ՄԱՆՎԵԼ ՍԱՐԳՍՅԱՆ

Демократизация Армении, в ряду других государственных проблем, рассматривается в качестве одной из стратегических. Однако, реальные успехи в демократизации Армении, на сегодняшний день, вряд ли могут считаться удовлетворительными. Периодические внутриполитические волнения, жесткая полемика власти и оппозиции, являются свидетельствами наличия трудноразрешимых внутренних проблем в стране. Уже тот факт, что за последние два года основной дискутируемой темой является тема «восстановления конституционного строя» вкупе с темой о «не легитимности власти» указывают на глубину накопившихся здесь социально-политических противоречий. Яркой иллюстрацией этого состояния стали трагические события 1 марта 2008 года в Ереване, где действующие власти Армении вошли в прямое столкновение с обществом.

Все последние годы в средствах массовой информации все чаще делаются попытки подвергнуть рациональной оценке суть основных факторов, препятствующих демократизации страны, в частности, проведению свободных выборов и формированию национальной власти. Однако интеллектуальная элита страны не может прийти к единому мнению по этому вопросу. В итоге, причины сводятся или к «незаконности» власти, или к «деструктивному влиянию на государственное строительство карабахского конфликта», или к «проискам России».

НО, на наш взгляд, ключевые причины политических неурядиц Армении (как и ряда других стран постсоветского пространства) обсуждаются мало. И это неслучайно. Политическая и интеллектуальная элита Армении является таким же носителем искаженного мировосприятия, как и постсоветское армянское общество. В частности, до сих пор, крайне мифологизированными являются представления о демократии и государственном устройстве на основе конституций. Понятия право и гражданское общество не осознаны во всей их глубине.

Столь же трудно поддается пониманию технология формирования власти и всего государственного порядка на основе правовых норм. В результате, в политическом обиходе оказываются идеи и технологии, сами по себе являющиеся препятствием на пути построения государственности, тем более формирования демократических норм.

Как и в некоторых постсоветских странах, Армении пришлось пройти путь этнического авторитаризма и прийти к криминально-олигархическому состоянию. Специфическим результатом такого состояния является деидеологизация общества и значительная его дезориентированность в вопросах государственного строительства. Настроившееся на демократический метод формирования своего государства армянское общество стало перед фактом невозможности формирования национальной власти выборным путем. Такое положение дел породило глубокое чувство бессилия перед национальными и мировыми политическими реалиями, а сложившееся состояние универсальной беззащитности граждан грозит укоренить в общественном сознании чувство безысходности.

Кажется, что такое положение дел может продолжаться сколь угодно долго. И надежды общества могут быть направлены лишь на целенаправленные внешние усилия западных стран и международных организаций. Укоренение подобных ощущений, действительно, заметно у многих в Армении. Однако неверным было бы не замечать симптомы качественной трансформации политических взглядов армянского общества за последние годы. В первую очередь, это касается факта падения влияния этнических понятий на политические процессы, а также, роста правосознания в обществе.

В такой ситуации, любое исследование по тривиальным основам культуры конституционной государственности может вызвать повышенный интерес у широкой общественности. Предлагаемая ниже читателю статья, на наш взгляд, принадлежит именно к этой категории исследований, поскольку подготовлена в максимально популярном изложении и доступна многим. Статья была подготовлена в 2003-4 годах, и один из ее вариантов впервые был опубликован в авторском сборнике статей «Государство, общество, конфликт», Ереван, 2006г. Приводим авторский текст без изменений.

Манвел Саркисян

Конституционный строй в теории и на практике

Армения: отсутствие формулы гражданского согласия

Установление в Армении авторитаризма криминального типа в условиях наличия Конституции, Гражданского и Уголовного кодексов, судебной системы, выборной системы власти, закона о собственности и пр. свидетельствует об отсутствии ключевых обстоятельств, необходимых для задействования формально принятых правовых актов, то есть – задействования силы Закона. В общественно-политической жизни действуют более значимые механизмы, не регламентированные законами, но имеющие весомую поддержку.

Общественное мнение страны усматривает причины несоответствия поведения граждан декларируемым нормам государственного порядка в несовершенстве законов и неготовности граждан соблюдать их. Но более всего обвиняется власть.

Однако, на наш взгляд, причина расхождения принятых норм и реалий национальной жизни кроется в другом. На протяжении прошедших пятнадцати лет в стране не удалось выстроить государство, соответствующее принятым в Конституции нормам. Соответственно, выстроилась и постоянно развивается совершенно иная структура, пытающаяся выдавать себя за конституционный строй и одновременно противодействовать формированию такого строя.

Это состояние является следствием искаженного понимания сути конституционного порядка и изначальной порочности способов государственного строительства в Армении. В первую очередь, порочной является сама практика построения государственного порядка демократического типа авторитарными методами и на основе авторитаризма не правовых идей. Отсутствует атмосфера законопослушания. Остальное - только следствие.

Аналогичные проблемы стоят перед всеми народами постсоветского и иных пространств, оттесненных от переднего края цивилизационных процессов. Это универсальные проблемы этнических сообществ, вставших на путь строительства самостоятельной государственности. На пути построения государственности Армения, как и в другие постсоветские страны, должна была пройти период этнического авторитаризма и прийти к криминальным порядкам - единственной форме минимальной стабильности в условиях отсутствия гражданских порядков.

Подобная практика способна заглушить восприятие сущности демократической государственности и конституционного строя. В итоге в Армении и других постсоветских странах до сих пор имеется превратное (составленное через призму этнических категорий) представление о демократии. Доминирует точка зрения, что демократия - это форма государственного устройства, обеспечивающая некоторые особые условия для граждан того или иного сообщества. В демократии усматривается в первую очередь некий феномен свободы и справедливости. А о степени демократичности говорят по уровню реальной законности и отсутствия насилия. Это все действительно так.

Но такое слишком мифологизированное и размытое представление совершенно недостаточно, чтобы на практике осуществить нечто похожее. Тем более невозможно оценить степень демократичности того или иного государства. Еще труднее вырваться из плена этнополитической мифологии. Но, похоже, в Армении появляется интерес к этим вопросам, что делает целесообразным рассмотрение теоретических основ конституционного строя и демократии.

Люди на определенной территории проявляют интерес к коллективной организации исключительно с целью достижения своей безопасности и условий для коллективного жизнеобеспечения. Никакая иная цель не может заставить людей тратить энергию на организацию коллективной жизни. Это, на первый взгляд тривиальное, утверждение является крайне важным. Этой цели невозможно достичь, если люди не могут сформировать машину коллективной деятельности (государственный порядок). Объединившись для совместного действия, люди зачастую становятся перед фактом, что они не способны к сотрудничеству и попросту не знают, как наладить свои отношения. Потому и вся история человечества сводится к процессу становления и разложения государственных порядков.

С целью составления наглядной модели демократичного обустройства государства можно выбрать следующую схему рассуждений.

Конституционный строй - это государственный порядок, основанный на всеобщем договоре индивидов (граждан определенной территории) и формируемый посредством выбора органов власти. Это порядок, где всеобщий договор о государственном строе - Конституция - признается высшим авторитетом. Построение системы управления и контроля (власти) и общественных структур (институтов проявления общественной воли) осуществляется на основе принципов, по которым достигнуто согласие всех членов сообщества.

Современный конституционный строй в своих ключевых категориях основывается на понятиях либерализма и демократии. Он имеет философское обоснование сути договора и методов его реализации. Первичной единицей (договаривающейся стороной) признается индивид. Непререкаемой ценностью для индивида предстают его естественные права, так как все люди от рождения равны. Все индивиды имеют право на равную свободу - равенство всех признается справедливым. Об этом и договариваются в первую очередь, это и есть формула гражданского согласия.

Таким образом, конституционный порядок исходит из первенства права личности, поскольку фундаментом сформированного порядка являются ментально принятые индивидами представления о своих интересах (справедливости и достоинстве). Именно этим представлениям придается решающее значение при формировании государственого порядка.

Признание ценности определенных качеств индивидов, уважение к которым становится основой для формирования конституционного строя, есть первичное условие. Индивид, проявляющий приверженность некому комплексу условий, признаваемых им как свое право (интерес) и участвующий во всеобщем договоре, становится гражданином, тем самым отличаясь от члена сообщества.

Конституционный порядок - это единственно возможная форма порядка в случаях, когда ментальность нации отвергает иные формы порядка (скажем, монархию, в основе которой лежит вера в Бога и в феномен богоизбранности правителя). В отношении справедливости или большей нравственности демократический порядок никак не превосходит монархический. В нем присутствует понятие ответственности индивида за порядок и обеспечивается уважение интереса личности всеобщим общественным настроем, формируемым самими качествами личности. В этом смысле гражданский порядок является наиболее сложной формой порядка, которой добились в истории немногие нации. Можно сказать, что это наиболее жесткая форма порядка, обеспечивающая наибольшие возможности для коллективной деятельности.

Итак, первичной основой формирования государственного порядка гражданского типа (демократии) является принятое на основе ментальности индивидов Соглашение о Правах.

Философские основы конституционного строя были сформулированы в европейских странах в 17-18 веках. Западные страны открыли для себя эти истины в период ослабления монархий, не совсем заслуженно выведя эти представления в разряд новейших открытий. Идеи равенства и свободы существовали тысячи лет и имели значительное воздействие на жизнь многих обществ.

Другое дело, что США и европейские страны, начиная с конца 18 века, продемонстрировали исключительные способности в понимании практического смысла понятий «естественные права», «равная свобода» и «общественный договор». Концепция равной свободы приобрела принципиально новый формообразующий смысл, став сущностной характеристикой философии либерализма. Сформированные этими странами государственные порядки с конституционным строем стали воплощением подлинной практичности и прогрессивности идей либерализма и демократии. Сами эти философские концепции приобрели законченный характер.

Краткое знакомство с главными парадигмами либерализма и демократии проясняет сущностную наполненность конституционного строя:

Парадигмы либерализма:

естественное право - равная свобода (равные права и обязанности) в виде равных возможностей - свобода выражения мнения - снятие вопроса об истине - отделение церкви от государства - частная собственность и рыночная экономика.

Парадигмы демократии:

конституционный порядок (договорная система) – равная возможность законодательной деятельности – выборная система власти и разделение властей – принцип большинства при условии уважения к праву меньшинства – право на контроль общества за властью.

Необходимо остановить внимание на одном важном обстоятельстве. Придание ключевой важности принципу формирования равных возможностей и равной ответственности для всех членов сообщества в реальности узаконивало материальное неравенство граждан в силу неравенства их врожденных способностей. Естественно, что изначально должны были возникнуть споры о справедливости либерально-демократического обустройства жизни.

Это и стало побудительным мотивом зарождения протеста в виде теорий социальной справедливости (социализма). Стержневой проблемой спора на протяжении более двухсот лет является тезис о целесообразности или нецелесообразности политического контроля за результатами материальной деятельности. Социалисты выступают за необходимость перераспределения средств от удачливых к неудачливым. Либералы видят в этом угрозу появления сильного тормозящего фактора - корпуса бюрократов, сдерживающих развитие нации. Отсюда - два направления демократических государств: либерал-демократии и социал-демократии.

Независимо от того, что именно стало в свое время стимулом объединения индивидов в то или иное сообщество, проблема внутреннего порядка становится первейшей задачей для всех. Более того, обязательное возникновение сложностей в деле установления такого порядка на долгое время детерминирует деструктивный характер всей коллективной жизни сообщества.

Современные новые сообщества не строят монархий - они желают строить демократические государства (конечно, если бы могли - строили бы монархии). Наблюдения приводят к выводу, что в большинстве случаев люди попросту не имеют никакого понятия о государственном порядке - они просто мимикрируют действия других, не осознавая, чем это может оборачиваться.

Оборачивается же эта мимикрия тем, что состояние таких сообществ определяется главным параметром: часть индивидов узурпирует все возможности жизнеобеспечения большинства и путем сепаратного сговора отмежевывается от него. Возникает феномен перманентного сдерживания инициатив большинства индивидов и ущемления их интересов. В такой ситуации содержанием всеобщей активности становится не коллективная деятельность по достижению целей сообщества, а постоянная активность по переделу возможностей и защите интересов. Все сводится к монопольной концентрации возможностей, поддерживаемой договором, основанным на преступных интересах, и постоянной активности жертв узурпации по изменению сложившейся ситуации в свою пользу. Формируются реалии защиты криминальной власти от претензий организованного бунтарского движения (оппозиции). Такая картина может сохраняться сколь угодно долго (опыт стран Центральной Америки).

Наиболее типичной причиной этого состояния является, как было указано выше, практика применения этнических норм в деле формирования государственного порядка. Попытки сформировать власть на основе соответствия лидеров тому или иному этническому постулату вводят сообщество в цепь нескончаемых деструкций. Авторитаризм этнических мифов формирует лишь авторитарную пирамиду власти, изначально препятствующую возникновению порядка и объединению для коллективных действий.

Но бывает и так, что в определенный период возникает осознание того, что без гарантированного внутреннего порядка объединение индивидов в сообщество становится не только бессмысленным, но и нецелесообразным. Так бывает в ситуации всеобщей беззащитности индивидов друг перед другом. Тогда состояние общества может быть целенаправленно трансформировано в государственный порядок.

Обычно в такие периоды внимание сообщества обращается на понятия закона, права, Конституции и пр. - все из арсенала средств развитых демократий. Но очень быстро приходит понимание того, что формально практикуемые нормы западной демократии не приводят к упорядочению жизни сообщества.

Исследования показывают, что в постсоветских обществах мало кто задумывается о том, что созданный человеком закон – это всего лишь коллективный договор. Люди ощущают на себе действие природных законов и без принуждения подчиняют свою жизнь этим законам - здесь пояснений никто не требует. Но не знающие сущности «мирского» закона люди не понимают, в чем его движущая сила и зачем они должны подчиняться этому закону.

Проходит много времени, пока в ситуации всеобщей беззащитности люди приходят к пониманию, что необходимо на всех уровнях договариваться о своих отношениях, ибо нет иного пути для обеспечения своей защиты и физического выживания. К пониманию того, что если ты нарушил этот договор, то придется держать ответ, поскольку движущей силой договора, становящегося Законом для договаривающихся является угроза неминуемого наказания за несдержанное слово.

Приходит и понимание того, о чем надо договариваться. Сначала договариваются о взаимном уважении к сферам влияния, а потом - о взаимно признаваемых правах. Здесь и возникает правосознание - фундамент договорного порядка - конституционного строя. Все понятия из арсенала средств развитых демократий становятся прозрачными.

***

Состояние современной Армении полностью соответствует описанной выше картине. Объединенное по этническому признаку сообщество лишь формально в начале девяностых годов ввело в политический обиход нормы конституционного порядка, будучи не готовым подчиняться его принципам. В реальности, придав значимость этническим идеям в деле формирования государственного порядка, сообщество придерживается диктата этих идей в общественно-политической жизни.

Индивидуальная ментальность членов сообщества отдает приоритет нормам этнической философии, где нет места понятию интереса индивида, а есть лишь понятие интересов (прав) сообщества. Сформировался и соответствующий характер политической активности, по сути игнорирующий права индивидов. Более того, укоренилась специфическая шкала выявления лидеров, отражающаяся на политике формирования национальной власти. Общественная жизнь стала ареной борьбы авторитарных объединений.

Нaлицо концентрация возможностей в одном полюсе и соответствующая внутриполитическая активность (криминальный порядок и бунтарская оппозиция). На настоящий момент роль этнических идей во внутреннем противостоянии девальвировалась, а приверженность индивидов этническим ценностям в вопросах взаимоотношений ослабла. Сформировался вакуум ценностных ориентиров, что означает, что общество лишилось базы для формирования государственного порядка. Никакого согласия в подобном сообществе достигнуть невозможно.

Единственным случаем стало соглашение в среде самого полюса концентрации возможностей - соглашение о разделении сфер политического и экономического влияния - договор 2003 года о формировании правящей коалиции. Порядок в Армении держится на этом договоре. Понятно, что этот договор отражает лишь интерес договаривающихся и не может стать основой защиты прав всех остальных. Признание ключевой роли интересов личности, выражающих чувства достоинства и справедливости, должно привести нас к мысли о центральной политической задаче современной Армении - задаче осознания данного феномена и основанного на нем конституционного порядка в стране. Речь идет о необходимости понимания того, что означает право личности в Армении, еще точнее - какова армянская трактовка понятий достоинства человека и справедливости общественного устройства и о чем могут договориться члены сообщества Армении.

Исходя из положения, что право - это свод осмысленных интересов индивида, необходимо признать, что в условиях этнического объединения формулирование, тем более - решение такой задачи является сложным делом. Ведь речь идет о введении в жизнь понятия, отвергаемого самой философией этнического сообщества. И, соответственно, задача состоит в переориентации ментальности членов этого сообщества от ценностей этнической философии к ценностям индивидуального интереса. А здесь нелегко сразу понять, что антагонизма в этих понятиях нет.

Гипотетический свод интересов личности, требующих уважения в рамках совместной жизни, сам по себе представляет новый феномен для нынешнего сообщества Армении. Одно лишь достижение понимания значимости этого свода интересов в деле формирования национальной власти и всего государственного порядка является нелегким в таких сообществах, как армянское. Но здесь необходимо указать на важнейшее обстоятельство. Практика установления форм коллективной жизнедеятельности на основе приоритета права и договора в Армении не нова. Здесь нет проблемы привнесения чужого опыта и ведения бессмысленной полемики о приемлемости форм западной демократии для нас. До сих пор во многих старинных селах существуют внутриобщинные формы, где порядок основывается на приоритете ценности слова и уважения достоинства человека.

Это классические примеры (правда, в атавистической форме) гражданских обществ, где жизнь основана на передаваемом в форме традиций Согласии индивидов по взаимному уважению прав. Правосознание в Армении (да и во всем регионе) существует столетия. При этом и общественная жизнь, и экономическая деятельность во многих местах были основаны на приоритете прав индивида.

Другое дело, что в общенациональном масштабе традиции такого жизнеустройства утеряны - и не только утеряны, но и заменены традициями авторитаризма этнических идей. Именно вторая форма превалирует в жизни армянского сообщества со времен потери монархической государственности. И именно поэтому Армения сегодня не может выйти из-под диктата авторитаризма.

Сделанные утверждения позволяют нам ближе подойти и к самому армянскому пониманию достоинства, уяснив, что речь идет именно о чувстве права или, конкретнее, чувстве своих интересов у индивида в армянском сообществе. Эта ключевая категория не только является основой порядка, но есть субстанция, различающая характеристики всех государств.

Перед тем как ближе подойти к обсуждению вопроса о том, что вкладывают разные народы в понятие "права человека", обратимся подробнее к проблеме места категории прав человека в государственном порядке и уточним наше понимание вопросa: почему согласие по правам человека становится фундаментом государственного порядка?

Осознание того обстоятельства, что два Соглашения: Гражданский кодекс (свод признанных прав и принятых обязательств индивидов) и Конституция (механизмы и принципы государственного порядка) - являются фундаментом демократического государства, проясняет концептуальную основу и практику формирования порядка гражданского общества.

Уважение религиозного чувства индивида аналогично уважению ментального чувства права. Потому и монархическая система государственного устройства, где со стороны церкви сообществу предоставляется правитель, зиждется, в сущности, на том же механизме признания прав человека. Никто не может быть признан правителем, пока не докажет свое уважительное отношение к догматам религии, вера в которые доминирует в сообществе.

Механизмы формирования порядков универсальны - уникально лишь ментальное чувство права индивида. И несущественно, какое чувство доминирует в душе человека, важна готовность сообщества уважать это чувство. Притом готовность – и в силу стремления к защищенности, и в силу неминуемости наказания. Сознательная монополизация права на насилие и признание легальности этого права со стороны каждого индивида есть ментальная база государственного устройства.

В религиозном обществе уважение это гарантируется двумя ментальными институтами: всеобщей верой в незыблемость свода религиозных постулатов и верой в богоизбранность монарха, творца и гаранта порядка. В гражданском – верой в силу договора и в равенство естественных прав.

Во всех остальных случаях сообщества сохраняют свою цельность благодаря укоренению в душах индивидов чувства бессилия и страха перед хозяйничаньем в их среде порядков, диктуемых под флагом авторитета этнических и криминальных идей. Здесь уважению прав человека нет места, соответственно нет и национального порядка, позволяющего действовать из интересов всего сообщества. Есть только неустойчивая стабильность, поддерживаемая страхом перед притеснением.

Итак, что вкладывают разные народы в понятие "права человека"? И какие права они согласны уважать в совместной жизни? Ясно, что здесь решающее значение имеют этно-религиозные традиции мировосприятия и мышления, а также история того или иного сообщества. И если в политике формирования государственных порядков авторитет этнических мифов играет деструктивную роль, то в вопросе определения прав человека прогрессивные этнические традиции играют ключевую роль.

В зависимости от того, как формируется в душе индивида чувство достоинства и справедливости, то есть потребность в уважении к своим интересам, те или иные понятия приобретают статус высших ценностей. У каждого народа или сообщества всегда есть свое понимание справедливости. Категория справедливости тем более важна, что ее понимание напрямую связано с чувством достоинства. Для индивида справедливо то жизнеустройство, где есть ощущение уважения к собственному достоинству. Потому и легко достигать коллективных усилий, если дело касается проблемы установления справедливости. В этом деле каждый согласен уважать достоинство другого и нести наказание во имя этого.

Везде, где то или иное сообщество смогло преодолеть этно-криминальное состояние и диктатуру того или иного типа, можно видеть наличие уважения к индивиду и, как следствие этого, феномен упорядочения совместной жизни. Важным симптомом здесь всегда является повышение эффективности коллективных действий сообщества, прогресс в смысле увеличения возможностей для творческой деятельности и большая степень равномерности в распределении благ.

Особо стоит отметить нравственную сторону соглашения о правах. У каждого сообщества есть свой интервал дозволенного в деле определения прав индивида. Обычно такой интервал определяется той или иной религиозной концепцией нравственности.

Отнюдь не случайно, что приносящие присягу президенты клянутся не только на Конституции, но и на той или иной религиозной книге (Библия, Коран и пр.). Тем самым они определяют интервал той нравственности, за рамки которой не может выходить коллективная жизнедеятельность сообщества.

Опыт этих же сообществ свидетельствует, что уважение возникает не по воле индивидов, а в результате кризиса взаимоотношений. Незащищенность касается тех, кому больше нечего терять. В сообществе появляется совместный интерес узурпаторов и узурпируемых, когда есть угроза потери собственности. Незащищенность из «привилегии» обездоленных становится общей проблемой. Всеобщий психоз попирания достоинства других уступает место пониманию того, что нет иного пути отстаивания своих собственных интересов, кроме уважения чужих. Без выяснения комплекса ценностей, которыми индивид желает овладеть и которыми индивид, видя в них свое достоинство, не желает поступиться ни при каких условиях, говорить о гражданском порядке не имеет смысла.

В каждом сообществе есть свое специфическое восприятие интереса. Интерес может восприниматься как желание, как нечто, имеющее позитивное значение, как потребность, как свобода воли и пр. В реальности значение имеет не объективный смысл этого понятия, а наличное ощущение индивида. Именно поэтому то или иное ощущение интереса столь разительно меняет жизнь человека и сообщества. Свод прав личности концептуально может различаться в зависимости от этого. Соответственно, ритм и характер активности совместной жизни может быть совершенно разным, в зависимости от того, каким видится сообществу свод интересов, требующих всеобщего уважения.