ԻԳՈՐ ՄՈՒՐԱԴՅԱՆ

Современная Армения возникла в результате национально-освободительной борьбы, которая велась несколько десятилетий, предшествующих 1918 году, и невероятного напряжения сил в борьбе с Турцией и ее сателлитами – курдами и кавказскими татарами. Второе армянское государство – Нагорно-карабахская республика – возникло в результате длительного духовного развития, достижений и трагических ошибок, вооруженной борьбы с противником, располагающим численным и материальным превосходством. Армянам незачем благодарить кого-то за государственность и территорию, на которой она утвердилась, армяне имеют то, что сумели отстоять вопреки врагам и партнерам. С осознанием этого важнейшего обстоятельства связано дальнейшее развитие армянской государственности.

Азербайджан, как государство, этнос и общество возникло, при сильном покровительстве Турции и в соответствии с политическим проектированием непубличного характера. Азербайджан возник не на полях сражений и не в результате длительной национально-освободительной борьбы. Без поддержки Турции и заинтересованности ряда центров силы той эпохи армянские силы уничтожили бы любую попытку создания на Кавказе такого государства. На протяжении всего советского периода, этнос азеров представлял собой паразитическое сообщество, склонное к маргинальным формам общественного устройства. Приобретение Азербайджаном значительных финансовых доходов, в результате добычи и экспорта углеводородов, создает совершенно ложное впечатление о прогрессе, политических, экономических и общественных успехах этого государственного образования. Действительно, Азербайджан демонстрирует существенное накопление богатства и материальных ценностей, что, однако, никак не может расцениваться как признак принципиального развития. Данная модель «развития» хорошо известна и никак не может стать условием модернизации данного этноса, превращения его в современную, цивилизованную нацию. Азербайджан остается конгломеративным этносом и обществом, где отсутствует подлинная консолидация и осмысление общности исторической судьбы.


В этносознании азеров Турция остается исключительным условием и гарантом их существования. За последние десятилетия азеры продемонстрировали «классические» примеры дистанцирования от общенациональных задач и проблем, предпочли связать свое материальное существование с многомиллионной экономической эмиграцией, при этом, вовсе не демонстрируя социальную мобильность, продолжая быть приверженными своим традиционным формам труда и жизнедеятельности. Общественная практика показала, что ни может быть и речи о каких-то устойчивых, традиционалистских типах поведения, в обществе азеров, скорее, присутствуют потребительские, вовсе не патриотические мотивации, а в общественно-политическом сознании – растерянность, полное непонимание развития международной ситуации, а также иллюзии относительно внешней помощи и поддержки. В целом, азеры демонстрируют доминирование подражательной модели, то есть, абсорбцию внешней ментальности, но у тех этно-общественных типов, которые давно утратили идеалистические ценности и предпочитают потребительские мотивации. Это, прежде всего, анатолийские турки и русские, которые, сходятся в большинстве системных ценностях, и стали примером суб-европейской модели развития, которой присущи неполноценные, незавершенные формы общественного сознания, что отражается на плохой усваиваемости религиозной жизни.


Общественное сознание азеров отличается крайними формами цивилизационной дезориентации, можно даже сказать, фундаментальной маргинальностью. При этом, данная маргинальность характерна вовсе не высокой творческой напряженностью и не героическими идеалами, а стремлением к «покою» и отсутствию самопожертвования. Перед азерской элитой открыты радужные перспективы материального, служебного и социального успеха, что вмещается в рамки конкурентной борьбы за дележ нефтяных доходов. Азерская элита пытается интегрироваться и стать составной частью мировой элиты, и это в некоторых случаях успешно осуществляется, но, одновременно, выясняется, что эпоха мировых элит уходит в прошлое, и само понятие мировой элиты утрачивает свое традиционное значение. Поэтому, азеры пытаются вскочить на борт уже тонущего судна, не понимая, что финансовая база никогда не была достаточным условием участия в мировых элитарных клубах. Грузинской элите дважды или трижды в истории предоставлялся шанс интегрироваться в мировую элиту, но это было явно ей не под силу. Пока нет никаких оснований утверждать, что азерская элита не может стать частью элиты ни Запада, ни Востока, и ей, пока уготована роль сервисного элемента российской и турецкой элит. Хорошо узнаваемый аналог армянских олигархов, возможно.


События осени 2005 – осени 2006 годов и осени 2008 – весны 2009 годов, если попытаться структурно проследить и понять характерные черты процесса так называемого урегулирования карабахской проблемы, – это не что иное, как экзальтирование сути азерской политической элиты, ее совершенная неспособность осмыслить и сделать выводы из реальных интересов и позиции мировых центров силы. Нет никаких оснований придавать армянскому политическому руководству каких-либо преимуществ в проведении политики и участия в международных отношений, но вечное сравнение двух сторон не есть метод структурного выяснения характеристик одной из сторон.


Одним из роковых обстоятельств политических ошибок армянского руководства и армянского политического класса стала явная переоценка способностей и потенциалов Азербайджана, как государства, способного сохранить свои территории и позиции в мире. Совершенно понятно, почему олигархическое, причем, весьма, провинциальное мышление и способы реакции армянских лидеров обусловили обаяние финансовых успехов Азербайджана, что во многом определяет ожидания перспектив. Только ущербное мышление может привести к восприятию денежных возможностей противной стороны как чего-то существенного. Буржуазное общество не может ни игнорировать финансовый фактор, ни трезво оценить всю совокупность факторов, играющих, действительно, основополагающую роль в международных политических играх. «Игровое мышление» или, вернее, видение политических процессов как игры, на самом деле, не самый адекватный прием выработки политических оценок, а, скорее, вынужденный метод, обусловленный буржуазным обществом. Если многофакторный политический процесс и является формой игры, то это вовсе не означает, что законы и закономерности игры имеют фатальный характер и приведут только к одному или ограниченному числу вариантов исходов. Вместе с тем, создается впечатление, что оценки возможностей, успехов, провалов, прорывов в деятельности азерского руководства в Армении воспринимаются, исключительно исходя из денежных возможностей противника. Какое же значение имеет опыт карабахской войны и вообще подлинного карабахского политического процесса? И имеет ли нынешнее армянское руководство отношение к карабахской войне и к подлинному карабахскому политическому процессу? Неужели данный опыт не имеет никакого практического значения, или вовсе утрачен в суматохе борьбы за власть?


Азербайджан гораздо более уязвимое государство, чем это может представляться. Нефтегазовые ресурсы стали предметом и причиной серьезного и постоянного внешнего вмешательства и стали одним из факторов «замораживания» карабахского конфликта. Нынешний мировой экономический кризис показал, насколько уязвима экономика Азербайджана. Западное сообщество, прежде всего, США, Великобритания и Европейский Союз заинтересованы в уже абсорбированных правилах игры, позволяющих беспрепятственно получать нефть и газ, а также использовать транзитные возможности, в первую очередь, военный транзит. Запад заинтересован в стратегической консервации ситуации в Южном Кавказе, в особенности, после грузино-российской войны, в результате которой Россия оказалась во многом блокированной в регионе, и США теперь имеют возможность «легитимно» контролировать южно-кавказский «коридор» и энергетические ресурсы. США постоянно пытаются внушить азерскому руководству и всему азерскому обществу, что вовсе не Турция, а США и их партнеры по НАТО являются действительными гарантами безопасности и суверенитета Азербайджана. Это вовсе не пропагандистское поведение американцев, а, по большому счету, действительно так, если иметь в виду, что самостоятельное и независимое поведение Турции в регионе пока невозможно и может привести к большой региональной войне.


Европейский Союз, несмотря на противоречия в отношениях с США, в данном случае полностью поддерживает это положение и, также, пытается вывести Азербайджан из-под эгиды Турции и обязать его в приоритетных отношениях, вовсе не с Турцией, а с Западным сообществом. В данных условиях Азербайджан прочно включен в систему глобальной безопасности, что предполагает и обязательства, что, во многом, исключает системные решения по совместному с Турцией плану ведения широкомасштабной войны. Как ни странно, данная системность устраивает и Россию, которая вовсе не хотела бы видеть реализацию «тайных договоренностей», которые имеются между Турцией и Азербайджаном на случай реальной угрозы. Данная системность пока что работает, хотя в регионе вполне можно ожидать волюнтаристские и волевые решения.

По существу, безопасность Азербайджана базируется на двух опорах – договоренностях с Турцией и Западным сообществом. Несмотря на определенную заинтересованность России в Азербайджане, она стала использовать многие рычаги давления на него, используя потенциальный конфликт в азербайджано-дагестанском приграничье, пытаясь манипулировать капиталами этнических азеров в России и выстраивая довольно откровенную политику, направленную на получение азербайджанских нефти и газа, причем, уже без каких-либо условий и уступок. Азербайджан, во многом, упустил возможности формирования более доверительных отношений с Россией и не имеет никаких шансов на проведение так называемой многовекторной внешней политики. В Москве, во многом, поняли, что в Баку некоторые уступки воспринимают исключительно как слабость в российской позиции, и продолжают проводить бессмысленную политику, рассчитанную, вернее, очень плохо рассчитанную, на выстраивание отношений с двумя или тремя «полюсами».


Длительное время азербайджанские спецслужбы пытались проводить в отношении России и в самой России довольно широкую подрывную деятельность, и это не могло пройти бесследно. После некоторых договоренностей и заметного укрепления контрразведывательной и специальной работы России, данная деятельность Азербайджана, так же, как и Турции, была существенно ограничена. Тем не менее, Азербайджан, при поддержке Турции, поставил целью создания в России не просто действенного и эффективного лобби, а внедрения в государственные и политические структуры России нескольких блоков, представляющих этнических азеров и их ставленников, с целью оказывать сильное влияние на политику России, опираясь на финансовые возможности и 3 млн. азеров, постоянно проживающих здесь. Не исключено, что США заинтересованы в этой деятельности Азербайджана в отношении России, но, при этом, американцы не могут не исключать интеграции русской и азерской элиты в результате такого внедрения, и в стратегической перспективе должны опасаться усиления спецдеятельности Азербайджана в российском направлении.

Данная работа не может не иметь отношения к интересам Турции, и именно это обстоятельство является наиболее важным фактором контр-деятельности России. Несмотря на некоторые потуги российских политических проектантов и заинтересованных групп, лоббирующих интересы Азербайджана, Россия не имеет шансов включить современный Азербайджан в число ее надежных партнеров. Враждебность между Россией и турецко-азербайджанским альянсом настолько глубока и фундаментальна, что ожидать какого-то альянса или тесного сотрудничества невозможно. В Москве не могут не понимать, что амбиции Азербайджана связаны с его финансовыми возможностями и партнерскими обязательствами перед Турцией, что весьма опасно для интересов России. Россия довольно длительное время опасалась дестабилизации в Южном Кавказе, в особенности, того, что может быть связанно с региональными конфликтами. Теперь Россия понимает и готова на гораздо большие риски, которые могут возникнуть как в связи с ее политикой, так и с деятельностью других государств, если это может привести к усилению ее позиций и ослаблению позиций ее противников.


Отношения Ирана и Азербайджана носят непримиримо враждебный характер, и Иран рассматривает Азербайджан как один факторов угрозы его кардинальным интересам. Иран участвует в многогранной деятельности по дезорганизации азербайджанского общества и государства, фрагментации этого государства, расчленению его на ряд мини-государств, подконтрольных или нейтральных для Ирана. Это вовсе не эпизодическая и не ситуационная деятельность, это политическая стратегия Ирана. В Иране очень хорошо понимают пороки и уязвимость Азербайджана, и, независимо от политических пристрастий иранских политиков и руководителей, не предполагается долговременного существования Азербайджанского государства, во всяком случае, в его нынешнем виде. На нынешнем этапе перед Ираном стоит задача создания факторов устойчивой нестабильности Азербайджана, используя этно-религиозные условия. Азербайджан стал ареной межконфессиональной борьбы, и рассматривается различными исламскими центрами влияния как удобная и приемлемая арена для развертывания борьбы и инициатив по перенесению сюда многих более глобальных противоречий. Таким образом, Иран не одинок в такой деятельности.


Кардинальной ошибкой армян явилось то, что, пытаясь решить карабахскую проблему, они позволили вовлечь себя в совершенно идиотские схемы внешних политических инициатив, где положение Армении стало более чем ущербным. Забыта главная цель и задача, мягко говоря, «коррекции» границ и самого нынешнего формата существования азербайджанского государства. Армении навязаны чуждые цели и интересы, что не может, в конце концов, не привести к катастрофе и утрате карабахской провинции и других территорий. Нужно понять, что перед Арменией стоит историческая сверхзадача – ликвидировать нынешнее агрессивное азерское государство и создать новую долговременную геополитическую ситуацию в Южном Кавказе. Один из умнейших армян, который знал цену идеям и проектам, как-то сказал: «Если б передо мной была поставлена задача серьезными политиками, я бы осуществил ее, хотя бы до некоторого этапа, когда понадобилось бы не очень большое усилие, при условии минимальной глупости». Вместе с тем, стало понятно, что нынешнее поколение армянских политиков «пролетает» и не способно на какие-либо творческие инициативы. Конкуренция между властями и оппозицией в беготне за мечтой о спокойной жизни будет продолжаться. Видимо, утратив драгоценное время, эти задачи придется решать новым поколениям. Это будет, действительно, прорывом.