ՄԱՆՎԵԼ ՍԱՐԳՍՅԱՆ

Нарастающие претензии отдельных государств на роль вершителей судеб тех или иных региональных конфликтов становятся фактором углубления конфликтности в международных отношениях. Сейчас, уже ни для кого не секрет, что те или иные методы «коллективного» исчерпания конфликтных ситуаций, параллельно, создают проблемы мирового значения. Фактически, получается так, что международное право проявляет бессилие перед возникшими ситуациями. Бессильными становятся и сами новые субъекты международных отношений.

В международных политических кругах новая волна дискуссий о появлении угроз для получивших международное признание своей независимости после 1991 года государств, началась с того момента, когда Сербия попросила Международный суд вынести постановление о том, что по нормам международного права провозглашение независимости Косово является незаконным.

Обеспокоенность вызвало то обстоятельство, что те или иные решения международных инстанций могут создать тупики не только для государств, но и для международного права, в целом. Как видно, только сейчас, со всей очевидностью, начинает проявлять себя результат произвольного подхода к признанию новых государственных образований в условиях наличия разногласий между соседними государственными образованиями.

Примечательной, в этом смысле, является вышедшая недавно в журнале «Foreign Affairs» статья Николаса Гвоздева «Размораживая Косово» (http://www.foreignaffairs.com/articles/66392/nikolas-k-gvosdev/unfreezing-kosovo), в которой автор предлагает в международных переговорах отделить вопрос о независимости от вопроса о границах. Конкретно, по мнению автора, «дебаты о том, должно ли существовать независимое государство Косово с албанским большинством, должны вестись отдельно от решения территориальных вопросов».

Кажущееся не совсем понятным это предложение аргументируется следующим образом: «Если суд примет такое решение, то Косово окажется в тупике (ожидается, что решение суда будет принято в этом году). При таком развитии событий Косово не сможет вступать в международные организации, такие как ООН, а его взаимоотношения с ЕС останутся неурегулированными. ... Настаивая на проведении переговоров, Соединенные Штаты и Европа должны учесть две реальности. Во-первых, власти в Приштине не согласятся отказаться от провозглашенной независимости; а уже признавшие Косово государства – начиная с США – не готовы отказаться от такого признания. Во-вторых, ни одно правительство в Белграде не признает законность нынешних границ Косово».

Для разрешения такой гипотетической ситуации и предложен новый подход. Надо сказать, что описанный автором статьи политико-правовой тупик, является универсальным по многим параметрам. То значение, которое в международных отношениях в настоящий момент приобрел фактор признания, вынуждает всех искать пути спасения принципов международного права от натиска созданных этим фактором неразрешимых политико-правовых ситуаций. Случай с взаимоотношениями Косово и Сербии является симптоматичным. Он поставил под угрозу принципы Хельсинских соглашений от 1975 года. Конкретно, если Международный суд отклонит просьбу Сербии, то он поставит под сомнение принцип добровольного решения территориальных споров. Если удовлетворит – создаст описанный выше международный политико-правовой тупик.

Но, дело не только в ситуации вокруг Косова. В других конфликтных зонах дела обстоят сложнее. Спустя двадцать лет после международного признания независимости многих государств, выработанные в 1991 году критерии признания независимости, грозят обрушить международное право. Оказалось, что ни один принцип международного права не в состоянии противостоять самому феномену признания и создаваемой этим феноменом политической реальности. Видимо, в то время было игнорировано то важное обстоятельство, что признание независимости, помимо прочего, является методом признания политических прав. Что это может означать в условиях ситуаций, где имеется разногласие по правам – в свое время не было осознано в необходимом объеме. Это потом уже стало ясным, что международное признание по произвольному принципу стало не только методом «распределения прав» по совершенно нерегламентированным мотивам, но и стимулятором деструктивных политических потенциалов.

Действительно, случай с Сербией и Косово, не самый сложный – сложнее, возникшие вокруг Нагорного Карабаха, а также, Абхазии и Южной Осетии ситуации. Примененный в 1991 году критерий выборочного признания новых государственных образований на постсоветском пространстве, сформировал в указанных конфликтных точках неразрешимые ситуации и взрывной потенциал. Из локальных споров сформировались ситуации притяжения, способные воздействовать на важнейшие мировые процессы.

В этом можно убедиться, коротко охарактеризовав последствия проявленного в 1991 году подхода ключевых стран Запада к конфликтным зонам постсоветского пространства. Нет сомнения, что именно в тот период были заложены основы тех многих сложностей, которые в настоящий момент наращивают региональные и глобальные противостояния в различных направлениях. В первую очередь, следует указать документ под названием «О критериях ЕС для признания новых государств в восточной Европе и на территории Советского Союза». Речь и дет о том, что по решению Европейского Совета (Маастрихт, 9 - 11 декабря 1991 г.) 16 декабря 1991 г. в Брюсселе состоялось заседание Совета ЕС на уровне министров иностранных дел, на котором был определен общий подход «двенадцати» к вопросу официального признания новых государств на территории Советского Союза и в Восточной Европе.

Примечательным является то, что помимо прочего, министры в тот период выразили свою готовность признать новые государства, при условии соблюдения общепринятых международных стандартов и, исходя из конкретной политической ситуации. В частности, министры подчеркнули, что не будут признаваться государства, возникающие в результате агрессии, а также, будут учитывать влияние факта признания на соседние государства (с полным текстом документа можно ознакомиться: http://lawrussia.ru/texts/legal_673/doc673a164x544.htm).

Как видим, ведущие страны Европы изначально проявили политический подход к признанию постсоветских стран. В конкретных примерах международного признания стран Южного Кавказа трудно распознать логику проявленного политического подхода. Или же, приходится признать, что критерий «не будут признаваться государства, возникающие в результате агрессии», был применен к поныне не признанным государственным образованиям этого региона. А, возможно, этот критерий был игнорирован.

Сейчас уже целесообразно рассматривать не сами критерии, а созданные в результате их применения ситуации. Ведь, примеру «двенадцати» последовали все остальные страны. То есть, в тот период указанные критерии оказались универсальными. А реальный результат в том, что, эти критерии, главным образом, на корню «запороли» возможности для урегулирования конфликтов на основе прямых переговоров конфликтующих сторон с перспективой достижения реальных прочных соглашений. Здесь и зародился механизм превращения этих конфликтных точек в ключевые международные проблемы.

Проблема в том, что вместе с выборочным признанием независимости, в регионе осуществилось распределение прав. За признанными образованиями призналось право установления своих границ по своему усмотрению. В их распоряжении оказался арсенал прав, определенных для всех признанных государств, в первую очередь, право на законное применение силы против тех, в лице кого усматривались факторы посягательства на территориальную целостность.

Не было учтено то обстоятельство, что оставшиеся без признания субъекты, остались и без аргументов – их аргументы никто не желал слушать. Соответственно, они должны были обратиться к заинтересованным признанным государствам с целью обеспечения самообороны. Не было учтено и то, что кампании по силовому «установлению своих границ по своему усмотрению» могут быть безуспешными. Но, в реальности, произошло именно последнее: и в случае с противостоянием Азербайджана и Нагорного Карабаха, и в случае с противостоянием Грузии с Абхазией и Южной Осетией, территориальное разграничение было проведено в соответствии с планами непризнанных субъектов.

Сложилась ситуация, при которой реальный контроль над территориями остался за непризнанными государствами, а международно-признанное право – за теми, кто претендует на права первых. С момента прекращения военных действий, именно в таких условиях были начаты переговоры по урегулированию конфликтов.

Понятно, что изначально, любые переговоры не могли иметь прямой характер: конфликтующим субъектам не о чем было говорить друг с другом. Признанные государства вынуждены были обратиться к признавшим их странам, с просьбой восстановить «их» территориальную целостность. Никакого иного смысла дипломатия урегулирования не имела. Именно в этот момент международное сообщество встретилось с первыми плодами своего решения от 1991 года. Тогда же, оно встретилось с феноменом различного отношения отдельных стран к создавшимся ситуациям. Вокруг возникших конфликтных ситуаций сформировался баланс интересов. Понадобился компромисс, достижение которого оказалось невозможным. К потенциалам конфликтующих сторон прибавился потенциал заинтересованных стран.

***

Теперь можно вернуться к упомянутому в начале статьи принципу «отделения вопроса о независимости от вопроса о границах» в международных переговорах. Это предложение выглядит более понятным на фоне вышеописанной картины положения дел вокруг конфликтных ситуаций. В этом предложении привлекает то, что автор идеи придает ключевое значение аспекту равных условий для проведения прямых переговоров. В проекции на конфликтные ситуации Южного Кавказа это предложение выглядит еще более убедительным. Ведь здесь главной причиной, делающей прямые переговоры между конфликтующими сторонами невозможными, является неравенство предварительных условий. Это обстоятельство делает переговоры бессмысленными. Отсутствует предмет переговоров, замененный искусственными проектами по компромиссному изменению статус-кво на основе произвольных понятий.

Прямые переговоры между конфликтующими сторонами проявили бы свою эффективность, если бы европейские страны в свое время отказались признать новые государственные образования до тех пор, пока они не пришли бы к согласию по всем спорным вопросам. Ни одна из сторон не смогла бы тянуть переговоры до бесконечности, поскольку цель достижения международного признания сама по себе стимулировала бы быстрое согласие. На деле же, получившие признание государства вооружились намерениями добиться подавления противостоящей стороны усилиями международного сообщества, отказываясь от любого компромисса. Непризнанные же образования вообще оказались без всякой альтернативы, кроме как удерживать статус-кво. Зона и тема конфликтов быстро выродились в арены противоборства заинтересованных внешних сил.

Как кажется, в настоящее время, в арсенале международной общественности остается лишь один метод вывода конфликтных ситуаций на путь исчерпания конфликтного потенциала. Необходимо выровнять условия для прямых переговоров посредством признания непризнанных сторон конфликта, или же – замораживания международной признанности ранее признанного конфликтующего государства (в форме санкции). В таком случае, появится стимул для того, чтобы исчерпать конфликт посредством прямых соглашений. Если проблема независимости будет выведена за рамки компетенции конфликтующих сторон, то переговоры автоматически локализуются вокруг проблемы территориального разграничения. В таком случае, международное сообщество может не вмешиваться в переговорный процесс, но зато, может выставить условия на пути интеграции этих государств в международные структуры.

Эффект от такого подхода может превзойти все ожидания. Вмешательство в конфликтную ситуацию со стороны отдельных государств будет осложнено усилиями самих конфликтующих сторон. Да и внешний интерес к конфликтным ситуациям резко упадет в силу сужения темы спора. В результате – конфликты снова могут обрести локальный характер. Тогда, как метко высказался автор предложенной идеи, даже «корректировка границ территорий не приведет к вспышке новой нестабильности, потому что во всех этих договоренностях будут соблюдены принципы хельсинкских соглашений от 1975 года – ведь договоренности эти будут добровольными, заключенными в результате переговоров, а не насильственными и навязанными одной стороной другой».

Если не так, то трудно прогнозировать, как могут развиваться события в конфликтных зонах, и каковой будет судьба новых государств. Еще труднее представить судьбу международных принципов. Ну и совсем неясной становится судьба феномена признания независимости. Из стабилизирующего механизма международных отношений этот феномен все более вырождается в механизм поощрения деструкций. Более того, появление все большего количества «полупризнанных» государств делает феномен признания бессмысленным. Поневоле, от него придется изъять его из международной практики.