

То есть, мирской закон есть прямая и универсальная компенсация за безнравственность. Это, своего рода, божья кара за безнравственность. И никоим образом, -- не отражение нравственного уровня общества. Точнее, отражение, но в обратно-пропорциональной зависимости. Чем более безнравственно общество, тем сильнее (жестче) общественные законы.

Наиболее убедительным примером сделанного утверждения является криминальный закон -- предельно жесткая форма организации сообщества во все времена. Этот закон всегда является последней степенью жесткости во взаимоотношениях членов любого сообщества, где нет никакого признания морали. Это особая форма сознательности людей, для которых только страх перед жестоким наказанием является стимулом для соблюдения обговоренных норм взаимоотношений. Можно сказать, что это последнее прибежище безнравственных сообществ, своего рода, божья кара за безнравственность.

Отсюда и разница между сознательностью и нравстенностью. Нравственность исходит от осознания природной данности сущности человека, в которой заложены целесообразные нормы поведения. Нравственный человек верит в высшую целесообразность этих норм и относится к ним с особой трепетностью и любовью. Он видит в них путь к защищенности и свободе (путь к спасению). Конечно, и здесь есть понятие «божья кара», но вряд ли оно является определяющим в выборе человека.

Сознательность же – это, всего лишь, осознание необходимости сдерживать свои желания под страхом кары со стороны других людей. Такой сознательности люди достигают объективно, без особого желания, встретившись с реалиями жизни. Сознательный человек может оставаться совершенно безнравственным, и всю свою жизнь внутренне сопротивляться любым нормам, даже вырождаясь при этом в жестокое существо.

Общества, достигающие осознания неприятия криминального закона, всегда делают усилия по прививанию в своей жизни общих норм поведения, основанных на определенной степени нравственности. Здесь можно поспорить о том, является ли появление такой осознанности следствием повышения нравственности общества. Может и так, но по сути, сам мирской (государственный) закон ничем в своей логике не отличается от криминального закона. И там, и здесь, нормы прививаются под страхом наказания за нарушение этих норм. Изменятеся лишь характер норм и философия их принятия.

Если в нормах криминального закона безнравстенные действия (ложь, насилие, воровство, убиство) признаются в качестве допустимых форм поведения, то в государственном законе, такие действия подводятся под кару. Логика закона от этого не меняется: человеку дается легальное право карать другого человека за нарушение закона. Неважно, каким образом устанавливается государственный закон. Это может быть закон, спущенный от имени бога тем или иным монархом. Это может быть и закон, принятый на основе общественного договора. Суть его от этого не меняется: каждый человек предварительно берет на себя обязательство соблюдать эти нормы. Соответственно, и появляется возможность определения форм легального карания нарушителя той или иной заранее определенной инстанции.

В современном мире, ключевой разницей в философии кримиального и государственного законов является смысл договора. Если криминальный договор, определяющий формы поведения данного сообщества, является договором о разделе сфер влияния, то общественный договор, является договором о равных правах личности и государственном механизме их защиты. Соответственно, эти разные договора отличаются и характером применяемых норм соблюдения закона и карания за его нарушение.

Примечательным является то, что сама степень нравственности государственного договора в современных странах мира очень разнится. Если при принятии Закона о правах в США право на ношение оружия и его применения в целях самозащиты считалось нравственным, то в иных странах, такая норма оказалась неприемлемой. Все сводилось к тому, что в том или ином обществе однозначно признается безнравственным. В западном мире, такой интервал узаконенных норм определелялся на нормах христианской религии. Соответствеено, иные общества брали за основу нормы своих религий.

Таким образом, никакое общество не может жить без закона. Весь вопрос в том, что зачастую общество попросту неприемлет существующий в нем закон и желает иной законности. Однако, все дело в том, что многие общества неспособны прийти к той степени сознательности, которая необходима для прививания в этих обществах государственного закона. В таких случаях, больше всего говорится о безнравственности общества, но не о сути существующей причины. По этой причине неопределенности, в обществе объективно прививаются нормы криминального закона, если там даже формально принят государственный закон.

Современный этап развития государственности в Армении является одним из многочисленных в мире примеров диктата криминального закона в общественной жизни. Сфера действия государственного закона очень сужена и не затрагивает ключевых сфер жизнедеятельности общества. Такое состояние дел связано не только с отсутствием в обществе понимания сути государственного закона, но и с фактом значительной подверженности сознания общества этно-криминальным понятиям и нормам. Люди даже не замечают, что сами отдают приоритет нормам кринального закона, видя в нем достаточную степень защищенности.