ԻԳՈՐ ՄՈՒՐԱԴՅԱՆ

В условиях урегулирования ближневосточного конфликта, значительного сближения арабских государств с США Израиль как важнейший до этого геополитический фактор последовательно сходит с актуальной политической арены. Израиль по существу завершил свою историческую роль в регионе как бастиона США, и его геополитическая роль также исчерпана.

Роль Израиля в регионе в перспективе может рассматриваться исключительно в связке с другими державами – Турцией, Эфиопией, Азербайджаном, Грузией, Иорданией или в качестве экономического партнера соседних и иных арабских государств, прежде всего, Палестины, Иордании, Сирии, Ливана и Египта. В изолированном виде Израиль более не может существовать в регионе как динамично развивающееся государство. Если в ближайшие 3–5 лет Израиль не решит важнейшие для себя проблемы – источники воды, получение нефти из ближневосточных источников, вывод массовых товаров и продукции ВПК на арабские рынки, интеграция в финансово-банковскую и общую экономическую систему арабских государств, то экономика Израиля, возможно, перестанет быть конкурентоспособной на международной арене. Однако осуществление этих задач непосредственно зависит от позиции и политики Сирии. Поэтому Сирия стала объектом активной политики США и Израиля.

Быстрое установление нормальных отношений Израиля с Сирией вряд ли возможно, так как, помимо политической и экономической целесообразности, следует учитывать этно-психологические факторы и воспитание нескольких поколений сирийцев на ненависти к Израилю. Вместе с тем, и это представляется возможным в общем русле американского плана создания универсальной системы отношений в регионе.

В настоящее время Валовой внутренний продукт всех соседних с Израилем государств не намного больше, чем ВВП Израиля (196 млрд. долл.) Их экономическое развитие, в особенности Иордании и Египта во многом зависит от американской помощи и инвестиций. В определенной мере сотрудничество Израиля с Египтом, Иорданией, Катаром и Марокко можно назвать если не политическим, то экономическим региональным блоком, и остальные арабские государства, так или иначе, в будущем должны будут считаться с этим обстоятельством. Нужно принять во внимание, что ряд арабских государств рассматривают урегулирование отношений с Израилем и блокирование с ним по ряду политических и экономических вопросов как фактор снижения значимости вмешательства в дела региона Ирана и Турции, которые являются не очень желательными акторами для современной арабской элиты, в особенности, для Саудовской Аравии, Египта, Иордании, государств Персидского залива, а также Алжира, Марокко и Туниса, то есть большей части арабского мира. Что касается Ирака, то эта страна как и прежде рассматривает Иран и Турцию как наиболее опасных противников. И только Сирия выступает помехой в создании некого арабо-израильского блока.

Египетская революция, в определенной мере, имеет задачу усиления роли Египта в регионе, который должен «подтвердить» свою роль лидера арабского мира, что предполагает не столько противостояние Израилю, а, скорее, недопущение обретения Турцией и Ираном новых позиций в регионе, что сделало бы их региональными лидерами. Сейчас арабы стали опасаться того, что Турция и Иран могли бы договориться о разделе зон влияния на Ближнем Востоке, хотя это трудно представить, так как оба государства стремятся усилить свое влияние на одни и те же страны региона. Хотя аналитики в США и Израиле подвергают сомнению революционный характер египетских событий, стало понятным, что Египет стремится обрести утраченные позиции, что предполагает создание регионального блока, с которым может стать солидарен Израиль, как бы это ни выглядело сейчас парадоксальным.

Другими активными инициаторами геополитического блокирования в регионе выступают Иран, Ирак (после восстановления суверенитета) и Саудовская Аравия. Однако успех их инициатив также полностью зависит от позиции и политики Сирии. В настоящее время отношения между Сирией и Ираном являются гораздо более дружественными и партнерскими, чем между Сирией и арабскими государствами, включая и Египет, и Саудовскую Аравию, а также Ирак. Это вызывает «политическую ревность» со стороны арабских государств, и они готовы предпринять шаги по «перевербовке» Сирии. Но следует иметь в виду, что это, так или иначе, приведет к сближению Сирии с США. Поэтому представляются весьма интересными прогнозы региональных экспертов относительно возможности формирования двух принципиальных, но несовместимых блоков: Ирак – Саудовская Аравия – Сирия или Иран – Ирак – Сирия.

Первый блок логически ориентирован на больший политический прагматизм и, следовательно, на США. Уязвимыми сторонами данного блока являются: отсутствие общих сухопутных границ между этими странами, существенные различия во внутренних политико-идеологических установках данных режимов, фактор ваххабизма и весьма тесные отношения Саудовской Аравии с США. Данный блок во многом может носить формальный характер. Более предпочитаемым блоком является второй – Иран – Ирак – Сирия – Ливан. Этот блок явился бы наиболее мощной в военно-политическом отношении геополитической «связкой» в регионе. Не исключено, что если данный блок сформируется, он будет пользоваться расположением Саудовской Аравии – наиболее экономически сильного государства региона. Блок Иран – Сирия – Ирак – Ливан будет иметь не только более самостоятельное значение, но и вполне определенных региональных противников – Турцию и Израиль. Этот блок позволит создать обширное безопасное пространство от Центральной Азии и Индии до Средиземного моря, тем самым контролируя важнейшие коммуникации и обеспечивая обход Турции и Суэцкого канала.

Ливану представляется крайне выгодным формирование данного блока, с которым он будет сотрудничать как региональный и мировой финансово-банковский центр и страна, располагающая важными морскими портами. Региональные эксперты все более склоны рассматривать Саудовскую Аравию в перспективе как более нейтральное государство, оказывающее влияние на регион посредством нефтяных и финансовых ресурсов. Нет сомнений в том, что турецко-израильский блок при участии в нем государств Южного Кавказа станет сильнейшим в военном отношении в регионе. Поэтому противопоставление ему становится важной геополитической задачей государств, подвергающихся турецко-израильской экспансии – Ирана, Ирака и Сирии, которые, как и раньше, рассматривают ухудшение турецко-израильских отношений как временное явление, и убеждены, что эта некая региональная игра Турции, которая вскоре будет свернута под давлением США и других политических и экономических обстоятельств.

В этой связи представляет интерес рассмотрение роли Ирана в данном регионе. В беседах с экспертами и политиками Ближнего Востока постоянно ощущается повышение роли Ирана в регионе. Это связано не столько с прямой причастностью Ирана к военно-политическим успехам «Хезболла» в Южном Ливане, но и большим интересом, который вызывает столь крупное государство, создающее ракетное и ядерное оружие для разобщенных арабских государств, большинство которых не в состоянии себя защищать самостоятельно. Внутриполитическая борьба в Иране, безусловно, отразилась на ситуации в исламских радикальных движениях, прежде всего в партии «Хезболла». Внутри «Хезболла» имеются группировки, которые симпатизировали президенту М. Хатами (а в дальнейшем и продолжателям идей реформ и либерализации), и есть верные Хаменеи. Избрание президентом М.Ахмадинеджада в значительной мере внесло настроения дезориентации в исламские политические круги. Имеются вполне доказательные признаки того, что Иран разработал новую политику в отношении «Хезболла» и других шиитских политических движений. Целью М.Хатами являлось огосударствление организации «Хезболла», превращение ее в политическую организацию парламентского и гражданского типа, проповедующую идею исламской демократии. До сих пор Иран опирался на шиитские организации в Ливане как вооруженные, что ограничивало сферу влияния Ирана и в значительной мере создавало неудобства для политических маневров. М.Хатами пытался преодолеть одностороннее влияние Ирана в Ливане только через «Хезболла» и положение «Хезболла» в ливанском обществе, где «Хезболла» все более играет роль политического «полюса», противостоящего многим традиционным силам в стране. Иранские реформисты пытались превратить «Хезболла» в партию-носительницу государственнической идеи и с ее помощью влиять на политику Ливана и общую ситуацию в арабском мире. Иран очень заинтересован в политическом влиянии в Ливане как стране, которая рассматривается в определенных планах США и европейцев в рамках новых отношений в регионе как экономический партнер и конкурент Израиля. Ливан для Ирана является наиболее благоприятной политической площадкой формирования финансово-экономического центра региона.

Иран продолжает сокращать оказание помощи «Хезболла», предлагая этой организации выйти на «самообеспечение», но с при иранской помощью. Однако Иран пытается превратить «Хезболла» в более жизнеспособную политическую организацию, как важный инструмент давления на США, Израиль и Запад в целом. В настоящее время в шиитской общине Ливана наблюдается рост популярности «Хезболла» и падение влияния «Амаль», которые предпочитают войти в альянс. Это связано с благотворительной и экономической помощью «Хезболла» шиитскому населению Ливана, особенно в долине Бекаа.

Представляет интерес мнение экспертов относительно сирийско-российских отношений. По их мнению, Сирия будет демонстрировать Западу политическое дистанцирование от России, хотя уже сейчас предыдущая конструкция сирийско-российских отношений разрушена, как по объективным, так и по целевым причинам. Последний визит Хафиза Асада в Москву показал Сирии тщетность попыток решить вопросы перевооружения армии с помощью России. Сирия практически не имеет средств для проведения этих масштабных мероприятий и сейчас возлагает надежды на помощь США и Франции. Однако, совершенно очевидно, что Б.Асад вернулся к испытанным способам ведения внешней политики и готов установить с Россией более тесные отношения, вовлекая ее в ближневосточные политические и экономические процессы.

Арабские эксперты не готовы предположить направления и подходы в части восстановления позиции России в регионе. Следует отметить, что арабские эксперты способны блестяще анализировать текущие политические ситуации и осуществлять краткосрочные прогнозы. Но они совершенно не способны делать долгосрочные прогнозы и представлять глобальные и региональные геополитические схемы. Попытаемся очертить схему возможного восстановления позиций России в регионе. Они связывают это с участием России в формировании не зависимых от Запада геополитических блоков, которые уже во многом определены. Они считают, что особенно приемлемым для России является геополитический блок Иран – Ирак – Сирия, с участием ряда других государств, что будет представлять собой наиболее мощный блок, способный проводить если не анти-западную, то достаточно независимую от Запада политику. При этом, можно не сомневаться, что эксперт был искренне заинтересован в восстановлении Россией позиций в регионе.

Представляют интерес перспективы, которые открываются в связи с упрочением власти Башара Асада. Нет оснований утверждать, что в политике это будет отмечено как определенно про-западная позиция. Б.Асад попытается заручиться поддержкой Франции и европейцев в части исключения контроля США над Сирией. В этом заключалась одна из важных внешнеполитических линий Хафиза Асада, которую он так и не сумел реализовать даже отчасти. А внешнеполитическая доктрина Х.Асада будет реализовываться, так как она составляет важную составляющую общей политической доктрины нынешнего режима в Сирии. Несомненно, что нынешнее сирийское руководство не рассматривает Россию как ключевого политического партнера, но будут пытаться поддерживать с Россией дружественные отношения, балансируя на международной арене. В целом отношения Сирии с Россией могут рассматриваться как стратегические или близкие к таковым, если Россия однозначно поддержит Сирию в ее противостоянии с США и Израилем. В арабском мире имеется много экспертов, которые сомневаются в том, что Россия может занять такую позицию. Вместе с тем, усиление роли России в регионе стало бы важным фактором ослабления влияния Турции.

В связи с этим представляют интерес также мнения относительно роли Франции и ЕвроСоюза в регионе и месте Сирии во французской региональной политике. Согласно этим мнениям, у европейцев имеется согласованная политика относительно политического и геоэкономического проникновения в регион. Европейцы уже давно решили здесь свои вопросы в банковской и финансовой сфере, в части формирования рынков своей лидерной продукции, в том числе в сфере передачи технологий. Но главной проблемой европейцев является обеспечение бесконтрольного или малоконтролируемого доступа к нефтяным и газовым источникам. Нефтяная сфера остается главной ареной политической борьбы американцев с европейцами. По мнению экспертов, было бы ошибочным предположить, что урегулирование ближневосточного конфликта позволит европейцам занять более предпочитаемые позиции в данном регионе. Данное утверждение не имеет под собой реальной почвы и политической логики. Считается, что, напротив – по мере урегулирования конфликта роль США будет в регионе доминирующей, и весьма продолжительное время. Если США удастся навязать Сирии и другим государствам региона «универсальный режим новых политических и экономических отношений», в которых будет участвовать Израиль, то США практически становятся единственным субъектом западного мира в решении важнейших политических и геополитических вопросов.

В отличие от европейцев, которые не могут надеяться на проведение вполне самостоятельной политики и вынуждены опираться на достаточно идеологизированные и поэтому политически немобильные и экономически неэффективные режимы в регионе, США, напротив, стремятся установить некую систему универсальных отношений, в чем заключается их неоспоримое политическое и экономическое преимущество. Кроме того, ЕвроСоюз пока не способен проводить внешнюю политику, особенно в отношении целых регионов, как «единый внешнеполитический центр». Франция вынуждена выступать практически единолично, подразумевая опору на Германию и европейские средиземноморские государства, которые не являются серьезными партнерами во внешней политике. Это делает политические усилия европейцев более распыленными. Следует отметить, что в отличие от американцев, чьими партнерами являются и арабские страны и Израиль, европейцы не могут рассчитывать на доверительное партнерство с Израилем, который считает Европу своим онтологическим противников. Но главным фактором американского преимущества является способность эффективного военного присутствия и оказание масштабной финансовой помощи, на что не способны европейцы.

Если эпоха идеологических режимов в данном регионе уйдет в прошлое (типа сирийского или иракского), то шансы европейцев на политическое присутствие в регионе станут еще менее реальными. Вполне возможно, что по воле США европейцы будут допущены к определенному политическому спектру в регионе, в целях создания иллюзии отсутствия полного диктата США. Но эта роль всегда будет ограничиваться отсутствием «свободного» доступа к источникам нефти стратегического значения. Безусловно, что в этом направлении будут всегда выступать совместно с Великобританией, против европейцев. В этом смысле положение европейцев в регионе весьма схоже с положением России. И Россия, и Франция (возможно в тандеме с Германией) могут опереться только на собственно региональные инициативы (то есть в известном смысле придти на готовое и решенное политическое поле). У обоих держав есть шансы восстановить свои позиции в регионе только в сотрудничестве с региональными геополитическими блоками. Поэтому важной политической задачей России представляется отслеживание политических процессов в направлении формирования таковых блоков, осуществление инициатив по ускорению и поддержке данных блоков и сотрудничество с ними. Так или иначе, египетская революция форсировала формирование региональных блоков и альянсов.