ՄԱՆՎԵԼ ՍԱՐԳՍՅԱՆ

Полторы десятилетия бесплодных усилий по укоренению в стране механизма свободных выборов привели не только к поляризации общества и политического класса, но и к переосмыслению сути и смысла политической борьбы в Армении. Проявившие свою активность после трагически завершившихся президентских выборов 2008 года гражданские инициативы за последние годы вышли в разряд наиболее самостоятельных политических явлений в Армении. Двадцатилетний период господства партийно-клановых интересов в политической жизни страны дал сбой – на арену вышли организованные граждане с лозунгом: «мы есть хозяева страны». Страна оказалась неподготовленной к к актам проявления претензий «своих новых хозяев». Первым реальным итогом этих явлений стала всеобщая нервозность политической элиты, как правящей, так и партийной. Гражданские инициативы подверглись невиданным волнам критики и непрязни со всех сторон. Универсальным обвинением стало обвинение в происках «неких сил». Однако, наиболее значимая проблема возникла тогда, когда несогласная с гражданскими движениями часть общества не только усмотрела в них посягательство на свои интересы, но и вышла поневоле в прямую конфронтацию с гражданскими активистами путем организации контр-акций. Возникла схема гражданского противостяния с трудно предсказуемой перспективой. Противостояние «желтых и красных шапок» вокруг проблемы крытого рынка на проспекте Маштоц в Ереване и жесткая стычка «революционеров» с полицией (часть которых была в гражданской одежде) на том же проспекте, стали символами идейного тупика и безысходности. Одновременно, они стали выражением симптомов оздоровления общества.

Несмотря на сгущение атмосферы нигилизма и недоверия по отношению к себе, гражданские активисты Армении за последние два года сумели не только решить ряд поставленных перед собой задач (экологи, защитники ереванского парка Маштоц, противники удорожания городского транспорта), но и утвердить новую политическую философию в стране. Идеи прямой демократии разломали стереотипы партийно-кланового понимания бесконечной безрезультатной борьбы «за отставку режима», введя в общественно-политический обиход понятие «самоопределившийся гражданин». Смысл политических требований, а также, методов по достижению поставленных целей, радикально изменился. Гражданские активисты сделали актуальной практику принуждения подчиниться закону всех граждан страны, независимо от их общественно-политического статуса. В условиях криминально-олигархическог порядка в Армении подобная позция гражданских активистов превратилась в ключевую проблему для властей и срашенного с ним политического класса и олигархического бизнеса. Старой системе понадобились новые методы отстаивания установленных в стране антиконституционных порядков и незаконных интересов – в прямом противостоянии с обществом старая система начала терять свои способности.

Проблема гражданских инициатив обрела серьезный смысл в нынешнем году, когда дейтствующий режим пошел по пути целенаправленного формирования схемы прямого противостояния граждан. Опыт многомесячного противостояния гражданским активистам в ереванском парке Маштоц, где вся ставка властей была сделана на возможности полиции, не мог не проявить тщетность действий последних по отстаиванию незаконных интересов теневого бизнеса. И уже, в нынешнем году, на пути требующих восстановления прежнего вида ереванского крытого рынка активистов встали уже не полицейские, а работники владельца этого рынка. При этом, действия работников рынка была придана организованность и идейность (вплоть до копирования головных уборов активистов, но и иным цветом – красные против желтых). Но более важным обстоятельством стало то, что независимо от того, каким образом последние были выведены на улицу, и они поставлены перед проблемой защиты своих прав (прав, которые могут быть отобраны владельцем рынка в случае отказа защищать его интересы). То есть, активность приобрела жизненно важный смысл.

Именно последнее обстоятельство сделало действия «защитников рынка» серьезным внутриполитическим фактором: людям не оставили иного выхода, кроме как подавить активность «защитников архитектурного памятника» посредством выдвижения концепции «попранности своих прав на работу». В данном случае, факт принуждения со стороны владельца рынка не имеет особого значения. Поставлена цель «свыше», и она должа быть достигнута – лишь в этом смысл движений «красных» отличается от смысла движения желтых, которые сами формулируют свои цели. Во всем остальном, мотивы лагерей равнозначны: защищаются свои права.

Складывающаяся ситуация гражданского противостояния по описанной схеме вырождается в более серьезную внутреннюю проблему Армении, в сравнении с более привычной ситуацией противостояния гражданских инициатив с полицией. Несмотря на то, что суть противостояния с посдедними не меняется (и полиция и «защитников рынка» отстаивают права олигархов), смысл противостояния обретает совершенно иной смысл. Оба лагеря все больше выталкиваются за рамки закона. В случае противостояния активистов с полицией (как это было в период защиты парка Маштоц в Ереване (весна 2012 года) ясен был смысл правового спора, развернувшийся вокруг этого парка. Задача защитников парка (очистить общественную собственность от незаконного строительства) в корне оличалась от задачи полиции, которую обвиняли в незаконности действий по защите незаконно размещенной на общественной территории собственности). Это обстоятельство парализовывало действия полиции, которая вынуждена была просить разрешения проблемы у властей страны.

В настоящее время власти своими действиями по поощрению противостояния двух лагерей граждан вымывают правовые основы действий защитников рынка и целенаправленно ведут в дискредитации гражданского движения. Понятно, что на этом пути власти заинтересованы в увеличении дозы беззакония в действиях противостоящих лагерей. В итоге, действия гражданских активистов реряют эффективность. Можно утверждать, что в данном противостоянии вырабатывается модель нейтрализации всякой гражданской активности. По крайней мере, полиция из роли противодействущей силы переходит в роль неправедного судьи, однозначно отстаивающего интересы «защитников рынка». Последнее обстоятельство делат силы неравными: при нынешних подходах к решению посаавленной задачи гражданским активистам невозможно добиться успеха.

Если даже отвергуть перспективу перерождения описанной ситуации в масштабное гражданское противостояние, то необходимо признать, что на пути гражданского движения по защите своих прав (в тех или иных сферах общественной жизни) общество Армении столкнулось в невероятно сложной задачей – установить законность в подобной схеме противостояния становится трудно разрешимой задачей. Власти всегда могут противопоставить требованим граждан значительные контингенты людей, вынужденных бороться за возможность сохранить свои рабочие места и статус. В экономических условиях Армении задача властей не очень сложна. Уговорить подконтрольных крупному бизнесу людей отказаться от противостояния с гражданскими активистамии, тем более, признать требования последних законными, нелегко.

На первый взгляд кажется, что складывающаяся ситуация не содержит в себе выхода на путь установления законности – не формируется сама схема законности. Однако, изучение опыта подобных ситуаций в мировой практике народных движений позволяет утверждать, что требующая законности часть общества всегда может найти убедительные методы принуждения правоохранительных органов признать законность тех или иных требований и поддержать эти требования. Это получается лишь тогда, когда гражданское движение в своих действиях проявляет приверженность законности во всем. Любая противостоящая сила теряет опору и признает примат закона и законность требований подчиниться закону.