ՄԱՆՎԵԼ ՍԱՐԳՍՅԱՆ

Чем дальше уходит Армения от дня трагических событий 1 марта, тем явственнее над страной свисает тень грядущих политических схваток. Как ни стараются действующие власти стабилизировать ситуацию и возвратить страну к предвыборному состоянию, возникшая в стране после президентских выборов февраля 2008 года новая реальность диктует свои условия.

Примирить значительную часть общества с существующим положением дел становится все труднее. Манера разговора с обществом на языке шантажа теряет свою базу – лагерь власти сам впал в прострацию и теряет веру в свои способности. Ситуация в стране по неволе впадает под влияние протестных сил. Теперь уже в этом лагере возникает аналогичная манера разговора с властями на том же языке шантажа.

На состоявшемся 1 августа в Ереване митинге оппозиция резко сменила свои ориентиры. Теперь уже в центр обвинений попал занимающий пост президента Армении Серж Саргсян. Дотоле щадимый в вопросах своей сопричастности к событиям 1 марта, последний был обвинен в узурпации власти посредством фальсификации выборов. Соответственно, актуальной задачей оппозиции была названа задача достижения отставки Сержа Саргсяна и проведения новых выборов. А поскольку вся деятельность властей в пред- и поствыборный период была квалифицирована в качестве узаконенного террора против оппозиции, под обвинение попал и парламент страны. Естественно, вторым требованием стало требование роспуска парламента и проведения новых выборов в представительный орган страны.

Сложившееся состояние было бы похоже на внутриполитическую обычную жестикуляцию, если бы не иное обстоятельство. И власть и оппозиция хорошо понимают, что решающее значение имеет позиция общества. Соответственно, кроме взаимного шантажа существуют и обещания. Действующие власти обещают нации большие денежные вливания и масштабное строительство. Оппозиция призывает общество к борьбе за установление в Армении конституционного государства.

То есть, власть и оппозиция предлагают стране свое понимание модели будущего благополучия. Для кого-то это деньги на всех, для кого-то – правопорядок для всех. Поклонников той или иной философии будущего предостаточно в обоих полюсах. Но сильно проявляет себя фактор недоверия. Значительная часть граждан не может определиться не только в своих предпочтениях, но и относительно смысла происходящего. Выработавшаяся за долгие годы привычка сводить всю политическую активность в стране к схеме «из пустого в порожнее» дает о себе знать.

Однако, можно утверждать, что объективно внутриполитический процесс в Армении выходит за рамки предпочтений и желаний. Никто уже не может повлиять на его ход по своему усмотрению – все надеются на Бога (не случайно политики жгут так много свечей). Кризисных ситуаций в Армении было много. Но ни разу готовность радикально изменить положение в стране не проявляла себя столь отчетливо, как в настоящий момент. Одновременно, никогда еще властвующая элита не ощущала такого бессилия перед ситуацией. Похоже, что 1 марта правящий режим Армении «расстрелял свои последние патроны». Что-то не было учтено.

Но не только данное обстоятельство является определяющим. Определяющим становится то, что выбор сужается для всех вовлеченных в процесс сил. Так бывает в спорте. Иногда, чтобы добиться победы спортсмену приходится побить мировой рекорд – простых усилий оказывается недостаточно. Так и в Армении, той или иной стороне, для достижения своих целей предстоит преодолеть невозможное. Действующая власть не может существовать в нынешнем положении, но не может ни сдать свои позиции, ни двигаться вперед – ситуация не дает такой возможности. Оппозиция не может победить власть – слишком сужен набор ее возможностей. Остается радикально изменить всю конструкцию политической системы страны.

Возможно, понимание этого обстоятельства подвинуло лидера оппозиции Левона Тер-Петросяна к резкому подъему планки своих целей. Прошедший 1 августа митинг был примечателен еще одним обстоятельством. Оппозиция сменила свою организационную форму и объявила о формировании структуры под названием Армянский Национальный Конгресс. Такой шаг был бы не совсем понятным, если бы не заявление составляющих костяк этой структуры политических сил о том, что их «объединяет идея установления конституционного строя: создания свободного, демократического правового процветающего государства и формирования полноценного гражданского общества».

То есть, впервые в Армении выдвинулась задача формирования политической структуры с одной единственной задачей – задачей построения конституционного государства в Армении. На первый взгляд кажется, что в этом нет ничего особенного – заявления о приверженности Конституции можно найти в программах любой армянской партии, при том, в виде фонового дежурного постулата. Но в том-то и дело, что когда подобный «дежурный постулат» в программе политической силы выводится в разряд единственной цели стратегического характера, это может означать лишь то, что взгляд на национальные реалии современной Армению радикально изменен.

Ведь, что такое политическая структура, замахнувшаяся на идею укоренения в Армении конституционного строя? Задумались ли сами инициаторы этой силы об этом? В этой стране на протяжении всей ее новейшей истории суть конституционного строя сводилась к «смене незаконной власти». И не более. Последние десять лет такая идея вовсе выхолостилась в тезис о «незаконной «жековской» справке Р. Кочаряна». Предполагалось, что избрание в стране президента с «законной справкой» само по себе сделает Армению конституционным государством. Такая вот нелепость. И вдруг, на тебе – конституционная Армения. Если не шутят господа, то значит, они точно догадались, что победить в развернувшейся в Армении очередной политической битве можно только «побив мировой рекорд».

Было хорошо, если это на самом деле было бы так. Конституционное государство является пределом мечты любой современной нации. Такое государство многие видят лишь в далеких странах и в приятных снах. Даже тем, кто может похвастаться, что когда-то имел своих царей, сегодня оставлено лишь в условиях нынешних национальных неурядиц философствовать о своем «былом величии». Такова судьба всех народов, кто потеряв монархию, остался ни с чем. Так и современному поколению армян приходится усваивать простую истину о том, что государство, основанное на приоритете философии прав человека (что и есть конституционное государство), пришло на замену государствам, основанным на приоритете веры в богоизбранность правителей и божественную сущность монархического закона. Кто сумел, тот и построил такое государство.

А сумели построить те, кто во время осознал, что в отличие от монархического закона, закон в конституционном государстве является результатом договора граждан о своих правах и о нормах совместной жизни. Тот, кто способен создать такой закон, тот может создать и конституционное государство. Остальным приходится жить так, как сегодня живет Армения. И это не случайно. Для достижения такого договора все граждане страны должны иметь глубокую веру в естественное равенство своих прав и проявить готовность обустроить свою совместную жизнь на основе уважения этих прав. Только такая вера и такая готовность могут стать базой для конструирования государства конституционного типа. Это то, что называется правосознанием. А представляющий из себя договор о обговоренных правах, принципах и нормах государственного обустройства текст называется Конституцией. Такие договора принимаются на основе соглашения всех граждан определенной территории, которые и являются хозяевами своей страны.

Управленческая конструкция конституционных государств согласно нормам конституций выстраивается посредством выборов. Никаких иных механизмов формирования системы управления совместной жизнедеятельности в конституционных государствах не признается. Любая власть, сформировавшаяся вне выборного механизма, считается незаконной. Более того, овладение государственной властью вне такого механизма квалифицируется в качестве узурпации власти и считается уголовным преступлением.

Эти кажущиеся простыми принципами, как показывает история человечества, труднодостижимы для многих народов. В первую очередь, трудно достижимо условие готовности жить на основе равных прав и равной ответственности перед принятым законом. Многие народы не могут овладеть подобной философией равной свободы. Более того, жизнь на основе равенства для представителей многих народов воспринимается в качестве попирания достоинства личности. Неравенство воспринимается как признак личного достоинства.

Отсюда, и различное отношение к феномену справедливости. Для граждан конституционных государств высшей справедливостью является государственное обустройство, обеспечивающее условие равных возможностей равной ответственности и равной защищенности. Любое нарушение такого условия оценивается как высшая несправедливость и карается законом. Все иные сообщества или не признают принцип равной свободы справедливым, или не способны укоренить в своей стране такой принцип.

Реализацию мечты о реально выстроенном и эффективно функционирующем конституционном государстве во всем мире смогли достичь всего лишь несколько десятков наций. Что достижение такой мечты является сложным делом видно уже из того факта, что в двадцатом столетии этим смогли гордиться всего лишь Япония и Южная Корея, да еще и пару прибалтийских государств. Западным нациям (Европа, США и Канада) понадобилось почти двести лет для утверждения подобной государственной конструкции на своих суверенных территориях.

Тем не менее, с учетом того обстоятельства, что в мире остается все меньше народов, сохраняющих веру в богоизбранность правителей (в божественное право на власть), конституционный тип государства остается единственной формой обеспечения стабильной совместной жизни, не говоря уже о том, что этот тип государства является единственно эффективной формой обеспечения защищенности и возможностей для творческой жизнедеятельности.

В отсутствие конституционного обустройства государственные образования вырождаются в авторитарные и тоталитарные объединения, где отсутствуют понятия свободы и защищенности. Подобные образования сводят жизнь своих граждан к постоянному исполнению воли узурпировавших власть части граждан. Наиболее характерной особенностью их является атмосфера всеобщей незащищенности. Никакого развития подобные народы достичь не могут. Чаще всего, подобные сообщества пребывают в форме сосуществования двух каст – касты привилегированных и касты обездоленных. Права и ответственность разделяются между двумя кастами. Таков «закон».

***

Приведенные выше рассуждения призваны внести ясность в суть складывающейся в Армении внутренней ситуации. Страна, которая тринадцать лет назад формально объявила себя конституционным государством, но так и не смогла привить в государственной жизни выборный механизм формирования власти, должна была прийти к однополюсному тоталитаризму. Привившийся здесь «закон богатых» и сформированная на базе этого закона управленческая система стали «компенсацией» за отсутствие правосознания и способностей формировать национальную власть. Компенсацией – за отсутствие желания жить на равных условиях. Естественным результатом этого и явилась многолетняя оттесненность общества от возможностей влияния на свою судьбу.

Наверное, Армении надо было пройти через «1 марта», чтобы задуматься над своим состоянием. И хорошо, что взоры людей потянулись к идее правопорядка. Так что, если кто-то сказал «А», то вынужден будет сказать и «Я». Но инициаторам Армянского Национального Конгресса есть над чем подумать. Если пришлось посягнуть на цель конструирования на армянской земле конституционного государства, то придется учесть, с каким обществом это придется делать и на какие интересы придется посягнуть. Просто так, хозяева нынешнего положения не позволят изменить «закон» страны. Однако, и последним стоило бы задуматься – смотришь, оппозиция не шутит, да и общество может променять деньги на закон.